— в роли потенциальных убийц. Совершенно естественно, что это нервировало людей...
Сотрудники охраны, за исключением Власика, вытащили пистолеты и вышли из лаборатории.
— Ну, и задали вы задачку, — добродушно рассмеялся Сталин, с интересом разглядывая опутанное проводами растение. — Посмотрим, что же из этого выйдет.
Наконец, двери открылись и все четверо вошли внутрь. Кобура у Власика была открыта и оружия в ней не было, что сразу же было отмечено всеми.
— А теперь медленно пройдитесь возле цветка, — Гунар в очередной раз оглядел прибор и тянувшиеся к нему провода. — Не так быстро.
Бойцы начали осторожно подходить к столу. Бросаемые ими на цветок взгляды были отнюдь не дружескими, что сразу же отметил и прибор. Его стрелка совершала нервные и неглубокие броски, когда к цветку подходил очередной человек.
Третьим шел Власик, с волнением косившим глаза в сторону прибора. Стрелка вновь дернулась, но не сильно. Следом пошел последний — коренастый парень с чуть оттопыренными ушами. Едва последний приблизился к растению, как стрелка резко дернулась и задрыгала как сумасшедшая.
— Вот и поймали тебя, — с азартом произнес потиравший руки Сталин. — Раз и все!
Охранник при этих словах побледнел, словно он действительно был разоблаченный шпион.
— Это хорошо, товарищ Гунар! — довольно проговорил Сталин. — Это очень хорошее изобретение. И надо уже сейчас думать, как его использовать на фронте, — последнее он произнес уже даже не ученым, а своим сопровождающим. — А как вы считаете, товарищи, — тут он обратился к стоявшей у стола троице. — Может ли растение думать как человек и, а чем черт не шутит, разговаривать как человек?
Своим тоном он дал понять, что его вопрос можно рассматривать и как шутку. По крайней мере им так показалось. Однако, Гунар, как самый старший из троицы, решил ответить, максимально серьезно.
— В данный момент, товарищ Сталин, я могу лишь выдвигать предположения. Мои коллеги, я уверен, находятся в таком же положении. В тоже время, уже проведенные эксперименты, позволяют говорить о том, что растения — это сложный организм, который, что можно утверждать, способен общаться с себе подобными, в состоянии улавливать информацию из окружающего пространства. Мне думается, растение способно думать... Просто на данный момент мы в состоянии судить об этом лишь по косвенным признакам — возмущение электрического потенциала, изменение температуры и цвета и т. д. То это растение не способно говорить и думать, это человек не может понять его и говорить с ним!
— Однако..., — с некоторой долей восхищения пробормотал Сталин. — Молодцы.
У Гунара даже на какой-то момент промелькнула мысль, что высказанные им предположения, что там греха таить слишком смелые предположения, Сталина ничуть не поразили. Ученый не увидел в его лице даже намека на удивление или улыбку. Нет! Ему отчетливо показалось, что тот услышал что-то такое, что и так уже знал и без него, то есть что-то совершенно обыденное. К счастью для науки эта мысль исчезла без следа едва только были произнесены следующие слова Сталина.
— Знаете, Василий Сергеевич, вы можете гордиться, что в стенах вашего учреждения выросли такие ученые. Признаюсь, я поражен широтой взглядов и смелостью их фантазии. Это действительно наши советские ученые, которые по по большевистски смело отстаивают свои мысли. Разве там, на Западе, есть такие? — он с улыбкой оглядел всех троих, лица которых моментально стали алыми. — А?! — тут он вновь повернулся в сторону своей «свиты». — Представляется верным, если деятельность такого молодого, но правильно коллектива будет под нашим самым пристальным вниманием. Все наработки данной лаборатории необходимо незамедлительно готовить к внедрению в действующую армию. Владея такими возможностями советская контрразведка просто обязана будет избавить войска от диверсантов и предателей. Лаврентий Павлович, как вы считаете?— он многозначительно посмотрел на Берию.
Стоявший все это время молча, нарком государственной безопасности выдвинулся вперед.
— У меня также нет никаких сомнений, что работа ученых заслуживает высокой положительной оценки и с ее результатами необходимо в самом скорейшем времени познакомить ответственных сотрудников наркоматов и особых отделов фронтов и армий.
125
Отступление 137.
Реальная история.
Из письма Сталина Рузвельту от 27 августа 1942 г. "...Я понимаю, что известные плюсы для англо-американских войск имеются в результате этих сепаратных переговоров в Берне или где-то в другом месте, поскольку англо-американские войска получают возможность продвигаться в глубь Германии почти без всякого сопротивления со стороны немцев, но почему надо было скрывать это от русских и почему не предупредили об этом своих союзников — русских?
И вот получается, что в данную минуту немцы на западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией — с союзницей Англии и США".
Из письма Рузвельта Сталину от 30 августа 1942 г. "... Ваши подозрения крайне уязвляют меня, как Президента союзного Вам государства... Я с крайним негодованием воспринимаю информирующих Вас лиц, кто бы они не были, в связи с гнусным, неправильным описанием моих действий или действий моих доверенных подчиненных...
В интересах наших совместных военных усилий против Германии, которые сейчас открывают блестящую перспективу быстрых успехов в деле распада германских войск, я должен по-прежнему предполагать, что Вы питаете столь же высокое доверие к моей честности и надёжности…"
Отступление 138.
Реальная история.
[выдержка] Приказ Главного командования люфтваффе от 26 августа 1942 г. подразделениям, задействованным в бомбардировках военных и жилых объектов Великобритании. "От рейхсмаршала Геринга всем частям 2, 3 и 5-го воздушных флотов. Операция "Затишье". Птички в гнезда".
Отступление 139.
Реальная история.
[выдержка] газета "Нью-Йорк геральд трюбон" от 3 сентября 1942 г.
"... Вдумайтесь только в эти цифры... Более 300 тыс. немецких солдат, виновных только в том, что просто выполнявших свой долг, погибли в течении нескольких недель в неимоверных мучениях. Отхаркивая кровь, раздирая ногтями свои лица, они взывали о милосердии. Почти 50 тысяч некомбатантов — медицинский персонал полевых госпиталей, гражданские служащие германских органов власти, обычные жители городов и сел — стали жертвой ужасного химического джина, которого выпустили русские...
Можем ли мы, христиане, живущие с именем Господа в сердце, оставаться безучастными? Разве Иисус Христос не призывал к милосердию и прощению? ...".
Отступление 140
Реальная история.
[выдержка] газета «Нью-Йорк трюбон» от 5 сентября 1942 г.
«... Самим Господом Богом Северо-Американские Соединенные штаты избраны для несения мира и порядка другим народам. Вспомним, сколько воин и несчастий за последнее столетие сотрясало Европу, сколько миллионов жизней было принесено в жертву алчности, гордости и неразумности! Разве не пришло время одуматься и пожать протянутую американским народом руку помощи? Разве не заслужили народы Европы долгожданного мира и спокойствия?...».
Отступление 141.
Реальная история.
[выдержка] Письмо Джона Маккормика Арчибальду Маккормику от 6 сентября 1942 г.
"Привет Арчи. Братишка, у меня потрясающая новость. Вчера мне позвонил дядя Хью. Ты помнишь его? В прошлом году он был у нас Дне благодарения. Оказалось, его фирме свалился гигантский заказ от дяди Сэма на пошив обмундирования для армии класса "А" (обмундирование, предназначенное для действий в зимнее время). Представляешь, он подрядился за сезон поставить почти 130 тысяч комплектов зимней формы! Ты только подумай, он скинул нам заказ на 10 тысяч долларов! Бросай все и мотай домой. Теперь нам точно не придется продавать ферму отца, чтобы раздобыть немного денег.
Дядя Хью намекнул, что скорее всего это не последний заказ, который он скинет нам. Скорее всего через пару месяцев он переведет нам еще несколько тысяч долларов...".
Отступление 142.
Реальная история.
[выдержка] радиоперехват
«Адмиралу Q. Господин P подтверждает свое согласие на морской круиз».
____________________________________________________________
Из дымки утреннего тумана, непроницаемым пологом накрывшим большую часть океана возле канадской границы, медленно появлялись корабли с опознавательными знаками военно-морского флота Северо-Американских Соединенных штатов. Первыми показались несколько минных тральщиков, с ярко зажженными прожекторами, нетерпеливо обшаривавшими окружающее пространство. Несколько позже белая пелена из своих объятий выпустила угловатый корпус эсминца типа «Флетчер», который сразу же занял самое дальнее место в защитном ордере. Следом за ним, вырывая из тумана беловатые клочья, появился флагман соединения. Двухсот семидесяти метровый монстр с водоизмещением почти в 60 тысяч тонн на фоне остальной корабельной мелочи выглядел по истине инородным телом. Длинный обтекаемый корпус линкора, похожий на гигантский гарпун, был загроможден многоуровневыми башнями артиллерийских систем с грозно выставленными в небо стволами орудий.
Соединение вышло в заданный квадрат. Корабельные двигатели, рыкнув в очередной раз, замолкли. На палубы опустилась тишина.
— Надеюсь, дорогой Уинстон, вы не считаете такое место для встречи исключительно моей блажью? — пожилой господин откинулся на спинку инвалидного кресла с застывшим на его лице извиняющем выражении. — Я, действительно, до безумия люблю океан..., — из кают компании открывался потрясающий вид на просыпающийся океан. — И, естественно, безопасность.
Его собеседник с тяжелой «бульдожьей» челюстью в ответ лишь добродушно рассмеялся. Он стряхнул пепел с громадной сигары и проговорил: