— В Двориках по сторонам смотри. Там обязательно одна-две бабки с чернотой будут. Уж на что деревенька бесполезная да маленькая — но нет, живут себе. В Хацуни тоже пара постоянно сидит. Вроде как конвой. Знают они, что мы с Оськой в этих краях где-то, но видит око — да зуб неймёт. Вот пусть так пока и продолжается. А ты про деревню-то с какой целью спросил? — уточнил Хранитель. Хотя я не помнил, чтоб спрашивал.
— Да думаю до города сгонять, как рыбу коптиться поставлю. А на обратном пути у местных про молочко да курятину поузнавать. Свойское-то всяко лучше покупного, — выдал я бесспорную истину.
— Это — да. Коров там точно держат штуки три. Ну, в том году, по крайней мере, три было. А куры, почитай, в каждом дворе роются. А зачем в город тогда? — продолжал пытать Сергий.
— Да за пивом же. Раков-то полтора ведра сами себя не съедят, а без пива их есть — не по-людски как-то. Если можно с ним — зачем тогда без него? — я будто заразился от этих двоих вселенско-житейской мудростью. — Эх, жаль, тебе раков нельзя, наверное.
— Чойта нельзя-то⁈ — у деда вздрогнул весь «розарий», в котором он лежал. — Можно! Нужно даже! Ты чего, пива дедушке зажал с раками? Ну, точно Аспид, как есть змей подколодный! Оська! Глянь, какую гадину на груди-то пригрели⁈
Прутик в столбе света чуть шевельнулся, еле заметно, как хвост старого ленивого кота на солнышке:
— Не ёрзай, Серый. Осиротишь, не ровен час. И про то, кто кого пригрел — тоже вопрос ещё. Как и про то, зачем ему второй дом от околицы с белыми наличниками так занадобился, — Речь Древа звучала неторопливо, размеренно. Да, идея отвлечь и его разговором про пиво с раками была слабоватой. Но я хотя бы попытался.
— Второй-то? Синий такой? Лидка там живет. Ну, в прошлом году ещё жила. Дети разъехались у ней, внучка одна осталась, Машка, оторва редкая. Никак, по ласке заскучал, касатик? — ну вот, теперь он мне не простит своих раковых переживаний. Или рачьих?
— От вас, отцы, ничего не утаить. Нет, Машка мне без надобности. А вот молоко и куры точно нужны, — я «говорил» так, что даже сам себе верил.
— В соседнем к ним доме Тимофевна живёт. На четвёртом ранге она. Ушлая баба. Смотри там, повнимательнее. В лес им ходу нет, но мало ли, как подгадить надумает. А Шарукану поклон мой передавай, коли увидишься. И скажи ему, что, помнится, рецепт он у меня всё вызнавал как-то. Потом бочонок привозил на пробу. Ох, и напробовались тогда… Хм… В общем, если то, полутёмное, бархатное, ещё варят — возьми обязательно!
— Возьму. Мне бы только выехать. А то как до ручья долетели — убей Бог не вспомню. Только Павлик хохотал всю дорогу, а мы с Алиской головами о двери стучались.
— Зря вы так. Головы у вас — места слабые, — Древо продолжало «говорить» размеренно и вальяжно, по-прежнему напоминая кота, развалившегося на тёплом крыльце под ласковым солнышком.
— Так чего сложного-то? Куда влез — туда и вылез, как в народе говорят. По своей же колее и пяться назад. Про пониженную не забудь только, — поддержал его Хранитель. Интересно, они теперь всегда будут мне очевидные вещи подсказывать? Не суй руки в огонь, не лижи зимой качельку…
— Не бухти, Яр. Это по-стариковски мы. Через какое-то время всех вокруг начинаешь абсолютными идиотами считать, поверь мне. Столько дуростей люди на ровном месте делают — ты себе не представляешь. Ты вот почему у Шарукана номер не взял? Сейчас бы уже с пивом сидели, — да, зря я взялся спорить с ними. Кругом правы. И вот чего я, действительно, телефон не спросил у кыпчака?
— Ладно уж, хорош бичеваться. У Мастера спроси мелу, янтарной кислоты и этих, как их, зараз-то… Хела́тов! Запиши, слово сложное. Ладно-ладно, не пыхти. Запомни тогда. Хелаты железа, меди, цинка и марганца. Хе-ла-ты. Четыре металла. Запомнил?
Я повторил. Внимательно. Четыре знакомых слова и одно незнакомое.
— Это металлоорганическое соединение. Ой, нет, зря сказал, не запоминай длинные слова! Это зелье волшебное, для Древа чудного, аналог молодильных яблочек. Да не злись ты, пыхтит как ёж. Витаминки это для меня. Могу сам синтезировать из почвы, но долго. И лень. А я из них Серому живой воды нагоню. Пиво, конечно, вещь хорошая, если правильно сварено, но помогает не от всего. К сожалению, — Ося объяснял доходчиво. Когда переставал издеваться.
Закрыв дверь в амбар, набрал в колодце воды и наполнил корыто и два здоровенных медных таза, что нашёл на подворье. Алиса выбрала в первую очередь ту рыбу, что плавала «белым вверх» — хозяйственная, не пропадать же добру. Возле бани развёл костёр на том самом месте, что показала память Хранителя. Раз у них уже есть кострище, где принято раков варить — не снимать же дёрн где-то ещё из-за того, что десяток шагов пройти лень? Пока прогорали дрова — успел и коптильню найти и линей выпотрошить. Потроха, кстати, в пакет завернул. Мясоовощных консервов у нас не так, чтоб уж очень дохрена, а раков наверняка ещё захочется. А тут целый мешок готовой привады.
Медленно, помогая руками и уточняющими вопросами, объяснил сестрёнке, какой высоты должен быть максимальный огонь под железным ящиком, стоявшим на воткнутых в землю железных прутах с поперечинами, обнаруженными под стеной бани. Пока рассказывал — чувствовал себя немного Сергием, которому явно довелось общаться с бо́льшим числом людей лёгких и невнимательных. Но Алиска схватывала на лету.
Узнал у неё, чего ещё надо захватить из города. Она перечислила, не забыв в самом конце и сугубо женские принадлежности, отчаянно краснея. Я записал всё списком в телефонные заметки. Удобная штука, раньше всегда так делал перед походом в магазин, чтоб не нахватать лишнего.
Нивейка встретила, кажется, едва хвостом не завиляв. Ввиду отсутствия, опять же. Всё было на местах — двери, стёкла, колёса и руль. С умным видом слазил под капот и проверил уровень масла на всякий случай. Лучше бы вчера клемму с аккумулятора снял, балбес.
Но движок схватился сразу, без сюрпризов. Нужные рычаги встали в нужное положение. Я поправил сквозь открытое стекло зеркало с Алискиной стороны, сложившееся вплотную к кузову обо что-то твёрдое. Глубоко вдохнул — и тронулся.
Движение задом наперёд в глухом лесу, по пням, корням и корягам — удовольствие сомнительное, конечно. Наверняка есть талантливые и увлечённые джипперы, которых хлебом не корми — дай залезть туда, куда и трактора́ из опасения не заглядывают. Но я не из этих. Поэтому, когда вслед за задницей на дорогу выехала вся машина целиком, едва не перекрестился. Рванул сразу в сторону Двориков. Только за тем, чтобы сразу же оттормозиться и отключить, ругаясь про себя, пониженную передачу. Говорю же — не из этих я.
В этот раз деревней ехал неспешно, без суеты и нарушений — мне тут ещё кур покупать. И снова почудился какой-то изучающий взгляд справа. Кажется, из того самого синего дома в белых наличниках, на которые я нарочно старался не коситься. Получалось плохо. Особенно мешал аромат жареной рыбы из окон. И знакомая спортивная кофта с полосками на рукавах, что висела на перилах крыльца.
Шарукан встретил, широко распахнув лапищи и поднявшись из-за своей стойки. Ожидаемое «Шо, опять⁈» не прозвучало. В этот раз я зашёл степенно, поздоровавшись, а не влетел с умиравшей сестрой на руках. Венера и другие женщины приветливо улыбались.
— Как устроились на новом старом месте? Всё ли ладно? — спросил первым делом тайный слесарь-олигарх, обняв меня так, что внутренности едва не стали наружностями.
— Успели, слава Богу. Обживаемся помаленьку, — ответил я, оглядываясь на строчивших что-то на машинках за столами сотрудниц. Или родственниц.
Он расценил это движение верно, потянув меня к выходу, бросив жене что-то на своём. Я, кажется, расслышал имя «Нина». И, видимо, не ошибся, потому что, едва поднявшись по лестнице на свет, мы свернули к давешнему ресторану, где был стеклянный фронтон в форме конуса, нацеленного остриём в синее небо.
— Венера позвонит, пока дойдём — как раз накроют. Рассказывай, — велел он.
— Для начала — спасибо тебе огромное за помощь, Шарукан. И за еду отдельно, а то мы рванули, как ошпаренные. Ты бы знал, как на армейскую консерву рак прёт! Никогда такого не видел.
— Рак, говоришь? — он резко остановился, внимательно глядя на меня раскосыми глазами.
— Ага. Полтора ведра, и один к одному, как калиброванный. Может, и не с голубя, как дед обещал, но приличные. Ты, Мастер, что на вечер сегодня планировал? — закинул удочку я.
— Теперь уже не важно. Полутёмного бархатного не спрашивал Сергий? — да, этих двоих тоже явно многое связывало.
— Угадал. И от Осины заказ привёз я: мел нужен, янтарная кислота и… — вот чёрт! Надо было тоже в телефон записать! Поди вспомни теперь. — Так. Там точно было железо, медь, цинк и марганец. Но какие-то сложные. Что-то про какие-то хрено́ты было — убей Бог не вспомню.
— Не морщи ум, понял я. Хелаты четырёх металлов. Никак, оживать Ося надумал? — чёрная с сединой бровь изогнулась.
— Да там места такие — рай! Грех помирать. А рыбалка какая? — перевёл я в шутку разговор.
Шарукан громко захохотал, спугнув какую-то старуху, что отскочила к стене дома, волоча за собой сумку на колёсиках, шепелявя себе под нос что-то про «совсем озверели чёрные». Я с тревогой глянул на Мастера, но тот только ещё громче заржал, аж до слёз. Уж кого-кого, а его-то «чёрным» точно грех было считать. В нашем теперешнем понимании.
Громила в костюме, очень похожий на прежнего, но другой, вновь распахнул двери перед нами, стоило кыпчаку подняться на крыльцо. Нина встретила, выходя из-за стойки:
— Шарукан Исмаилович, добро пожаловать! Пойдёмте, — и легко повернулась, взмахнув платиновыми волосами.
Мы в этот раз не поднимались на второй с половиной этаж, прошли первый насквозь, лавируя между столиками, что стояли на приличном расстоянии друг от друга. В этом заведении явно собирались разные люди и вели очень разные беседы. И вряд ли были бы рады, если обсуждаемые тайны стали не только их тайнами. В конце зала Нина открыла дверь, что почти сливалась со стеной. Я, по крайней мере, не обратил на неё никакого внимания, пока мы не остановились прямо напротив.