Две женщины в летах, кухарка да прачка, зацепились языками посреди широкого коридора, ведущего в покои милорда.
- С утра, как всегда, сходил искупаться, так что, похоже, не заболел... А вот дальше: почту не потребовал, к завтраку едва прикоснулся, а ведь каша с рыбой его любимая. Заперся в кабинете, и, добро бы с чем полезным, а нет! Сидит - ножички в доску швыряет... И лицо такое - как будто ждет кого... или чего...
- Точно, ждет?
- Святые Древние мне свидетели, сама видела, - прачка истово осенила себя кругом.
- А-а - ага, - понимающе кивнула кухарка, - дамочку помнишь, что неделю назад тут пешком явилась, мокрая, как мышь, а на бал приехала - чисто принцесса?
Прачка нахмурила лоб, побуждая память к непривычной работе.
- Темненькая такая, тощая как весенняя коза, а грудь и попа хороши... А она-то здесь при чем?
- Помяни мое слово, быть в доме хозяйке! - припечатала кухарка, - уж если наш милорд дела забросил, в потолок смотрит и улыбается - точно влюбился. А раз влюбился - так и посватается, и император ему не указ.
Юный Данкен, привычно подпиравший стенку и кабинета милорда и так же привычно гревший уши, вытянул шею и брякнул:
- А может, ты и права, Тати. Клепсидру назад ему письмо передали. Он сначала распорядился в почту кинуть и до завтра отложить. Только письмо не простое было, с ним вместе курьер жемчужину передал, редкую. Неправильной формы.
- Барок, - догадалась кухарка, у которой муж был ловцом.
- Барок, - энергично кивнул Данкен, - так милорд письмо схватил, даже перчаток не потребовал.
Женщины изумленно переглянулись - такого они не помнили со времен сопливого детства Его Светлости. Да если бы он отмочил это при старом герцоге, неделю б сидеть не смог - осторожности прежний хозяин учил своего отпрыска, не жалея розги.
- А через немного... я заскучать не успел, милорд зовет меня и велит принести из библиотеки полный свод законов Монтреза.
- Нехорошие дела, - Тати покачала головой, - дамочка эта, разнесчастная и разобиженная... В прошлый раз, когда милорд за такую же, всю разобиженную, вступился, война случилась.
- Ну, будем надеяться, у этой в приданом анеботовых шахт нет, - хмыкнул Данкен. - А что родня в крепости - так это бывает. Не сидел тот, кого как следует не допрашивали.
- Цыц тебе! - прачка махнула на парня фартуком, - и где такого набрался, мать-то вполне приличной женщиной была, доброй прихожанкой.
- Так от отца, он как раз в крепости. Расследователем. - Взглянув на оторопевшие лица Данкен захохотал в голос.
Веселье закончилось внезапно - в конце коридора обнаружился гость. Он выплыл, как мартыга под всеми парусами. Увидев Его Милость, эмиссара императора, женщины порснули в разные стороны, как зайцы с грядки. А Данкен вытянулся у дверей и повис взглядом на ближайшей загогулине в лепном узоре.
- Милорду обо мне доложи, - бросил толстяк, глядя сквозь парня.
- Милорд сегодня не принимает.
- Тебя, нахала, гляжу, давно не пороли?
- Виноват, ваша милость, - с каменным лицом отозвался Данкен, - приложу все усилия. Выпорют.
Хихиканье женщин не добавило Кавенди благодушия. Не нравилось ему в Монтрезе. И не потому, что глушь у Жреца в... да, в том самом месте, куда и днем не заглядывает солнце. И даже не из-за бедности. А из-за... Эмиссар крепко задумался и через пару мгновений понял, чем и куда ему не угодило южное герцогство.
Народишко уж больно дерзкий. Если ты быдло, так падай ниц, когда к тебе благородный обращается, и будь счастлив, что вообще заметили, а не пришибли ненароком. А тут последний конюх глядит так, словно лошадь - его личная и он волен везти или не везти.
И ведь не скажешь, что правитель - тряпка и вешает редко. Перед отъездом из Аверсума Кавенди сделал "домашнюю работу" и внимательно, хоть и быстро, проглядел отчеты с места: казнили тут как бы не чаще, чем в других провинциях. И милорду здесь не перечили, даже виселицу в бальном зале проглотили, возмутиться никто так и не рискнул.
Однако страха, того самого, глубинного, который сгибает спины и надежно предохраняет землю от бунтов - Кавенди не чуял. В этом ушлый придворный ошибиться не мог. Прямые взгляды, несуетливая походка, рисковые шутки. Подданные Палача Атры словно... даже гордились, что их повелитель Самый Страшный Зверь в Империи, и в его зловещей тени чувствовали себя, как у Темного Бога за пазухой. Спокойно.
Странно как.
- Не отойдешь немедленно, обвиню в том, что чинишь препятствие имперскому аудиту. И тогда жить тебе, мерзавцу, пока подходящую веревку не найдут, - пообещал толстяк.
С тем же пустым лицом порученец герцога пробежал проворными пальцами по крючкам камзола, выпустил сорочку из простого беленого полотна и с коротким поклоном протянул Кавенди... отрезок веревки, обмотанной вокруг талии в несколько рядов.
- Что это? - брезгливо удивился эмиссар.
- Веревка, ваша милость. Подходящая. Шелковая. С первого жалования купил. Изволите проверить?
- Шут, - скривился Кавенди и повысил голос, - Монтрез! Уберите своего пса, он мне пройти мешает.
На счастье эмиссара, дверь была приоткрыта, иначе - хоть оборись, дверь толстая, дубовая. Хозяин его услышал. И отреагировал совершенно правильно, велев мальчишке отойти в сторону.
Данкен коротко поклонился и распахнул дверь, а когда Кавенди шагнул за порог, тихонько, насмешливо бросил ему в спину: "Гав-гав".
Надо ли объяснять, что перед милордом появился крайне раздраженный эмиссар?
- Какого демона?!
- Ну, Кавенди - по именам я их не знаю, извините.
Герцог с любопытством оглядел толстяка. С проклятым любопытством. Без страха. Без почтения. Без трепета. А ведь знает, какие у него полномочия и что эмиссар может с ним сделать. Коротко - все, что угодно. Хоть с кашей съесть. Однако же...
- Завтра на закате - казнь вора. Но я не увидел никаких приготовлений. Эшафот не строят, глашатаи молчат. В чем дело, Монтрез? Погода отличная, солнце.
- Казни не будет.
- Ш-ш-што это значит - не будет? Вы смеетесь надо мной?
- Ничуть, - герцог и правда даже не улыбался, - его, вообще, по-хорошему, отпускать нужно.
Узкий ноготь постучал по листу бумаги, исписанному с верху до низу ровным, округлым почерком без завитушек.
- Открылись новые обстоятельства. Керро не виновен. Вернее, виновен, но не в том преступлении, за которое его судили и приговорили. Произошла ошибка.
- Что за бред, - удивился и возмутился толстяк, - я сам смотрел приходные книги и поручения, подпись - его, маг удостоверил. Он - воровал, это можно считать доказанным. И никакому анонимному письму... кстати, что в нем?
Кавенди потянулся, собираясь взять бумагу. Но Монтрез оказался проворнее - цапнул письмо раньше и отвел руку за голову.
- Не так резво. Это - личная корреспонденция.
Толстяк недоверчиво вгляделся в лицо герцога. Тот ответил ему таким же прямым взглядом. Изумрудные глаза на мгновение расширились.
- Да, я иногда получаю личные письма, которыми не горю желанием делиться. Но полезной информацией, которая в нем содержится, извольте - поделюсь.
- Буду признателен, - недовольно буркнул Кавенди, усаживаясь в кресло.
- Как вы знаете, железная жила у меня тощая, - заговорил герцог, - и скоро истощится совсем. Но, роясь в земле, горняки кое-что нашли. Кое-что, для Монтреза даже более ценное.
- Золото, - с иронией подбросил Кавенди, - да, я видел это "месторождение". Очень, знаете ли, впечатляет.
Герцог властным жестом вскинул два пальца, призывая эмиссара к молчанию.
- Они нашли фосфорные и калиевые соли.
- И что с того, что они нашли какую-то соль? - не понял Кавенди, - Это, конечно, дорогой продукт...
- Вы даже не представляете, насколько дорогой. Здесь, где почти вся экономика завязана на земле. С помощью этих солей можно получить с поля двойной, а то и тройной урожай.
- Колдовство? - подобрался эмиссар.
- Просто химия. Наука о веществах. Виктор - умница, хоть и негодяй, он сразу сообразил свою выгоду и чуть не положил себе в карман всех самых богатых землевладельцев герцогства. Беда с его отрядом успели в последние мгновения, хотя - ирония судьбы, они до их пор не знают, от чего меня спасли. Моя власть - и сама жизнь висела на волоске. Это было не воровство, Кавенди, это был заговор. Попытка смещения герцога и узурпации власти.
- С помощью соли? - недоверчиво переспросил толстяк.
- Гениально, правда? Но дело в том, что, - Монтрез тихо, довольно рассмеялся и опять постучал ногтем, на этот раз по здоровенному фолианту в толстом кожаном переплете с медными углами, позеленевшими от времени, - попытка узурпации власти, равно как и покушение на правящего герцога, по нашему закону, преступлением не считается.
- То есть - как?
- Борьба за власть в Монтрезе абсолютно законна и даже общественно одобряема. За нее нельзя осудить. Можно убить в личном поединке. Но казнить - нельзя. Сделав это я нарушу свой собственный закон и вынужден буду отречься от власти. А у меня нет ни малейшего желания уходить в жрецы. Так что, извините - развлечение отменяется.
- Вы... серьезно? Или это все же какая-то шутка надо мной? - эмиссар подозрительно сощурился. - Святые Древние! Это правда...
Потрясение толстяка позабавило Монтреза, герцог откинулся на спинку кресла, наблюдая за Кавенди из под длинных золотистых ресниц.
- Распоряжение в крепость вы уже отослали?
- Собирался, - кивнул он, - вы меня прервали.
- И хвала Небесам! Значит, я успел вовремя.
- Вовремя для чего? - удивился уже Монтрез.
- Чтобы помешать вам сделать глупость. - Кавенди с усилием вынул себя из мягкого кресла, - судьбу огромного землевладения не может решать первый попавшийся авантюрист и мошенник. Это подрывает устои. Властью, данной мне Его Императорским Величеством Рамером Девятым я объявляю протекторат Империи над вашими землями. Кодекс Монтреза приостанавливает действие и в дальнейшем будет пересмотрен под руководством опытных имперских законников. С этого мгновения вся полнота власти в герцогстве принадлежит императору и - мне, как его законному представителю. Я приказываю вам сдать герцогские регалии.