- Я - не подпишу!
- И в мыслях не было вас утруждать. Милорд подпишет. Этого будет достаточно.
- Мы в нейтральных водах, господин эмиссар, - пояснил Беда. - За мысом Готлер ваша власть заканчивается. А Его Светлость - дипломат и имеет все нужные полномочия.
На палубе тревожно и переливчато запела дудка. Буаселье распахнул двери, высунулся и зычно крикнул:
- Чего свистим?
"Воронье гнездо" покачивалось высоко над палубой. Дежурный матрос перегнулся, рискуя выпасть из корзины, сложил ладони рупором и крикнул:
- На траверзе пять ахтеркастлей. Со звездой на парусах. Идут полным ходом, через клепсидру будут здесь.
- А вот и кавалерия, - довольно кивнул Монтрез. - Вовремя.
Глава 26. Слабая попытка судьбы трепыхнуться, когда Эшери уже все решил
Возвращение в порт прошло спокойно. Герцог не пошел в капитанскую каюту, а устроился на отмытой от крови палубе с матросами. Стучали кости, плелись замысловатые словесные конструкции... Кажется, Монтрезу везло.
Князь Дамиан встал на вахту у руля. Он направлял корабль в гавань, привычно обходя довольно сложный риф, лишь изредка поглядывая в сторону острова Саклейн - небольшого необитаемого куска скалы, где встали на якорь его корабли.
В гавань им ходу не было.
Подданные князя оказались очень похожими на своего правителя. Не в том смысле, что все - горбатые. Но общего было много: в чертах лица, слишком тонко выписанных для простых рыбаков, в хищном, каком-то птичьем разрезе глаз, в гортанных голосах с перекатывающейся, словно рокочущей "р". Так вот поневоле поверишь в легенду о паре орлов, у которых из яйца вылупился человек с парой крыльев за спиной... тоже, кстати, наверное, был горбат - иначе куда крылья-то деть?
Нос корабля рассекал воду с шелковым свистом, солнце купалось.
Дамиан сменился и подошел к Монтрезу, который успешно обыграл в кости половину корабля (не то, чтобы ему слабо было обыграть весь, просто у второй половины матросов было нечего проигрывать).
- Передашь? - в ладонь Золотого Герцога перекочевал строгий, мужской перстень с бриллиантом редкого, голубого цвета.
- В Храм? - поинтересовался Монтрез.
Князь улыбнулся, мимолетно и прохладно.
- Ему. Я увожу с этих земель драгоценность - и должен оставить драгоценность взамен. Так нужно по нашему обычаю. Сегодня утром я просил Асиэн стать моей женой. Она согласилась.
- А она знает, что ты - не простой рыбак?
- Я простой рыбак. Дом чуть побольше и приставка к имени, а так - никакой разницы. И на лов хожу. Как все. Мы - простые люди и жизнь у нас такая же простая, - пояснил Дамиан в ответ на недоверчивый взгляд зеленых глаз. - Живем работой. Никому не кланяемся: ни императору, ни жрецам. Храмов у нас нет, просто с началом навигации дарим морю петуха и кувшин вина.
- Звучит здорово. А если я у тебя попрошу дать мне подданство? Не откажешь?
- Ты - брат, - князь даже удивился такой постановке вопроса, - Приходи и живи. И дом построим, и лодку.
На горизонте показались знакомые очертания Готлера - словно собакой грызенный полумесяц.
- И скажи ему вот что, - голос князя потяжелел, слова стали более весомыми. - Этот пергамент - большое дело. Прецедент. Но время сейчас неподходящее, чтобы налаживать отношения между нашими берегами. Жрецы слишком сильны. Пусть спрячет его лет на пять - десять. А лучше - до моей смерти. Или до отречения. В общем, он сообразит.
- Все время забываю спросить, почему капюшоны вас так не любят-то?
- Из-за меня, - коротко отозвался князь.
- А ты чем плох?
- Шутишь? Я - горбат. На увечном нет благословения Небес. А страна процветает. Значит - что? Живет под покровительством Темных Богов.
- Как-то это слишком глупо, даже для капюшонов. Гляди, как бы они против вас какой-нибудь священный поход не организовали.
- А смысл? Земли у нас мало, в земле ничего нет. А рыбу мы и так поймаем и привезем. Для войны одной веры не хватит...
Этого тихого разговора никто не слышал. Но нашлись глаза, которые проследили, как перстень с редким камнем сменил владельца.
Кавенди тихонько постанывал в руках пепельноволосого - вот как-то умел молчаливый воин и лекарь превратить боль почти в удовольствие.
- Лежите спокойно, уважаемый, - предупредил он, - иначе завтра будет хуже. Вы перетрудили мышцы, а плечо слегка потянули. Я приготовлю травы и сделаю компресс. И никаких нагрузок на руку.
- Еще скажите, что в моем возрасте нужно беречь себя, - проворчал толстяк.
- В любом - не помешает. Хорошая привычка. Способствует долгой жизни, - абсолютно серьезно отозвался молодой мастер.
По телу прокатилась горячая волна абсолютного счастья.
- Изумительно, - пробормотал толстяк, - как будто Небо поцеловало! Никогда не чувствовал себя лучше. Ваше искусство... впечатляет.
Кавенди с сомнением осмотрел свои руки и выбрал перстень с желтым камнем:
- Не откажетесь принять?
- Это лишнее.
- Но вы почти вернули меня к жизни.
- Не преувеличивайте, ваша милость. Всего лишь массаж и чай.
Кавенди натянул халат, старательно избегая лишних движений. Лекарь аккуратно сложил свои инструменты в сумку, соблюдая одному ему понятную строгую очередность. По привычке? Или для того, чтобы в критической ситуации достать нужное, не теряя времени? Ведь в деле излечения часто мгновения решают, жить или умереть.
Кавенди подумал, что с удовольствием переманил бы к себе такого мастера, но... что-то ему подсказывало, что даже заговаривать об этом не стоит.
Многое тут было странным и непонятным, но одно не вызывало сомнений - власть молодого повелителя на этих землях была штукой более реальной, чем власть Императора или Храма.
- Скажи, неужели недовольство милорда для вас страшнее, чем гнев Небес? - не выдержал Кавенди.
- Небеса высоко, а милорд рядом. И он не терпит непослушания.
- Так крут? Я этого не заметил. На моей памяти Монтрез никому не угрожал и ни разу не повысил голоса.
- Недовольство милорда - как кинжал ночного убийцы. Его замечаешь лишь тогда, когда он входит под левую лопатку. Но уже поздно.
- И... как же от него уберечься? - растерялся толстяк.
- Просто не вызывать. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Представьте, что это закон природы. Вы же не выйдете под дождь без плаща? На этих землях так поступают все, кто хочет жить долго и, по возможности, счастливо. Отдыхайте, ваша милость.
Лекарь поклонился и вышел, оставив Кавенди в страной уверенности, что его... мягко предупредили. И это единственное предупреждение, которое он получит.
Дураком он не был. Да и служба его, не самая простая, научила относится к таким вещам серьезно. Но... как быть, если на твоих родовых землях хозяйничает Храм, а твоя единственная дочь принесла обеты? И в ее жизни и смерти властен тот же Храм. Сорвись Кавенди с поводка - и... даже думать о таком не хочется. Палач Атры должен умереть.
В приоткрытую дверь эмиссар увидел лестницу и - Его Светлость, низложенного герцога, который спускался вниз. Плащ, перчатки - он явно куда-то направлялся. Кавенди ругнулся и поспешил наперерез.
- Монтрез! А вы, часом, не запамятовали, что находитесь под домашним арестом на время расследования и имеете право покидать замок только в моей компании?
- Демоны, Кавенди, вы и на свидание с дамой со мной пойдете? - развеселился он, - нет, и не просите. А если она решит, что вы ей нравитесь больше?
Это выглядело и в самом деле смешно.
- Потерпеть ваша дама не может? - недовольно спросил толстяк.
- Вы никогда не имели дело с дамами? Стоит их оставить на один вечер без объяснений, они такого напридумывают! Сами в это поверят, сами обидятся, сами объявят страшную месть и сами себе объяснят, почему ТАКОЕ никак нельзя прощать. И доказывать, что они ошиблись в исходных предпосылках... В Бездну такие подвиги. Уж лучше еще раз на войну сходить. Кавенди, я могу дать вам слово, что в мыслях у меня свидание - и только свидание.
Эмиссар смягчился.
- Я могу пойти вам навстречу. Но при условии, что вы сами, добровольно наденете "следилку".
- Договорились, - Эшери протянул руку, - давайте. Надену, если вас это успокоит.
- Вот так просто? Никаких стенаний об оскорбленной чести и недоверии к слову аристократа?
- А это могло сработать?
- Никогда!
- Ну вот и ответ. Не терплю бесполезной суеты.
Кавенди прищурился, вызывая в себе очень слабые отголоски дара, гулявшие в его крови.
- По правилам, вы должны снять все амулеты. Иначе сигнал будет сбоить. Дайте мне, я сберегу до вашего возвращения... утром?
Эшери медленно, словно сомневался в чем-то, или просто не верил себе - расстегнул верхние крючки камзола и вытащил бронзовую бляшку.
- Давайте, - толстяк протянул руку.
- Вы готовы взять эту вещь?
Герцог покачал головой. И с тем же непонятным выражением лица убрал бляшку назад, тщательно заправив ворот.
- Цепляйте вашу "следилку", Кавенди, моих способностей хватит поддержать сигнал, чтобы он не сбоил.
- Этот амулет много значит для вас?
- Да не особо, - пожал плечами Эшери. На его губах появилась уже знакомая, легкая улыбка, - просто не люблю подчиняться приказам. Даже если их отдает Судьба. Я привык решать сам. Знаете, как говорят: мой язык - моя рука.
С моря тянуло холодом. Очень скоро начнутся зимние шторма, высокие и опасные, и жизнь в гавани замрет до весны. Встанут на прикол большие корабли и маленькие рыбацкие лодки. Снега, скорее всего, не будет - по всем приметам эта зима обещала быть мягкой, а за мягкой зимой в Монтрезе, обычно, следовало лето, щедрое на солнце. А значит - удачное для виноделов.
Только бы обошли эту землю очередные потрясения. Нужен мир, долгий мир, чтобы выбраться из нищеты и построить такую систему, в которой "инъекции" анеботума стали бы просто приятным дополнением, кошельком "на роскошь". Чтобы - случить пересохнуть этому ручью, Монтрез смог спокойно обойтись без него. То, что происходит сейчас, очень удобно. Но слишком опасно.