А храм... Ну, что - храм? Дыра в скале. Чуть облагороженная, в соответствии со вкусами верующих, но - дыра. Здоровенная фигура Змея у входа. О трех головах. Вернее - так казалось, что их три. С любой точки, даже сзади. На самом деле их было четыре, просто четвертая постоянно пряталась за другими - никакой магии, всего лишь мастерство. И - символическое напоминание самоуверенному паломнику, что, даже если тебе кажется, что ты все учел, все понял и все контролируешь: помни - это не более, чем иллюзия.
В храме Змея всегда было прохладно и сухо, так, что холод почти не чувствовался. Или переносился очень легко. Светильников тут не жаловали. Но огонек Эшери не погас. Хозяин дома, похоже, знал о небольшой неудаче гостя - его ночной слепоте.
Из темноты выступили женщины в пестрых покрывалах и знаками предложили позаботиться о Лоре. Эшери благодарно поклонился и пошел за ним в глубь пещеры.
Служительницы храма не были немыми. Они дали обет молчания сроком на три года - это было обязательной ступенью посвящения в жрицы. Змеи хранили много тайн. А как ты будешь их хранить, если не умеешь держать язык за зубами?
В уютной комнате, или келье, Монтрез уложил девушку на топчан и поправил ее голову на подушке, пахнувшей сухими травами. Запах был приятный и, на удивление, ненавязчивый.
- Благодарю, - Эшери еще раз поклонился женщинам и снял с пальца одно из массивных колец с крупным камнем. - Это для храма.
Дальше он шел один. Заблудиться тут было невозможно - коридор не ветвился. И, предсказуемо, закончился в просторном зале, где не было ничего, кроме медной курильницы и черного, грубовато обтесанного алтарного камня со следами крови в желобах. Вид алтаря Эшери не испугал и не заставил брезгливо морщиться. Он точно знал, что здесь происходит на утренних и вечерних службах, Ее Светлость давно просветила. Кур и кроликов режут. Человеческие жертвы Змей тоже принимал, но - только добровольные, а охотников было мало.
Из темноты выступила еще одна фигура, завернутая в покрывало. На этот раз, судя по росту, ширине плеч и походке - мужчина.
- Приветствую владыку края в доме владыки мира, - негромко сказал он.
Эшери хватило выдержки молча поклониться. Хотя мелкие демоны под языком плясали бурре. Но сила воли - штука мощная. Иногда - вообще неодолимая.
- Ты пришел с бедой, - жрец не спрашивал, он был уверен. Спросил Монтрез:
- А сюда приходят и с радостью?
- Всякое бывает. Я не любитель чужих тайн, лишь скромный посредник между тобой и Змеем.
Жрец отвязал от пояса кисет и щедрой горстью бросил в курильницу измельченной травы. Монтрез пошевелил ноздрями и брови его удивленно сдвинулись. Ничего сильнее обычных благовоний. Волк давно просветил их всех, как выглядит и пахнет то, что нюхать не стоит...
- Вдохни и попытайся оставить за порогом все заботы, кроме главной. Той, что привела тебя сюда, - посоветовал жрец, орудуя огнивом. Показался белый, прозрачный дымок. Он пах приятно и чуть будоражаще... - Если это тебе удастся, Змей придет. И вы договоритесь. Или не договоритесь, как тоже легко может случится. На все дальнейшее я повлиять не могу.
- Меня даже самогон на лисьих грибах - не берет, - сомнением заметил Монтрез, - А ты хочешь, чтобы я накурился какими-то сушеными листьями до танцующих собак, как картаэльский хичин? Уверен, что получится?
- Вдохни и попытайся, - ответил жрец и исчез. Или просто отступил в темноту. Или дым уже начал действовать. Слишком быстро, но, наверное, так и надо?
Эшери опустился на пол и постарался устроиться поудобнее, насколько это вообще возможно в отсутствии не только кресла, но и каких-нибудь молельных ковриков. Дым проникал в ноздри и потихоньку заполнял сознание, заставляя тело... не то, чтобы расслабиться на голом полу. Просто вынести неудобства за скобки. Они были и по-прежнему ощущались довольно отчетливо - но больше не мешали.
Показалось, или дым повалил гуще и стал темнее? Наверное, все же, показалось. Как и большая, тяжелая голова, соткавшаяся из такой невесомой материи. Откуда тяжесть в дыме, который легко поднимается к небу? Ниоткуда. Значит - кажется.
Но глаза у видения блестели как-то очень реально и Эшери устыдился, что сидит. Правда, не встал, до этого не дошло. Но голову наклонил в знак приветствия. И - куда ниже, чем собирался.
- Эш-ш-ш... Дитя Арнели... - голос был очень тихий, на грани слышимости. Наверное, так говорят те, кто привык, что к ним прислушиваются. Им нет нужды не то, что кричать, а даже просто напрягать связки. Их как-то умудряются слышать, даже если они молчат. - Так, значит, это твоя женщина сделала глупость?
- Да, - кивнул Монтрез, - Ты прав. Это моя женщина.
На счет глупости вопрос остался открытым. Хотя сам Эшери был согласен со Змеем. Но говорить это счел излишним.
- Я могу помочь, - сказал голос. То, что Монтрез ждал услышать. И боялся не услышать.
А теперь начиналось основное действо. То, которое было никак нельзя проиграть - если он хотел не просто вернуть Лору, но и сам убраться отсюда живым и в рассудке. Торг.
- Что ты хочешь? Храм? Два храма?
- Храмов достаточно. Любой, кто служит мне в своем сердце - построил там мой храм. Нет, Эш-ш-ш... Я хочу не храм. Я хочу тебя.
- Оу! - Зеленые глаза блеснули в темноте, - мужчины, женщины, козы... теперь еще и боги. И где ты хочешь, чтобы я был, снизу или сверху?
Дым взметнулся, опал и уплотнился у самого лица, превращаясь в гневно распахнутую змеиную пасть с дрожащим языком и острыми впечатляющими клыками на которых желтели капли яда.
- Нахал!
- О, да! - безмятежно кивнул тот, - еще какой. Накурился фимиама и нахамил собственной галлюцинации. Как думаешь, она обиделась? Стоит принести извинения?
Дым... или все-таки бог успокоился так же внезапно, как и разгневался. Да и был ли тот гнев? Или это была всего лишь попытка испытать Эшери на прочность?
- Я хочу, чтобы ты стал моим жрецом.
Золотая бровь поползла вверх. Правда, идиотом в этот раз почувствовал себя сам Монтрез.
- Ты хочешь, чтобы я ушел в твой храм?
- А ты бы согласился? - змеиная голова с интересом уставилась на него и даже свесилась на бок, словно Змей был большой собакой.
- "Бы" - слово, которое я не употребляю в обществе. Считаю неприличным...
Змей вздохнул:
- Полного отречения я не требую. Арнели не простит. Жрецом можно быть и в мире. Я, в сущности, вообще ничего не требую от своих последователей. Кроме того, чтобы они были достойны того мира, в котором живут. Это ведь немного, правда?
Эшери кивнул. Так, словно услышал то, что ожидал.
- Хорошо. Меня ты получил, со всеми потрохами. Но ведь это не все. Есть что-то еще...
- Вот так просто? Даже не поторгуешься?
- По мелочам не торгуюсь.
- Твоя душа - мелочь?
- А разве ей будет плохо в твоих чертогах?
Змей... удивился. Виду не подал, но удивился. Эшери понял это лишь потому, что следующий вопрос прозвучал чуть более громко:
- Отдаш-шь мне одну из своих дочерей... Для служения.
- Одну? - ухватил главное Монтрез, - их будет много?
- Четыре...
- Хорошее число. Сына не просишь? Или... его не будет? - догадался герцог.
- Ты не огорчен, - заметил Змей.
- А нужно? Четыре дочери - это десяток внуков. Будет из кого выбрать наследника.
- Так ты согласен?
- Если мои дети захотят служить храму Змея - я их отпущу. Почему - нет? Хороший путь, не хуже прочих.
- Это твое условие? - уточнил Змей, - добровольное согласие?
- Это ТВОЕ условие. Я ведь прав?
Змей вздохнул. Почти по-человечески.
- Что еще? Власть над всем миром - и пирожков на сдачу?
- Нахал. Пришел, как проситель, и даже не потрудился быть учтивым? - Змей смотрел без гнева, с неподдельным интересом.
- Разве ты не читаешь в сердце, как в открытой книге? И если бы я, будучи тем, кто я есть, притворился другим в надежде тебя обмануть и получить выгоду... разве я не оскорбил бы тебя сильнее?
- Умный нахал. - Признал Змей. - Но это тебе не поможет. Ум мне не нужен. Меня интересует сердце.
Эшери смотрел на змеиную голову, сотканную из дыма, со своей неизменной мягкой улыбкой... но ударил жестко, точно и без малейшей жалости:
- Когда ты заключал договор с Шестеркой, тоже покупал сердца? А умами побрезговал. Вот они и обвели тебя вокруг хвоста...
Змей дернулся и, на мгновение, даже рассеялся, но быстро собрал себя снова. Теперь он был еще плотнее.
- Не только умный, но и жестокий. Не боишься причинить боль. А сам боли... не боишься? Твоя женщина отдала жизнь за любовь. Для того, чтобы изменить это, нужно качнуть чаши весов в другую сторону. Любовь за жизнь.
- И она поправится?
- Поправится. Но в ее сердце места для одного очень красивого герцога... больше не будет. А ты будешь все так же гореть, не желая забыть, не умея смириться. Уйдешь в Аверсум, потому что в твоем доме будут все время звучать ее шаги, а в зеркалах - отражаться ее улыбка, и это будет невыносимо. И исцелит твое сердце только та, что назначена тебе в жены...
- Та, что примет за меня смерть?
- Да.
- Все время терять. Все время испытывать боль... Это - настоящая плата за жизнь Лоры? Просто - моя боль?
- Да. Я тоже умею быть жестоким, Эш-ш-ш. Что скажешь?
Эшери улыбнулся дымной голове. Но не обычной, солнечной улыбкой. А кривой, ледяной. Абсолютно безжалостной.
- Скажу, что цена ничтожна.
- И ты готов платить? - голова, похоже, всерьез удивилась.
- Я не боюсь боли, Змей. Совсем не боюсь. Нравится тебе или нет - но такова моя натура, смирись.
Глава 34. Иначе нельзя
...Зачем они сюда залезли? На вершину маленькой скалы, далеко выступающей в море, где каждый шаг грозил бедой - настолько скользкой была тропа, которая привела их сюда. Хозяин здешних камней и ветров взобрался на клиф мягкими, почти неслышными прыжками, как большой горный кот с золотой шерстью и кисточкой на хвосте.