«Людмила, извини, но нам не суждено быть вместе».
В этот момент она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Закрыла глаза, опустила руку с телефоном на кровать.
Решила, что хватит реветь, нужно разобраться, что же всё-таки случилось.
Возможно, она в первый раз неправильно что-то поняла. Надо прочитать ещё раз. Она сутки ждала его сообщение. Она ждала, что он попросит прощения. Ждала, как примерная девочка. Словно ей не двадцать один год, а тринадцать. Ждала и… Дождалась.
Вторая попытка.
«…Нам не…» — Так, это пропустить, или снова разревётся. Дальше что там было… А, вот.
«На самом деле меня зовут Иван. Я работал дублёром Григория Родина, потому что тому грозило покушение».
Да, именно это тут и написано. «Иван» и «дублёр». Иван. Дублёр. Двойник её Григория. Хотя, нет никакого её Григория, и никогда не было. Она придумала себе любимого.
Мила всхлипнула. Ей было жалко потери. Что она потеряла, она и сама не знала, но что-то очень важное и нужное. В этот раз она решила не прерываться, и сквозь слёзы она читала дальше.
«Графа Родина убили на моих глазах. Сделали это по приказу настоящего Григория Родина. Меня тоже хотели убить, потому я посчитал себя уволенным».
— Вечно эти его шуточки. — Невольно выскочившая вслух фраза и умильная улыбка, после осознания, вызвала новый приступ слёз. Она упала на кровать и минут пять вслипывала в мокрую от слёз подушку.
Потом снова поднялась, несколько раз вздохнула, стараясь вызвать какие-нибудь приятные воспоминания. Но приятные были только недавние, и пришлось снова глубоко дышать, успокаиваясь. Она целых пять минут не могла успокоиться, хотя думала, что основная истерика уже прошла. Потом кое-как справилась с судорожными вслипываниями, подняла руку с телефоном, и заставила себя прочитать окончание сообщения.
«Ты самая прекрасная девушка в этом мире». — Она самая прекрасная. Она своего добилась, он всё же рассмотрел в ней ту настоящую, которую она хотела показать. Только вот всё оказалось зря.
«Знай, что я был счастлив с тобой. Удали сообщение и никому не рассказывай».
Она выронила телефон из руки и упала на кровать, раскинув руки и ноги в стороны. Слёзы ещё пытались пару раз накатить, но она мужественно сдерживалась. Потому что ей хотелось не плакать, а выть во весь голос!
День. Всего один день она была счастлива. Неужели Великой Силе было жалко дать ей ещё немного счастья? Да, она знала, что они с её любимым не будут всю жизнь вместе. Но один день? Это так жестоко!
Она всё же снова заплакала, но не в голос, а тихо, упав на кровать и свернувшись калачиком. Ей хотелось спрятаться от жестокого мира, который окружал её, отобрав любимого.
Зазвонивший телефон вырвал её из состояния чёрной меланхолии. Не открывая глаз, протянула руку, нащупала телефон.
— Слушаю. — Ответила она, не меняя позы и не глядя, кто звонит.
— Людмила, я бы хотел, чтобы между нами не было непонимания. — Послышался в трубке голос её «обожаемого» женишка. В этот момент его голос звучал для Милы максимально противно. Она на него не злилась, этот человек теперь стал полностью чужим. Не зря её Гришенька сказал, что «На чужих людей не стоит тратить эмоции».
— Между нами нет непонимания. — Ответила она сухо, удерживая в глубине души укол боли, которая пришла от воспоминаний о потерянном любимом. — Между нами вообще ничего нет. После случившегося, мы с Вами чужие люди. Даже не приближайтесь ко мне. — И нажала отбой, после чего отправила номер в чёрный список. Если маме он так нравится, вот пусть она за него замуж и выходит!
Она понимала, что потом отец её будет ругать, а мама расстроится, она-то этого женишка обожает. Мамуля даже настояла, чтобы дочка съехала из общежития перед Новолетием, заявив, что то пагубно влияет на Людмилу. Видимо, рассчитывала, что теперь дочка перестанет увлекаться парнями, и сосредоточится на женихе. Не зная, что Миле не хотелось даже слышать об этом человеке.
Но спокойно себя пожалеть ей не дали. Через десять минут снова зазвонил телефон, и Мила некоторое время думала, отвечать или нет. Потом вбитая в подкорку воспитанность вечной отличницы взяла своё.
— Слушаю. — Ответила она, не открывая глаз и не убирая пальца с кнопки отбоя связи.
— Милка, ты чего не на занятиях? — В трубке послышался голос её подруги Марго. — Заболела?
Пока Мила думала, что ответить, ей в голову влетело одно воспоминание. И она решилась. Решилась спросить, чтобы понять, не сошла ли она с ума.
— Марго, мне нужна твоя помощь. — От слёз голос немного охрип, но всё ещё был твёрдым. — Срочно.
— Слышу, точно заболела. — Защебетала единственная близкая подруга. — После уроков с Германом доедем до тебя. Или нет, прямо сейчас приедем.
— Нет, ты должна мне ответить сейчас. Срочно. От этого зависит моя жизнь. — Мила открыла глаза, глянула на время и поняла, что уже обед. Она ревёт уже несколько часов. — Помнишь, когда мы ходили в «Радужный Затон», к тебе подходила твоя подруга. Герман ещё потом сказал, что она какая-то наёмница. Она ещё с Гришень… С Григорием Родиным танцевать ходила, помнишь?
— Да, помню. — Голос подруги стал серьёзным, а потом взорвался эмоциями. — Я так и знала! Ты ранена? Жирдяй на тебя напал? Мне нужно было тебя предупредить!
— Со мной всё в порядке. О чём надо было предупредить? — Значит, ей не показалось. Та наемница знает Григория. Не зря ей показалось странным, что она смогла уговорить её парня на танец! Её сердце ещё тогда давало знак, что что-то тут не так!
— С тобой точно…
— Не переводи разговор! — Грубо оборвал она подругу. — О чём ты должна была меня предупредить? Быстро говори! Или я тебя больше знать не знаю!
— Подожди минуту. — Мила, поняв, что подруга ищет спокойное место, терпеливо ждала, сжав рукой подол пижамной куртки. — Вот, я тут. — Наконец послышался голос Маргариты, не заглушаемый посторонними звуками. — Учти, об этом даже Герман не знает. Ты тоже держи в тайне.
— Говори быстрее. — Если бы подруга была рядом, то сейчас Мила начала бы ту трясти обеими руками!
— В общем, та наемница, она… В общем, она откуда-то знает твоего толстяка. Она опознала в этом Родине какого-то секретного специалиста по охране. Сказала, что он очень крутой, даже круче её, и посоветовала с ним не ссориться и никому об этом не говорить. Даже тебе и Герману.
Это всё. Последняя надежда, что это шутка, пропала. Какая же она была слепая!
— Ало! Милка, ало! — Забеспокоилась Марго, когда услышала, как она не сдержала в себе стон. — Ответь быстрее. С тобой всё в порядке? Мы сейчас приедем!
— Тут я. — Наконец справилась Мила с новой порцией внезапных слёз. — Спасибо, что рассказала.
«Но лучше бы ты это сделала раньше». — Подумала она со злостью.
— Я сегодня не приду, нездоровится мне. — Добавила равнодушно, нажала отбой и уронила телефон.
Дура. Какая же она дура. Столько знаков было, а она словно ослепла. А она ещё смеялась над фразой, что «Истинная любовь отнимает мозги!»
Позавчера, когда они собрались компанией идти после бала в казино, Мила решила, что терпеть нынешнее положение вещей, уже нет никаких сил. Удерживающий её руку жених уже не раздражал, а дико бесил! Она давно уже закрылась, чтобы не чувствовать его похоти, которая вызывала только рвотные позывы. Ещё немного, и она призовёт дух, чтобы выжечь этому уроду остатки его куцых мозгов!
И Мила сама написала парню, чего не одобрила бы ни одна её подруга. В тот момент ей было наплевать на все этикеты и правила поведения. Она верила только в одного человека.
«Гришенька, ты действительно очень хочешь идти со всеми в казино? Может, мы как-нибудь оторвёмся от остальных и погуляем отдельно?» — На часах было давно за полночь. Ночь Новолетия нужно встречать в постели с любимым, тогда весь год будет наполнен любовью.
Урод, стоящий рядом, умудрился испортить отличное настроение, накрывшее Милу после того, как она перехватила последний танец у своего обожаемого парня. Для этого пришлось договариваться с той непонятной Алиной, пообещав ей протекцию среди других семей. Это было не важно, она уже поняла, что эта Алина ей не соперница, у той только голый расчёт на уме.
Важно то, что они наконец-то поцеловались!
Жених её встретил злой, схватил за руку так, что чуть синяки не оставил на запястье. Теперь силой держит её рядом, норовя залезть своими потными руками, куда не следует, словно они не на улице перед дворцовым комплексом, а на балконе! И её парень смотрит на это. Людмилу выводил из себя такой позор! Она принадлежит только Гришеньке, больше никому.
Её парень, дернувшись от пришедшего сообщения, прочитал его, задумчиво посмотрел на Милу, потом громко спросил у Германа:
— Мы что, собираемся в казино? — Они сейчас обсуждали, кто на чьей машине поедет, а назначение поездки было ясно всем и так.
— Ты же сам сказал, что хочешь поиграть на столах и в карты. — Удивился тот.
Её парень хмыкнул, задумался, потом покачал головой.
— В казино я не пойду. Там не интересно.
Его заявление удивило всю компанию. Всё же, пойти туда было идеей именно Григория, все только поддержали его.
— Что, денег нет, да? — Влез её жених-урод. После того, как она не вернулась перед последним танцем, а потом ещё и пришла вся сияющая после заключительного под руку с Григорием, он явно затаил обиду на её любимого. Как бы дело до драки не дошло. Дуэль её парень не примет, он-то не дурак, но от пьяной драки не застрахован. Тем более, из дворцового комплекса они уже вышли. — Можешь не идти, если так боишься проиграть.
— А ты, получается, проиграть не боишься? — С серьёзным лицом повернулся сын графа к своему сопернику.
Хотя, какой он соперник? Мила уже давно поняла, кому именно принадлежит её сердце. И не только сердце. Вот если бы Григорий так настойчиво лез к ней под юбку, она бы ничуть не возражала. Жаль только бельё на ней плотное и невзрачное. Она же не знала, что встретит своего парня на этом балу.