Еще раз повторил себе: ничего особенного означает именно ничего, с чем ты не мог бы справиться.
Одарил Джемму медленной ленивой улыбкой. Понимающей улыбкой ценителя.
— Джемма, верно? Я детектив Стивен Моран. Очень приятно познакомиться с тобой.
Прокатило. Тень улыбки в уголках губ.
— У нас к тебе несколько обычных вопросов.
— Без проблем. Всё, что захотите.
Это "всё, что" немножко чересчур. Улыбка обрисовалась отчетливее. Слишком прямолинейно.
Джемма сообщила примерно то же, что и Орла. С тем же дебильным американским акцентом. Нарочито растягивая звуки, лениво, демонстративно скучая в этой школе, для которой она слишком яркая фигура. Покачивая ножкой. Внимательно следя за тем, внимательно ли я слежу за ней. Если вопросы о вчерашнем вечере и породили выброс адреналина, она никак этого не показала.
— Когда ты была здесь вчера, то звонила кому-то, — сказала Конвей.
— Да. Своему парню. — Последнее слово Джемма посмаковала и покосилась на Хулихен — определенно, телефонные звонки во время занятий запрещены, — не шокировали ли ее слова ученицы.
— Как его зовут?
— Фил Макдауэлл. Он из Колма.
Ну разумеется. Конвей села на свое место.
— И ты вышла поговорить с ним, — уточнил я.
— Да, я вышла в коридор. Нам нужно было кое-что обсудить. Личное. — Игривая улыбка, персонально для меня. Будто я посвящен в тайну или могу быть посвящен.
Я улыбнулся в ответ.
— Когда ты выходила, не заглядывала к Тайному Месту?
— Нет.
— Нет? Тебя это совсем не интересует?
— Да глупости это, — пожала она плечами. — Все эти "Ах, меня никто не понимает, а я такая необыкновенная!". Да можно подумать. Если там появляется что-нибудь крутое, все и так об этом сплетничают. Так что мне незачем туда заглядывать.
— А сама ты когда-нибудь не пробовала поместить там записку, хоть раз?
Она равнодушно дернула плечом.
— Когда только повесили эту доску. Просто для смеха. Я и не помню, про что. Мы все тогда понавыдумывали всякой фигни.
Встревоженный клекот из угла Хулихен. Джемма игриво шлепнула себя по запястью:
— Плохая девочка.
Забавляется, значит.
— А что скажешь насчет этого? — И я протянул ей фотографию.
Перестала покачивать ногой. Брови взлетели до корней волос.
И через секунду, медленно:
— О. Господи.
А вот это искренне. Участившееся дыхание, потемневшие глаза — прорезалось-таки сквозь тщательно выстроенную сексуальность. Это не наша девица, нет. Вычеркиваем вторую.
— Это не ты повесила?
Джемма медленно повела головой из стороны в сторону, не отводя взгляда от фото, внимательно изучая его.
— Точно? Ну просто ради шутки?
— Я не идиотка. У меня отец адвокат. Я прекрасно знаю, что это не смешно.
— Не догадываешься, кто бы мог это сделать?
Мотает головой.
— А если попробовать угадать…
— Не знаю. Честное слово. Я бы очень удивилась, если это Джоанна, или Орла, или Элисон, но не стала бы ручаться. Просто хочу сказать, что если это кто-то из них, то мне об этом ничего не известно.
Итак, две из двух готовы столкнуть подружек в дерьмо, лишь бы их самих не забрызгало. Как мило.
— Но здесь вчера вечером были и другие, — заметила Джемма. — После нас.
— Холли Мэкки и ее подруги.
— Точно. Эти.
— Эти. А что они за люди?
Джемма настороженно взглянула на меня, протянула фото обратно.
— Понятия не имею. Мы с ними практически не общаемся.
— А почему?
Пожимает плечами.
Улыбаюсь многозначительно.
— Дай-ка угадаю. Ваша компания наверняка довольно популярна у парней. А Холли и остальные вам мешали, да?
— Просто они другого типа люди.
Плотно скрещенные на груди руки. Джемма не купилась.
Тут что-то было. Орла, может, и впрямь искренне верила в эту муть про дурацкий прикид Селены для танцев, а может, и нет, но у Джеммы, похоже, точная и взвешенная позиция. Между двумя компаниями определенно что-то происходит.
Если Конвей намерена надавить, пускай займется этим сама. Не мое амплуа. Я Мистер Симпатяга, со мной можно поболтать. Если я продолбаю эту роль, у Конвей не останется причин со мной работать.
Конвей не издала ни звука.
— Что ж, понятно, — сказал я. — Давай поговорим о Крисе Харпере. У тебя есть какие-нибудь соображения насчет этой истории?
Пожимает плечами.
— Псих какой-нибудь. Садовник, которого вы арестовали, как его там. Или вообще кто-то случайно мимо проходил. Откуда мне знать?
Руки все еще сложены. Я наклонился вперед, изобразил улыбку, типа мы одни в баре поздно вечером:
— Джемма. Ну просто поболтай со мной. Давай так: выбери что-то одно о Крисе Харпере и расскажи мне. Одну важную деталь.
Джемма задумалась. Вытянула свои длинные стройные ноги, провела ладонью по бедру — так, мы вернулись на исходные позиции. Я внимательно наблюдал, чтобы она поняла, что старается не напрасно. Жуть как хотелось отодвинуть стул подальше. Я готов был расцеловать Конвей только за то, что она находится в этой же комнате. Джемма дьявольски опасна и прекрасно это понимает.
— Крис — это последний человек, про которого можно было бы подумать, что его когда-нибудь убьют, — произнесла она.
— Даже так? Почему же?
— Потому что его все любили. Вся наша школа от него балдела. Некоторые, конечно, говорили, что нет, но только потому, что хотели выделиться, или потому, что у них в любом случае не было шансов ему понравиться. И все парни в Колме хотели тусить с ним в компании. Потому я и думаю, что это сделал кто-то со стороны, случайный прохожий. Никто не стал бы намеренно вредить Крису.
— А тебе Крис нравился?
Пожимает плечами.
— Я же сказала — он всем нравился. Ничего в этом не было особенного. Мне многие парни нравятся. — Легкая улыбочка, с намеком.
— Ты с ним встречалась? В смысле, у вас был роман? — поддерживаю тон.
— Нет, — резко и сразу.
— Но почему? Если он тебе нравился… — Подчеркнутое тебе. Стоит тебе пожелать, и любой парень твой.
— Да так просто. У нас с Крисом никогда ничего не было. Точка.
Джемма вновь закрылась. И тут тоже нечисто.
Конвей не стала давить, я тоже. Вот моя визитка, если вспомнишь о чем-нибудь… и все такое. Пока Конвей отряжала Хулихен за следующей, Элисон Малдун, я успел улыбнуться на прощание Джемме, разве что не подмигнул, когда она выходила и обернулась убедиться, что я провожаю ее взглядом.
Выдохнул, провел рукой по лицу, чтобы избавиться от сальной улыбочки.
— Не она, — констатировал я.
— А что это за фигня с одной важной деталью про Криса? — поинтересовалась Конвей.
У нее был целый год, чтобы все узнать про него. А у меня несколько часов. Хоть что-нибудь выяснить — уже хорошо.
Конечно, зачем мне знать про Криса. Не мое дело — не мое тело. Я здесь исключительно для того, чтобы хлопать ресницами, вовремя улыбаться и разговорить девчонок.
— А что это за фигня с бойфрендами?
Конвей спрыгнула со стола, придвинулась почти вплотную к моему лицу:
— Ты что, меня допрашиваешь?
— Я просто спросил.
— Здесь спрашиваю я. Не наоборот. Если пойдешь в сортир, я, если пожелаю, могу спросить, помыл ли ты руки. Усвоил?
Да, про "почти рассмеялись вместе" можно забыть.
— Мне нужно знать, как они относились к Крису, — пояснил я. — Нет смысла рассказывать, какой он был милый и как несправедлива жизнь, если я беседую с человеком, который ненавидел его до чертиков.
Конвей еще некоторое время злобно таращилась на меня. Я не терял самообладания, помня, что осталось еще шесть девиц и что без меня Конвей недалеко уйдет. Молился, чтобы Конвей думала о том же.
Она опять взгромоздилась на стол.
— Элисон, — буркнула она. — Элисон впадает в ступор от всего, чтоб ее. Включая меня. Буду держать рот на замке, если ты не облажаешься. Гляди не облажайся.
Элисон выглядела, как Джемма, севшая после стирки. Мелкая, щуплая, плечики узенькие. Пальчики нервно теребят юбочку. Старательно выпрямленные светлые волосы, автозагар, выщипанные брови. На Тайное Место не обернулась.
И вот она-то точно узнала Конвей. Едва Элисон появилась в дверях, Конвей, впустившая ее, попыталась скрыться из поля зрения, но Элисон буквально шарахнулась от нее.
— Элисон, — поспешно начал я ласковым голосом, отвлекая девочку. — Я Стивен Моран. Спасибо, что пришла. — Улыбка. На этот раз ободряющая. — Садись, пожалуйста.
Никаких тебе ответных улыбок. Элисон пристроилась краешком задницы на краешке стула и уставилась на меня. Мелкие черты лица, зубы торчат, мышь белая. Хотелось вытянуть пальцы и пощелкать языком, подманивая.
Но вместо этого я вежливо проговорил:
— Всего пару вопросов, это займет несколько минут. Не могла бы ты рассказать о вчерашнем вечере? Начиная с первого учебного периода?
— Мы были здесь. Но ничего не сделали. Если что-то произошло, что-то украли или сломали, это не я. Клянусь.
И голосок тоже тоненький и мерзкий, переходящий в нытье. Конвей была права, Элисон боится всего — боится, что проштрафится, что все, что она говорит, делает и думает, — неправильно. Хочет, чтобы ее убедили в том, что она молодец. Я видел это и в школе, и миллион раз у свидетелей, гладил по головке и произносил все нужные слова.
И здесь тоже:
— Да, конечно, я знаю. Ничего не пропало, не сломалось. Никто ничего дурного не совершил. — Улыбка. — Мы просто проверяем некоторые факты. Тебе всего лишь нужно в подробностях вспомнить вчерашний вечер. И все. Давай попробуем, хорошо?
Кивнула:
— Да.
— Ну вот и прекрасно. Это будет вроде теста, где ты знаешь все верные ответы и никак не можешь ошибиться. Так пойдет?
Едва заметная улыбка. Крошечный шажок к расслаблению.
А мне нужно, чтобы Элисон расслабилась и успокоилась, прежде чем я выложу перед ней фото. Именно этого я и добивался вопросами к Джемме и Орле: успокоить и отвлечь, а потом резко вытолкнуть из этого состояния.