— Что? — озадаченно спрашивает Бекка, но их уже не остановить, вся троица бешено хохочет.
— Да ты так это сказала! И лицо такое! — сквозь смех отвечает Холли. — "Вы же не были друг другу представлены, милочка, отчего бы, ради всего святого, юный джентльмен стал делиться с вами изображением своего дружка?"
Услышав карикатурный британский акцент, Бекка краснеет и начинает хихикать.
— Ведь вы, кажется, даже не пили… чай с… с… огуречными сэндвичами! — восторженно завывает Джулия.
— А хрен, как известно, можно подавать только после сэндвичей, — всхлипывая, с трудом выдавливает Холли.
— О господи, — вздыхает Джулия, вытирая глаза, когда смех наконец стихает. — Бекси, детка, что бы мы без тебя делали.
— Не так уж это смешно, — говорит, улыбаясь, все еще пунцовая и отчасти смущенная Бекка.
— Наверное, — легко соглашается Джулия. — Но дело не в этом.
Она приподнимается на локте и роется в кармане в поисках телефона.
— Дай посмотреть. — Холли садится и подползает поближе к Джулии.
— Я хочу удалить.
— Вот и давай сначала поглядим.
— Ты извращенка.
— Я тоже! — радостно добавляет Селена. — Если ты будешь психологически травмирована на всю жизнь, мы тоже хотим поучаствовать.
— Да господи, что вы как педики, — говорит Джулия. — Это картинка с членом, а не упражнение для тимбилдинга.
И все же начинает искать фотографию.
— Бекс, — зовет Холли, — ты идешь?
— Фу, нет! — Бекка отворачивается, чтоб не увидеть даже краешком глаза.
— О, вот оно. — Джулия нажимает "открыть".
Холли и Селена наклоняются поближе. Джулия притворяется, что смотрит, но на самом деле ее взгляд устремлен куда-то мимо телефона, в окружающие поляну тени. Селена чувствует, как ее спина напрягается, и приникает теснее к подруге.
Они не хихикают и не визжат, как в тот раз, когда решили посмотреть кое-что в Сети. Там все было какое-то пластиковое, ненатуральное, как Барби, представить невозможно, чтоб к такой штуке с другого конца крепился нормальный живой парень. Этот был совсем другой — меньше, нагло торчащий, как толстый средний палец, грозящий им откуда-то из гущи темных курчавых волос. Они почти чувствовали его запах.
— Если бы у меня была такая фигулька, — спокойно говорит Холли, — я бы не стала ее лишний раз демонстрировать.
Джулия даже не поднимает глаз.
— Напиши ему, — предлагает Селена. — Типа "извини, не вижу, чего там, слишком маленькая картинка".
— И получить в ответ крупный план? Ага, спасибо. — Но все же Джулия усмехается.
— Подходи, Бекс, — зовет подругу Холли. — Никакой опасности, разве что у тебя при себе микроскоп.
Бекка улыбается, наклоняет голову и отрицательно мотает, и все это одновременно. Колкая трава приминается у нее под ногами.
— Ну, — перебивает их Джулия, — если вы, извращенки, уже насмотрелись на мини-член… — Она выразительно, с размаху, нажимает "удалить" и машет телефону пальчиками: — Пока-пока.
Короткий писк, и картинка исчезает. Джулия убирает телефон в карман и снова ложится. Холли и Селена возвращаются на свои места, думают, что бы сказать, и ничего не придумывают. Луна становится ярче, а небо темнее.
Через какое-то время Холли нарушает повисшую на полянке тишину:
— А знаете, где Клиона? В библиотеке, ищет, откуда бы спереть сонет, которого Смайт не знает.
— Спалится, — убежденно говорит Бекка.
— Как обычно, — поддерживает ее Селена. — Не проще самой написать?
— Ну, типа да, — соглашается Холли. — Она вечно тратит кучу сил, чтобы чего-то не делать, хотя гораздо проще было бы тупо сделать, и все.
Они оставляют паузу для Джулии. Но та молчит, и пауза затягивается. А потом и весь разговор затягивает в эту паузу, и он растворяется.
А вот фотография никуда не делась. Ее едва уловимый противный запах висит в воздухе. Бекка дышит неглубоко, ртом, и запах как будто покрывает ее язык мерзкой пленкой.
Неожиданно Джулия спрашивает, уставившись в акварельное небо:
— Почему парни считают меня шлюхой? — И опять начинает краснеть.
— Никакая ты не шлюха, — успокаивает ее Селена.
— Ну, блин, я-то знаю. Они-то почему ведут себя так, словно я потаскуха?
— Да потому что им бы этого очень хотелось, — говорит Холли.
— Им этого от каждой хочется. Но вам фотографии членов не присылают.
— Это ведь недавно началось, — ежится Бекка.
— С тех пор как я целовалась с Джеймсом Гилленом?
— Да нет. Мало ли кто с кем целуется, все так делают, и всем пофиг. Еще раньше, когда ты начала тусоваться с Финном и Крисом и всей этой компанией. Шутишь с ними, говоришь всякое такое…
Она замолкает. Джулия смотрит на нее с удивлением:
— Что за хрень ты несешь?
Но Холли и Селена кивают: до них тоже наконец доходит, и все становится на свои места.
— Вот, — подчеркивает Селена. — Вот именно такое ты и говоришь.
— То есть они, типа, хотят, чтоб я была жеманной лицемерной стервой, как Хеффернан, которая разрешает Брайану Хайнсу трахнуть себя пальцами на Хеллоуин, потому что у него есть выпивка, но вся прям в обморок падает от ужаса, если кто пошутит похабно? И типа тогда они меня будут уважать?
— Типа того, да, — подтверждает Холли.
— Ну и в жопу тогда. В жопу их. Не буду. — Голос звучит грубо, и она как будто разом стала старше.
Редкие облака скользят по лунному диску, так что кажется, что это луна несется по небу или что мир переворачивается.
— И не надо, — соглашается Селена.
— Ага, а надо дальше тупо терпеть. Отличная идея. Еще гениальные предложения есть?
— А может, дело вовсе и не в этом, — продолжает Бекка, уже жалея о сказанном. — Может, я не права. Может, он вообще хотел написать кому-нибудь с похожим именем, Джоанне, например, а тебе отправил по ошибке…
— Когда я целовалась с Джеймсом Гилленом… — начинает Джулия. Вокруг сгущается темнота, и ее голос тоже мрачнеет. — Он пытался засунуть руку мне под лифчик, так? Я, в принципе, была к этому готова. Не знаю, чего они так зациклены на сиськах, грудью их мало кормили, что ли?
Она не смотрит на остальных. Облака несутся по небу все быстрей, и луна вместе с ними.
— Ну и поскольку мне ни фига не надо, чтоб меня щупал Джеймс Гиллен, и целуюсь-то я с ним только потому, что он в принципе ничего, а мне нужна практика, я ему и говорю: "О, смотри-ка, это, кажется, твое" — и возвращаю ему его мерзкую потную ручонку. А Джеймс, как настоящий джентльмен, решает, что самое правильное в этой ситуации — прижать меня с размаху к забору, типа реально толкнуть, не легонечко там, а по-настоящему прижать и вернуть руку на место. И выдать что-то такое жутко предсказуемое типа "да тебе же нравится, не строй из себя целку, да все про тебя знают" и бла-бла-бла. Прекрасный, блин, принц, да?
Воздух вокруг них неожиданно становится одновременно ледяным и обжигающе горячим.
Им всем твердили десятки раз — на жутко неловких уроках и в жутко неловких разговорах с родителями, — когда необходимо обратиться к взрослым. Сейчас ни одной из них это даже в голову не приходит. То, о чем они говорят сейчас, не имеет никакого отношения к обстоятельным осторожным лекциям. Странное сочетание ревущей ярости и всепоглощающего стыда, отвратительное осознание, что их тела принадлежат теперь другим людям, чужим рукам и глазам, а не им самим, — это нечто новое.
— Говна кусок, — сквозь зубы цедит Холли, сердце колотится как бешеное, а дыхание сбивается. — Скотина мелкая. Чтоб он сдох от рака.
Селена вытягивает ногу так, что ее ступня касается ступни Джулии. В этот раз Джулия отдергивает ногу.
— А что ты сделала? А он не?.. — спрашивает Бекка.
— Дала ему коленом по яйцам. Кстати, если кому интересно, реально работает. А когда мы вернулись в школу, отмывалась в душе хрен знает сколько.
Они помнят тот случай. Никто тогда не связывал это с Джеймсом Гилленом (Джулия походя бросила, мол, не стоило и заморачиваться, все равно как с лабрадором целоваться). Теперь, в свете услышанного, все кажется очевидным и ясным, как пощечина.
— И вот не знаю, как вас, но меня вдруг посетила гениальная догадка, что Джеймс Гиллен не стал рассказывать остальной компании из Колма, что в тот день он получил только разбитую мошонку, а начал трепаться, что я, мол, шлюха ненасытная и похотливая. И вот почему Маркус, мать его, Уайли считает, что я буду в восторге от фотки его члена. И так оно и будет продолжаться, да?
— Да они забудут. Уже через пару недель… — неуверенно начинает Селена.
— Нет. Не забудут.
Тишина и внимательно смотрящая на них луна. Холли мечтает, как бы выведать какой-нибудь мерзкий секрет про Джеймса Гиллена и рассказать всем, чтобы все начинали ржать, едва его увидят, и он в итоге покончил бы с собой. Бекка старается придумать, как подбодрить Джулию — шоколад, забавные стишки… Селена представляет старую пожелтевшую тетрадь, исписанную каллиграфическими строками, негромкое рифмованное песнопение, пучок трав и запах паленых волос; и сияние, окружающее их четверых, делающее их неуязвимыми. Джулия разглядывает облака, похожие на разных зверей, и вонзает ногти в землю, прямо сквозь дерн.
У них нет оружия против этого. Мир избит и изранен, пульсирует черно-белым и вот-вот рассыплется.
Прерывает молчание Джулия, решительно и зло, словно с грохотом захлопывает дверь:
— Пальцем не прикоснусь ни к одному парню из Колма. Никогда.
— Это все равно как сказать, что вообще с парнями общаться не будешь, — возражает Холли. — Мы только с ребятами из Колма и пересекаемся.
— Значит, никаких парней вплоть до колледжа. Пофиг. Лучше так, чем ждать, пока еще один придурок расскажет всей школе, какие у меня сиськи на ощупь.
Бекка опять краснеет.
Селена будто слышит звон, легкое динь! серебром по хрусталю. Она резко садится:
— Тогда я тоже.
Джулия бросает на нее яростный взгляд: