Швырнула свою сумку на кровать Ребекки:
— Как тут у тебя?
— Пусто. У Джулии на ее полке в дальнем углу полпачки сигарет и зажигалка, завернутые в шарф. И все.
— Хорошие девочки, — процедила Конвей, и это не было похоже на комплимент. Она рыскала по комнате, разглядывала фотографии в рамках, стоявшие на тумбочках. А может, проверяла, достаточно ли тщательно здесь все обыскано. — Никто из них не заходил? Поболтать, соблазнить, что угодно?
Я не стал рассказывать про тень за дверью — наверное, из-за ее усмешки. Или потому что и сам не был уверен, не померещилось ли.
— Нет.
— Появятся еще. Чем дольше они предоставлены сами себе, тем больше себя накручивают. Я подслушала около гостиной: они на пределе, настоящее осиное гнездо. Подождем еще чуток, и кто-нибудь расколется.
Я сунул на место в гардероб футляр от флейты Селены, закрыл дверцу.
— Как дела у Элисон?
— Заныкалась в изоляторе, — фыркнула Конвей. — Типа помирает, как в финале мыльной оперы. Слабенький голосок и все такое. Развлекается вовсю. Рука почти прошла, пятно еще видно, но волдыри пропали. Я думаю, ее уже сейчас вполне могли бы отпустить, но Маккенна хочет дождаться, пока пятно исчезнет окончательно, чтобы остальные на него не пялились.
Она вытащила из тумбочки Холли книжку, быстро пролистала, кинула на место.
— Я спросила, не Джоанна ли вбила ей в голову эту хрень, но, услышав имя Криса, она тут же заткнулась и таращилась на меня бедной крошкой. Хотя чего ее винить: Маккенна и Арнольд торчали тут же, готовые волком вцепиться, если что им не по нраву. Я и отвалила.
— А что с телефоном?
Конвей триумфально вскинула подбородок. Торжество ей было к лицу. Она извлекла из своей торбы новый пакет для улик. Телефон, который я видел на кровати Элисон, перламутрово-розовый, помещается в девичьей ладошке, изящная серебряная подвеска. Крис умел выбирать подарки.
— Элисон получила его от Джоанны. Не хотела признаваться, пыталась юлить, прикидывалась, что ей дурно. Я не купилась, продолжала давить, и в итоге она все выложила. Джоанна продала ей телефон сразу после Рождества, больше года назад. Шестьдесят фунтов с нее содрала, жадная сучка.
Конвей вернула телефон в сумку и принялась вновь наматывать круги по комнате. Ликование иссякло.
— Но это и все, что удалось выжать из Элисон. Когда я начала спрашивать, откуда у Джоанны этот телефон и с чего вдруг она решила его продавать, Элисон завыла: "Я не знаю ничего, не знаю, у меня болит рука, меня тошнит, голова кружится… Можно воды?" Дебильным гелиевым голоском. Какого черта вообще! Что, парни действительно считают его сексуальным?
— Никогда не задумывался, — сказал я. Конвей кружила по комнате. Нервная, напряженная как натянутая струна. Я держался ближе к стене, чтобы не попадаться ей на пути. — Я, во всяком случае, не считаю.
— С трудом сдержалась, чтоб не дать ей по губам. На телефоне ничего не оставалось, когда он попал ей в руки, ни эсэмэсок, ни списка вызовов, Джоанна все удалила перед продажей. Оно и к лучшему. Элисон не стала менять сим-карту на свою. Когда она купила этот телефон, на ее старом как раз кончились деньги, а на Джоаннином оставалось еще двадцать с чем-то евро, поэтому Элисон просто начала пользоваться номером Джоанны, а свой старый выкинула. Значит, нам не нужно отслеживать этот номер, выпрашивать у оператора записи звонков и прочее, у нас уже все есть. В прошлом году мы с Костелло получили записи звонков половины школы, включая Элисон. Я уже связалась с Софи, она пришлет их мне с минуты на минуту.
— Погоди-ка. Ты, кажется, говорила, что ни у кого из девиц не было телефона Криса?
— Так и есть. Но если Крис дал Джоанне этот телефон, — Конвей мимоходом похлопала по сумке, — для тайной связи, значит, он опасался, что в их обычных телефонах кто-нибудь будет копаться. Верно?
— Подростки любопытны.
— Подростки, родители, учителя, кто угодно. Люди любят совать нос в чужие дела. И если Крис хотел избежать этого и у него была куча денег, как говорила Джулия? Зуб даю, он тоже обзавелся специальным телефоном для связи с девицами. Проверим телефон Джоанны, — еще одно похлопывание по сумке, более выразительное, — и, держу пари, обнаружим номер, появившийся за пару месяцев до Рождества, и кучу звонков с него и на него.
— А потом проверим, — продолжил я, — не связан ли этот тайный номер Криса с тем, с которого мне сегодня пришло сообщение. Если он использовал этот способ с одной девицей, велика вероятность, что и с другими тоже. И если Селена действительно встречалась с ним, то где-то, возможно, лежит и ее запасной телефон.
— Мы проверим тайный номер Криса, его связь со всеми. Я знала, еще год назад знала, что быть такого не может, чтобы он не взял с собой телефон. Эта молодежь, они без своих гаджетов даже в сортир не ходят. Я должна была — о черт! — Жесткий удар об угол кровати Ребекки; больно, наверное, но Конвей продолжила нарезать круги как ни в чем не бывало. — Я должна была, мать его, знать.
Осторожнее. Даже тень сочувствия — ты не могла знать, этого никто знать не мог, — и меня разнесут в клочья.
— Если Джоанна — наш клиент, — сказал я, — у нее были очень серьезные причины забрать телефон Криса с его тела. Телефон связывал ее с убитым.
Конвей выдвинула ящик шкафа, разворошила аккуратные стопки трусиков.
— Ясен пень. И сейчас он уже ржавеет на какой-нибудь свалке. Мы никак не сможем доказать, что у Криса вообще был с собой телефон. Покажем Джоанне записи, она скажет, что писала приятелю, с которым познакомилась в интернете, или хрен его знает, что еще скажет. И мы ничего с этим не сможем сделать.
— Если только не обнаружим еще кого-нибудь, с кем Крис общался с тайного номера. И не вынудим ее заговорить.
— Точняк, — коротко и резко хохотнула Конвей. — Ага, вынудим заговорить. Запросто, раз — и все. Вот с этим делом с самого начала так.
— Но попробовать все же стоит.
Конвей с грохотом задвинула ящик с разворошенными шмотками.
— Блин, вот ты долбаный лучик света и добра! Работаю прямо как в паре с сопливой Поллианной[43]…
— А что мне говорить? "А, к дьяволу, все равно ничего не выходит, валим домой"? Так?
— А что, похоже, что я сваливаю? Никуда я не собираюсь. Но если мне придется выслушивать твои дебильные оптимистичные призывы, богом клянусь…
Мы сверлили друг друга взглядами; разъяренное лицо Конвей и ее указательный палец вплотную ко мне, а я так и стоял у стены и даже отодвинуться не мог, если бы захотел. Мы реально готовы были сцепиться всерьез, только что не кинуться в драку.
Я не люблю скандалить, особенно с людьми, от которых зависит моя карьера, даже когда оно того стоит. И уж точно не стану делать это из-за всякой фигни.
— Лучше бы на моем месте был Костелло, да? Унылый депрессивный козел? И чем бы это тебе помогло?
— Закрой свой…
Жужжание из кармана ее пиджака. Сообщение.
Она стремительно отодвинулась, сунула руку в карман.
— Это Софи. Записи с телефона Джоанны. Наконец-то.
Она торопливо жала на кнопки, ждала, пока загрузится, нервно дергала коленом.
Сердце трепетало. Я не двигался с места, готовясь услышать "Вали домой, твою мать".
Конвей нетерпеливо вскинула голову:
— Что ты там застрял? Иди посмотри.
Я целую секунду соображал, что стычка закончена, обошлось.
Перевел дыхание, встал с ней плечом к плечу. Она чуть повернула телефон, чтобы мне видно было экран.
Вот оно. Октябрь, ноябрь, полтора года назад: один номер повторяется раз за разом.
Никаких звонков, только СМС. Сообщение с нового номера, сообщение на этот номер, входящее изображение, еще входящее, еще, еще, еще, исходящее. Крис настойчив, Джоанна играет в холодность.
Первая неделя декабря, схема меняется. Сообщение на новый номер, еще, еще, опять исходящее, и еще, и еще. Крис не реагирует, Джоанна настаивает, Крис прекращает общение. Позже, когда она все-таки сдается, вообще ничего.
В конце коридора послышался скрип тележки, звяканье посуды, манящий запах цыпленка с грибами — у меня слюнки потекли. Принесли ужин — воображение нарисовало фартук в рюшечках — в гостиную четвертого года. Маккенна не могла допустить, чтобы они пошли в столовую и слухи и паника распространились по школе, подобно гриппу; невозможно позволить им бесконтрольно болтать без надзора монахинь. Она держала девчонок в загоне, так безопаснее и всё под контролем.
До середины января в записях пауза. А потом месиво из других номеров, звонки и эсэмэски, входящие и исходящие. От номера Криса — ни следа. Обычная картина, такого и ждешь от нормального девчачьего телефона; от Элисон.
— Ну Софи, ну, мать твою, умница, — восхитилась Конвей. — Мы сделаем запрос оператору, проверим, кому этот номер… — Она замерла. — Погоди-ка. Два девять три… — Она щелкнула пальцами, не отрывая взгляда от экрана. — Твой телефон. Покажи мне то сообщение.
Показал.
Торжество вновь высоко подняло голову Конвей, в ее профиле даже появилось что-то античное.
— Ну вот. Я знала, что уже видела этот номер. — Она продемонстрировала два телефона, рядом. — Взгляни.
Вот это память. Она права. Номер, с которого мне подсказали, где искать ключ, — это тот же номер, с которым флиртовала Джоанна.
— Твою мать, — не удержался я. — Не догоняю.
— Я тоже.
— То есть выходит, либо у Криса был тайный роман вовсе не с Джоанной, а с одной из оставшихся семи…
Конвей покачала головой:
— Нет. Разрыв объяснял бы взаимную ненависть двух компаний, да, но мы бы стопудово обнаружили хоть малейший намек. Сплетни, слухи, сама Джоанна выложила бы что-нибудь вроде "Такая-то — мерзкая лесбиянка, домогалась моего роскошного тела", что угодно, лишь бы смешать с грязью свою бывшую. Нет, не выходит.
— …Либо кто-то другой отправил мне сообщение с тайного телефона Криса Харпера, — заключил я.