Сворачивают направо, белый гравий летит из-под ног, и вот они под покровом деревьев, все быстрее и быстрее, по аллеям, в груди жжет, ребра распирает, Джулия мчится так, словно хочет, чтобы они разогнались, оторвались от земли и взлетели туда, к диску луны. И когда падает на поляне, бешеная гонка уже вынесла всю муть из ее головы.
Они хохочут остатками дыхания.
— Господи, — хрипит Холли, согнувшись пополам и прижимая руку к боку, — что это было? Вы что, готовитесь к кроссу?
— А ты представь, что сестра Корнелиус бежит за тобой, — говорит Джулия. Луна почти полная, следующей ночью нальется светом последний размытый краешек, и Джулия чувствует, что запросто могла бы с места перепрыгнуть заросли вокруг поляны, да еще медленно перебирая ногами в воздухе, и приземлиться на пальцы, легко, как пушинка одуванчика. Она даже не запыхалась. — "Девочки! Я предупреждала вас, и информировала, и сообщала, что вам не следует бегать по траве, и зеленым насаждениям, и… и зеленеющим пастбищам…"
Слова вызывают почти истерику.
– "Библия гласит, что Господь наш Иисус никогда не бегал, не прыгал и не скакал…" — Бекка киснет и задыхается от смеха.
Холли грозит пальцем:
– "…и кто вы такие, чтобы думать или полагать, что вы лучше Господа нашего? А?"
– "Вот ты, Холли Мэкки…"
– "…что это за имя вообще, нет такой святой по имени Холли, поэтому отныне мы будем звать тебя Бернадеттой…"
– "…ты, Бернадетта Мэкки, прекрати бегать сей же миг…"
– "…сию секунду, сию минуту…"
– "…и поведай мне, что Господь наш подумает о тебе. Итак?"
Джулия вдруг понимает, что Селена не резвится вместе со всеми. Она сидит, обхватив руками колени, и лицо ее обращено к небу. Лунный свет омывает ее, пронизывая насквозь, и не разобрать, это призрак или святая. Кажется, что она молится. Может, и вправду.
Холли тоже замечает Селену, смех стихает. Она тихонько зовет:
— Лени.
Бекка приподнимается на локте.
Селена, не шевелясь:
— Ммм.
— Что случилось?
Джулия целит в голову Селены, как камнем: Заткнись. Это моя ночь, моя последняя ночь, ты не посмеешь ее испортить.
Селена поворачивается к ним. На миг ее глаза, спокойные и усталые, встречаются с глазами Джулии. Потом она переспрашивает Холли:
— Что?
— Что-то случилось. Так ведь?
Селена безмятежно смотрит на Холли, словно ждет продолжения вопроса, но та не намерена отступать. Ногти Джулии вонзаются в землю.
— У тебя голова, что ли, болит? — выдавливает она.
Усталый взгляд перемещается на нее.
— Ага, — медленно произносит Селена. — Бекс, не причешешь меня?
Селена обожает, когда возятся с ее волосами. Бекка подсаживается к ней сзади, не спеша снимает резинку, и волосы рассыпаются по спине почти до земли, поблескивая тысячами оттенков белого золота. Бекка встряхивает их, как драгоценную ткань. Потом принимается расчесывать пальцами в мерном уверенном ритме. Селена вздыхает. И оставляет вопрос Холли без ответа.
Пальцы Джулии сжимаются вокруг маленького овального камешка, который она выцарапала ногтями из грунта. Она стирает с него влажную грязь. Тепло, в воздухе порхают крошечные мотыльки; а еще запахи — миллионы гиацинтов, глубоководный аромат кипарисов, земля на пальцах и прохладный камень в ладони. Сейчас у них обоняние диких оленей. Попытайся кто-нибудь подкрасться — и они учуют его за сто шагов.
Холли улеглась на спину, согнула ноги и, положив колено на колено, покачивает стопой.
— И давно ты страдаешь от головной боли?
— О господи, — вмешивается Джулия, — оставь ее в покое.
Бекка, вытаращив глаза, наблюдает за ними из-за плеча Селены, как ребенок, следящий за перепалкой родителей.
— Нет уж, извини. Она уже несколько дней сама не своя, и если проблема в головной боли, то давно уже пора обратиться к врачу.
— Уже у меня от твоего занудства разболелась голова.
Бекка торопливо восклицает:
— Я боюсь экзаменов!
Девочки умолкают и оборачиваются к ней.
— Балда, так и должно быть, — утешает Холли.
Ответ Бекку не устраивает.
— Это понятно. Но я реально боюсь, по-настоящему. Прямо в ужасе.
— Для этого и существуют экзамены, — говорит Холли. — Заставить нас бояться, чтобы мы стали паиньками. Именно в этом году, когда нормальные люди начинают взрослеть и действовать самостоятельно. Вечные проповеди, что если не сдашь все на "отлично", то до конца жизни будешь работать в "Бургер Кинге" и все такое. Идея в том, что мы должны настолько перепугаться, чтобы даже не думать насчет завести парня, или сорваться на дискотеку, или, к примеру, прогуляться в парке ночью, потому что это отвлекает и ой-ой-ой! Бургер и две картошки, пожалуйста!
— Это не из-за "Бургер Кинга", — хмыкает Бекка. — Я просто боюсь, что если провалю, ну, не знаю, естествознание, то не смогу дальше заниматься биологией.
Джулия удивлена настолько, что почти забыла о Холли и Селене. Бекка никогда прежде не заводила разговоров о том, что будет после школы. Селена хочет быть художницей, Холли подумывает о социологии, Джулии все больше нравится журналистика. Бекка всегда слушала их рассуждения, словно к ней они никакого отношения не имеют, как будто подружки болтают на незнакомом языке, который она и учить-то не желает, и потом обычно еще долго ершилась.
Холли, оказывается, изумлена не меньше.
— Чего? Тебе-то зачем обязательно биология, ты что, собираешься заниматься медициной? Ты ведь вроде не знаешь, кем хочешь быть?
— Не знаю. И это неважно. Я просто… — Бекка наклоняет голову все ниже, а пальцы ее двигаются все быстрее. — Я просто не могу через год оказаться с вами в разных подгруппах. И не намерена торчать на базовом уровне, когда вы все будете изучать продвинутые предметы, и мы никогда больше не встретимся на занятиях, и мне придется до конца дней сидеть рядом с этой тупицей Орлой Бёрджесс. Да я покончу с собой.
— Если ты провалишь естествознание, — утешает Холли, — то мы с Лени наверняка тоже. Без обид, Лени, ты знаешь, о чем я. (Селена осторожно, чтобы не дернуть волосы, кивает.) И будем все вместе сидеть рядом с тупицей Орлой Бёрджесс. Мы же точно не умнее тебя.
Бекка, не поднимая головы, пожимает плечами:
— Да я на пробных уже практически провалилась.
Она получила "удовлетворительно", но дело не в этом. Бекка дергается, потому что ощущает нечто тревожное, витающее в воздухе, хотя не может толком понять, что это и где. А ей непременно нужно чувствовать, что они четверо по-прежнему вместе, потому что лишь тогда все всегда будет хорошо. Джулия знает, что хочет услышать Бекка. Неважно, какие оценки мы получим. Выберем новые предметы все вместе, выберем то, что подходит всем. Кому он нужен, этот колледж? Впереди у нас миллион лет…
Обычно такое говорит Селена. Потом Джулия предлагает ей не пороть чушь и заявляет, что если кто провалит английский, то пусть пеняет на себя, потому что лично она предпочла бы взасос целоваться с Орлой Бёрджесс, чем сидеть на базовом курсе английского и слушать, как мисс Фитцпатрик шмыгает носом каждые десять секунд.
Но на этот раз Селена молчит. Она опять не здесь, глаза в небесах, голова чуть качается в ритме движений рук Бекки.
— Если ты провалишь естествознание, — говорит Джулия, — мы все возьмем базовый уровень. Я как-нибудь проживу без блестящей карьеры всемирно известного нейрохирурга.
Бекка озадаченно вскидывает голову, прислушиваясь, нет ли в голосе подруги сарказма, но Джулия улыбается настоящей, открытой улыбкой. Секунда замешательства — и Бекка улыбается в ответ. Руки ее расслабляются, и голова Селены теперь покачивается почти незаметно.
— Я все равно не хочу выбирать продвинутую биологию, — говорит Холли. Она с наслаждением вытягивает ноги и кладет скрещенные ладони под голову. — Там заставляют препарировать овечье сердце.
"Ффууу…" — дружно, все, даже Селена.
Джулия прячет камешек в карман и встает. Чуть сгибает колени, взмахивает руками и подпрыгивает; на мгновение зависает над кустами, раскинув руки, запрокинув голову и открыв небу беззащитное горло, и плавно, на цыпочки, как балерина, приземляется на траву.
В четверг Джулия блюет в самом начале психологической консультации, едва сестра Корнелиус заводит длинную, торжественную и изрядно путаную речь, в которой упоминаются ночные клубы, самоуважение и мнение Господа Иисуса насчет экстази. Джулия полагает, что вполне может обойтись без всего этого.
Телефон Селены все еще на том же месте. Крис прислал вполне предсказуемые сообщения. Она не ответила.
Джулия пишет: В 1 час ночи. На обычном месте. НЕ ОТВЕЧАЙ. Просто приходи. Отослав сообщение, она удаляет его из папки "отправленные".
Джулия планирует лечь в постель и позаниматься, потому что реальный мир никто не отменял, и нравится это козлу Крису и дуре Селене или нет, но экзамены все равно придется сдавать, и сегодня это даже несколько утешает. Но вместо этого засыпает, мгновенно и глубоко.
Просыпается она, когда остальные влетают в комнату, а в коридоре галдят девчонки.
— Боже милосердный! — Холли хлопает дверью. — Нет, вы вообще поняли, о чем это? Рона слышала, как чья-то кузина стояла где-то в очереди за чем-то и парень из One Direction, тот, с дебильной прической, взял ее за руку. Нет, не женился — только прикоснулся. И все. У меня уши в трубочку свернулись. Привет.
— У меня рецидив. — Джулия садится в кровати. — Если хочешь доказательств, подойди ближе.
— Да ладно. Я же ничего не говорю. — На этот раз ей, кажется, не очень любопытно, что происходит с Джулией. Взгляд ее устремлен на Селену, которая копается в гардеробе, склонив голову так, что волосы закрывают лицо. Руки движутся медленно, как будто ей невыносимо сложно сосредоточиться.
Холли не идиотка.
— Эй! — Джулия встряхивает затекшей рукой. — Если вы намылились в "Корт", не купите мне наушники? А то я подохну от скуки, если придется торчать тут еще и без музыки.