— Я думал, может, она не услышала звука поступившего сообщения. — Рори заметил смесь жалости и насмешки на лице Бреслина и снова опустил голову. — Так ведь бывает. Она могла возиться на кухне или что-нибудь в этом роде, а телефон оставить в другой комнате, эти телефонные сигналы бывают ужасно тихими.
— Я вечно пропускаю звонки, — согласилась я. — Сплошная головная боль. И вы попытались снова?
— Да, но только уже позвонил. Это ведь маленький одноэтажный коттедж, я был уверен, что она услышит звонок. Но она не ответила. — Рори поднял голову, уловил сухую усмешку Бреслина и весь сжался. — Я попытался еще раз, даже приложил ухо к двери, чтобы проверить, слышны ли звонки в доме, я уже сомневался, дома ли она вообще… И ничего не услышал.
Мы все проверим.
— Как вы думаете, что произошло?
— Я не знаю. Я думал, может… — Рори говорил почти шепотом.
— Говори громче, — велел Бреслин, — запись же.
Рори чуть-чуть подбавил громкости, но на нас так и не смотрел.
— Пару недель назад Ашлин в последнюю минуту отменила свидание. Она так и не объяснила причины. Просто сказала, что у нее срочное дело. С ней вообще сложно было договариваться о встречах. Я предлагал день, а она не могла, или сначала могла, а потом у нее возникали проблемы. Иногда не отвечала на телефонные звонки. Я не знаю, была ли это манипуляция с ее стороны. Ашлин не похожа на человека, который стал бы таким заниматься, но я знаю ее не достаточно хорошо, чтобы сказать определенно. А может, в ее жизни действительно есть что-то, о чем она не готова мне рассказать, вроде матери, страдающей деменцией или алкоголизмом, которой требуется уход.
И ни слова о возможной двойной игре, хотя о таком повороте он просто не мог не подумать. Возможно, он просто боится новых насмешек Бреслина, но это слишком любопытно, чтобы не привлечь внимание.
— Словом, я решил, что это продолжение той же истории. Но я не знаю, в чем ее суть.
— Так ты и стоял со своими прелестными ирисами из "Теско", — сказал Бреслин с почти откровенной издевкой. — Весь такой готовый ринуться в бой.
Голова Рори опустилась еще ниже.
Я произнесла мягко, с симпатией:
— Вы волновались? Что с Ашлин что-то случилось?
Рори с благодарностью поднял на меня взгляд.
— Да. Немного. Поэтому я и спросил, связано ли это с ней, когда вы пришли. Я боялся, что у нее, например, в душе закружилась голова и она поскользнулась, или она так разболелась, что даже не может поднять трубку. Может, то, о чем она мне не говорила, это какая-то болезнь, эпилепсия или… Но я не знал, что мне с этим делать. Не мог же я позвонить в 999 и сказать, что тут экстренный случай, девушка не открывает дверь парню, которого она знает всего несколько недель. Они бы рассмеялись и посоветовали мне искать себе другую подружку. Даже я понимал, что это наиболее вероятное объяснение. Просто я навоображал себе невесть что, хотя и догадывался, что, наверное… С Ашлин все в порядке?
Он был очень далеко от зоны комфорта, весь трясся, как припадочный. Или он хотел, чтобы мы думали, что он и в самом деле припадочный псих.
— И что же вы сделали? — спросила я.
— В одном из окон была щель между шторами, я увидел свет и попытался заглянуть. Я боялся, что соседи увидят меня и вызовут полицию, но в телефоне было ведь сообщение от Ашлин с приглашением, вот я и решил, что, может, вызвать полицию — не такая уж плохая идея, потому что тогда, по крайней мере, они смогут проверить, все ли в порядке…
Похоже, этот парень и сэндвич себе не закажет, не продумав во всех деталях возможные последствия употребления майонеза.
— И что же вы увидели?
Рори покачал головой:
— Ничего. Щелочка была совсем узкая, да еще под таким углом, что я мог видеть лишь торшер и кусочек дивана. Торшер горел. И я не хотел торчать у окна слишком долго.
— Вы заметили какое-нибудь движение? Тень? Признак того, что в доме кто-то есть?
— Нет. Ничего. Тени немножко дрожали, но не так, как если бы кто-то там двигался. Скорее это было похоже на отсветы огня в камине.
А камин там горел. Я записала — проверить, можно ли видеть отблески огня сквозь щель в портьерах. Если Рори наш клиент, то он прекрасно владеет собой. Большинство допрашиваемых не устояло бы перед соблазном добавить в картину таинственного злоумышленника.
— И что же вы делали дальше?
— Снова отправил сообщение, на тот случай, если я перепутал дату или… — Бреслин фыркнул, и Рори вздрогнул. — Я же сказал — на случай. Разумеется, я сознавал, что меня, похоже, просто одурачили. Говорю же, я понимал это. Просто если возникла какая-то путаница. И если в этом случае я бы просто разозлился, ушел и стер бы ее номер из телефона, то вдруг мы упустили бы что-то настоящее. Я не хотел так рисковать, лучше уж выставить себя придурком.
— По-видимому, твое желание исполнилось, — сказал Бреслин. — Следовало уйти, как только ты понял, что она не откроет. Если захочет исправить ситуацию, пусть сама этим занимается. Их надо держать в черном теле.
— Это не в моих правилах.
— Он просто порядочный человек, Бреслин. Что в этом плохого? Рори, когда она не ответила на последнее сообщение, что вы сделали?
Рори сказал уже спокойнее:
— Я сдался. Была уже половина девятого, я замерз, начал накрапывать дождь, и продолжать торчать там было просто глупо. И я ушел.
— Наверное, взбесился, — заметил Бреслин. — Ты выбрался из дома в поганую погоду, потащился на другую сторону реки, бегал по "Теско", а она даже не потрудилась открыть тебе дверь. Я бы просто взорвался от злости.
— Да нет. Я скорее… расстроился. Ну, немного раздосадован был, конечно, но…
— Еще бы не раздосадован. Ты бил кулаками в дверь? Кричал? Помни, мы поговорим с соседями.
— Нет. Ничего такого я не делал. — Рори отвернулся, словно то, что он не ломился в дверь Ашлин, говорило не в его пользу. — Я просто пошел домой.
— Все правильно, — сказала я. — Некоторые парни подняли бы кипеж прямо на глазах у соседей. Не самый лучший способ произвести впечатление на девушку. Вы вернулись на автобусную остановку?
— Нет, пошел пешком. Не хотелось ждать автобуса, да и видеть никого не хотелось. Я просто шел.
А это значит, что ни водитель автобуса, ни пассажиры не смогут сказать нам, выглядел ли он потрясенным или на взводе, а может, его перчатки были все в крови.
Я озабоченно шевельнула бровями.
— Господи, я бы не решилась на такую прогулку. По мосту, субботним вечером, под дождем, да еще с риском нарваться на пьяных кретинов. Никто к вам не прицепился?
Рори изобразил пожатие плечами, ему так хотелось закрыться от нас в своей коробочке.
— Если бы и прицепился, я бы, наверное, даже внимания не обратил. Один парень что-то бросил мне вслед на Аунгер-стрит, но я едва заметил, не уверен даже, что он говорил на английском. Мне было… — Его снова передернуло. — Мне было все равно.
— А что вы сделали с цветами?
— Выкинул.
Внезапно все вчерашние события прорвались в его голосе — вся горечь поражения и вся невыразимая печаль. Так или иначе, потеря Ашлин больно ударила по нему.
— Сначала я совсем забыл о букете, а когда вспомнил, поспешил избавиться от него. Сперва хотел найти кого-нибудь, кому можно его отдать, вместо того чтобы просто выкинуть, но у меня не хватило энергии. Я просто засунул его в урну.
— В урну где?
— На каком-то пирсе. Да. Я же все это время шел, и цветы сообщали всем и каждому, что меня одурачили. Правда, мило? — Вопрос был адресован Бреслину.
— Я бы поступила точно так же.
Я незаметно подмигнула в одностороннее стекло. Стив должен послать пару практикантов проверить урны на пирсах, пока их не опорожнили. На этом букете могли остаться следы крови.
— Вот только я бы по пути домой пропустила где-нибудь стаканчик. А вы как?
— Нет. Я просто хотел добраться домой. — Рори растер щеки и подбородок, напряжение начинало сказываться. — Вы можете мне сказать, что происходит?
— И когда вы пришли домой? — спросила я.
— Точно не скажу. Около половины десятого. Я не смотрел на часы.
— И кому ты позвонил? — подал голос Бреслин.
— Не понял.
— Когда вернулся домой. Кому ты позвонил поплакаться о великом свидании, которое смылось в унитаз? Лучшему другу? Родному брату?
— Никому.
Бреслин театрально вытаращился.
— Ты шутишь. Рори, только не говори мне, что тебе некому звонить. Потому что каждый мужик тоже испытал что-то такое. И если ты и вправду вернулся домой после такого фиаско и у тебя нет человека, которому можно позвонить и как следует поныть о несправедливости мироздания и женщин… это самое печальное признание, которое я слышал за последние недели. Или месяцы.
— Никому я не звонил. Просто сделал себе бутерброд, потому что, по понятным причинам, остался без ужина, уселся у окна и стал смотреть на улицу. Я чувствовал себя самым большим дураком в мире, представлял самые нелепые варианты, как все образуется, и мечтал стать человеком, который способен со всем этим справиться, просто напившись в дым, подравшись или переспав с какой-нибудь случайной подружкой.
Унижение, прозвучавшее в его голосе, будто повисло в воздухе. Это нам на руку — если мы сможем вывести его из равновесия, то только через унижение. Кто знает, может, именно это и проделала Ашлин, унизила его. Например, ему стало известно, что она спит с кем-то другим, и все, крышу у парня сорвало.
— В полночь, так и не дождавшись от Ашлин ни звонка, ни сообщения, я отправился спать. Последнее, чего мне хотелось, так это позвонить кому-то из друзей и поделиться с ним этой историей. Ясно вам?
Бреслин еще какое-то время не сводил с него недоверчивого взгляда. Рори смотрел в сторону, теребил манжеты рубашки и молчал. Он поведал нам славную историю, которую легко проверить, — он же должен понимать, что мы пробьем его телефон. И если он с кем-то разговаривал, то проделал так, что мы не сможем отследить — по его мнению. Может, кто-то из друзей живет по дороге и Рори заглянул, направляясь домой? Но развивать эту мысль я не стала.