зал ему шагать быстрее. По дороге им никто не попался навстречу: люди боялись выходить, даже на полевые работы. Только вороны каркали на полосах. Со стороны Алеса все еще слышалась стрельба, и над лесом клубился дым.
Часовые усиленно охраняли Волчий Лог. Все партизаны находились в боевой готовности. Командиры собрались на совещание возле наспех построенного шалаша.
Никто не мог понять, каким образом карателям удалось так точно определить местонахождение отряда. С самолета в такую рань лагерь заметить нельзя было, да и отряд к утру уже был в окружении. Значит, немцы заранее знали все. Но кто мог выдать? И командиры перебирали в памяти партизан, в последние дни покидавших лагерь.
У Сергеева шевельнулась мысль о Головне, но он не решился высказать вслух свое подозрение. Сбивала с толку вражеская засада на диверсионную группу возле канавы: ведь Тишка в то время находился в лагере…
Комиссар чуть не вскочил, увидев перед собой Головня и Володю. Еще не зная, что у Тишки связаны руки, он понял все:
— Шпион!
Володя доложил, каким образом фашистского лазутчика удалось разоблачить.
В тот же день Фридрих сходил в Дубравку, разыскал Кулинича и от имени немецкого командования пригласил его в Волчий Лог. Кулинич был очень рад этому, ожидая получить крупное вознаграждение, а главное — письменный документ о том, что бывшая колхозная мельница отныне переходит в его владение. Предатель чуть не бежал в отряд, но, как только миновал часовых, в глазах у него помутилось. И, пытаясь спасти свою шкуру, на допросе в отряде изменник признался во всем.
Заместитель комиссара по комсомолу Лихачев позвал Володю и передал ему две магнитные мины, которые удобно подвешивать под железнодорожные цистерны. Такие мины с часовым механизмом взрываются в заданное время.
— Это хорошо, но надо бы придумать, чтобы обычные мины взрывались не под платформой, а под паровозом. Ведь теперь паровоз толкает перед собой две платформы с песком, и на них приходится главная сила взрыва. А вот если бы сделать так, чтобы от детонаторного шнура загорался бикфордов…
— Постой, постой, — перебил Лихачев, — кажется, можно. Но понадобятся два шнура, а?
— И два капсюля, — кивнул Володя. — Шнуры соединить, капсюль с детонаторным — на рельс, с бикфордовым — в тол.
— А какой длины?
— Пока сгорят два сантиметра бикфордова шнура, две платформы, по-моему, успеют проскочить, и взрыв произойдет под паровозом.
— Обязательно проверь. Потом научишь других подрывников. Наши обычно втыкали в песок шомпол и крепили его к чеке капсюля. Платформы проходили над шомполом, а паровоз задевал за него. Но это неудобно, особенно ночью. А днем такая западня хорошо видна.
— Придется провести проверку на пригородном поезде, потому что командир не разрешает пока уходить из Дубовой Гряды. Одну магнитку дам девушке, разоблачившей шпиона. Не возражаете?
— Решай сам.
Хотя Володя со вчерашнего дня ничего не ел, он не посмел заикнуться об этом: всем партизанам теперь приходится голодать. Так и покинул отряд.
Немцы несколько дней прочесывали Алес, сожгли пять деревень, убили много ни в чем не повинных крестьян. Часть гитлеровцев возвратилась в Жлобин, а оставшиеся собрали женщин и стариков и погнали их валить лес вдоль железнодорожного полотна, чтобы партизаны не могли приближаться к нему.
Ночью партизаны заминировали дорогу, по которой отходили каратели. Подорвалась одна автомашина с несколькими солдатами. После этого гитлеровцы решили двигаться к Жлобину не по дорогам, а по железнодорожной насыпи. Захватив катушку кабеля, подрывники отправились им наперерез.
Солнце уже опускалось за частокол леса, когда Володя остановил свою группу недалеко от деревни Марковщина. Небольшая речушка огибала крайнюю деревенскую избу и быстро несла свои воды под мостик на железке. Охраны в эти дни не было, потому что все время сновали немцы, и, пропустив одну группу гитлеровцев, хлопцы начали раскручивать кабель. Под мостиком Володя протянул конец кабеля между шпалами, уложил плиту тола. На обочине ржавела груда костылей, он обложил ими тол и сверху присыпал землей. Подрывники притаились за углом избы. К мине приближалась еще одна группа карателей, метрах в пятистах от нее устало брела вторая, за ней третья. Сжав зубы, Володя потянул за конец кабеля. Но взрыва не последовало, и он понял, что кабель где-то оборвался. Первая вражеская группа прошагала по мостику и за переездом повернула к деревне.
В это время во двор выскочила из избы хозяйка, увидела партизан и тут же метнулась назад, во весь голос моля бога о защите. Володя бросился за ней:
— Молодка, дай мне что-нибудь из твоей одежды…
Схватив на руки ребенка, женщина будто остолбенела возле стола. Не теряя ни секунды, Володя повязал на голову полотенце, сорвал с кровати постилку и укутался в нее.
— Похож я на женщину? — спросил он.
Хозяйка не ответила, лишь неприязненно взглянула исподлобья. Володя махнул рукой и выбежал во двор.
Он велел хлопцам наблюдать, куда свернут гитлеровцы, а сам направился вдоль речушки искать обрыв кабеля. К мостику приближалась еще одна группа карателей, и юноша спешил. Наконец, недалеко от насыпи, он увидел место разрыва и чуть ли не на глазах у фашистов начал связывать кабель. «Черт возьми, и этих пропустили», — возвращаясь назад, подумал командир и вдруг заметил, как хлопцы бросились из своего укрытия в кусты на берегу.
— В чем дело? — подойдя к ним, спросил Володя.
— Двое немцев идут в эту сторону.
— А почему вы решили, что они зайдут в эту избу? Хотя… Там какая-то неприятная женщина.
— Ты разве не знаешь, кто она? — спросил Микола. — Помнишь, Алексей говорил, что полицай, которого мы ранили, живет в крайней избе.
— Но там нет мужчин.
— Сам он в Бобруйске, в госпитале, а жена здесь.
— Вот оно что! А я не понял, почему она с такой злобой на меня посматривает.
Володя бросился к избе. Но, пока разыскал конец кабеля, два гитлеровца уже подходили к калитке. Пришлось снова поспешить в кусты.
— Ерунда какая-то, — удивился он, — оставил кабель за углом дома, а нашел метрах в двадцати от него.
— Никто из нас его не трогал. Значит, хозяйка отбросила подальше, — сказал Микола. — Не выдаст ли она нас?
— Думаю, ничего не скажет. Если начнется бой, так и ей от смерти не уйти. Ну-ка, Миша, посмотри, в избе ли еще те двое.
Миша скоро вернулся и сообщил, что фашисты ушли. Уже темнело. По железнодорожной насыпи двигалась группа карателей, видимо, последняя. Володя опять не мог найти конец кабеля и, разозлившись, бросился во двор: не иначе жена полицая припрятала! Но на двери висел замок. Юноша направился к насыпи. Смотанный в клубок конец кабеля лежал в реке. Подняв его, Володя побежал назад. Грянул взрыв, послышались стоны гитлеровцев.
— Наконец-то! Надо бы и полицаиху прикончить, но бог с ней, пускай растит малыша. Бежим, — сказал Володя.
На следующий день в Жлобине и его окрестностях гитлеровцы суетились, как разозленные осы. Мало того, что группа подрывников уничтожила около полувзвода фашистов, так и в самом городе взорвались и сгорели несколько цистерн с бензином.
Подойти к железной дороге было невозможно, и Володя не смог проверить новый метод минирования. Однако, подумав, подрывники нашли выход. В Дубовой Гряде они привязали веревку к камню и перебросили ее через сук яблони, а на другой конец веревки положили капсюль с соединенным шнуром. Веревку натянули и тут же отпустили. Послышался выстрел, а минуты через две взорвался капсюль и на другом конце шнура.
— Ура! — обрадовались ребята своей удаче.
Они решили вернуться в отряд, но за околицей деревни заметили, что к ним бежит какой-то человек. Володя поднес к глазам бинокль и узнал отца Алексея Войтика.
— Подождите, братцы, сейчас новость услышим, — сказал он.
Остановили лошадей. Подошел запыхавшийся Войтик и снял шапку.
— Думал, не догоню, — перевел он дыхание, вытирая пот со лба.
Все ждали, что он скажет, но Войтик не спешил, ребята догадались, что дело не срочное. Наконец он заговорил:
— Я пришел сообщить, что немцы готовятся прочесывать весь этот лес, — Войтик обвел рукой массив, в который входил и Волчий Лог. — Комендант и начальник гарнизона хотели направить сюда несколько рот итальянцев, отказавшихся сражаться на фронте, и полицию. Но итальянские солдаты, узнав, что их посылают не для заготовки продуктов, а против партизан, не подчинились. Разбежались по избам в первой же деревне по пути сюда. За буханку хлеба отдавали шинели, белье, даже винтовки. Деревенская молодежь, конечно, не зевала, обмен пошел — дай боже! Полицейские увидели это и назад в Жлобин. Комендант вызвал начальника полиции, выругал его и сказал, что немецкие солдаты везде пройдут. На днях в комендатуре состоится совещание, на котором будут присутствовать все высшие чины, в том числе и начальник полиции.
— Та-ак… Послушайте, дядька, возьмите вот эту мину и передайте сыну. Может быть, ему удастся поддержать ею дух тех, кто собирается участвовать в совещании. Вот было бы славно, а? — сказал командир.
— А как ею пользоваться? — осторожно держа мину в руках, спросил Войтик.
Володя объяснил, и только после этого старик смелее положил мину в потайной карман. На прощание Володя сказал ему, что, если Алексей использует ее как нужно, командование отряда представит его к награде.
16
В овраге перекликались соловьи, а над Алесом еще стояла мглистая тишина. Потому ли, что вошли в зону холодного низинного воздуха, или что направлялись в свой бывший лагерь, партизаны вздрагивали. В прежний лагерь нужно было зайти, чтобы похоронить погибших товарищей и откопать некоторые вещи. Углубившись в лес, отряд остановился. Командир решил послать в лагерь одну роту, а остальным двигаться на новое место более удобной дорогой.
— Товарищ командир, — обратился Володя к Илье Карповичу, — разрешите моей группе присоединиться к роте.