— Ну да, я так и понял, — согласился Саша, незаметно подсовывая сухую жердь. — А теперь давай зажигай!
Зеленуха чуть не с головой влез в приготовленное топливо, чиркнул спичкой. Через минуту на поляне весело пылал жаркий костер.
— Элементарно, — пожал плечами Зеленуха, принимая благодарности.
Потом ребята учились готовить обед, выбирать место для ночлега, ставить палатки. И здесь опять-таки отличился Саша Морозов. Он умело орудовал топором, сноровисто раскинул палатки и устроил из еловых веток очень удобные постели.
А Махортов и Левша вели себя так, будто вышли в лес развлекаться. Бегали, кувыркались, кидали в девочек еловыми шишками, задирали Зеленуху, а потом попытались засунуть в муравьиную кучу палку.
В этот момент из муравейника показалась головка, похожая на змеиную, с красными глазками; медленно поползло серебристо-белое сверху и черное снизу, тонкое, как мизинец, недлинное туловище.
— Змея! — заорал Валька и с азартом принялся лупить палкой.
Кто-то испуганно шарахнулся.
Махортов издал победный вопль: ему показалось, что он разорвал змею пополам.
— Нет, вы посмотрите на этого лопуха! — застонала Клава, подхватывая живой извивающийся хвост. Головка с красными глазами и стальным туловищем куда-то исчезла. — Ну вот что я тебе скажу, Махортов: надо все-таки работать над собой! Надо повышать свой культурный уровень!
— Чего она, Елена Ивановна? — забормотал Валька. — Чего это с ней? Солнечный удар?
— Это змея, да? — с невыразимым презрением кричала Клава на Вальку. — Это ящерица, и редкая — веретеница! А ты…
— Ящерица? А это что? — тупо ухмыльнулся Валька.
— Это ее хвост! Она сбросила тебе хвост — приветик! — и удрала!
Валька был сконфужен. Всю обратную дорогу он молчал. А Зеленуха, как зяблик, радостно распевал:
Копыта звонкие стучат
По пыльной мостовой!
Дубы и ясени шумят
У нас над головой!
Друзья, закутайтесь в плащи!
Трубите в звонкий рог!..
Елена Ивановна размышляла: что же все-таки делать? Возможна ли научная экспедиция с этими школьниками?
Во время вылазки она выясняла, знают ли ребята голоса птиц; умеют ли разобрать, какой орех расклевал дятел, а какой надгрызла белка; знают ли они названия цветов, бабочек, жуков; умеют ли различать следы. Они почти ничего не умели и мало что знали. Даже Светлана и Клава, в сущности, знали не так много, хотя кое-что и прочли о муравьях. Махортову, Бокастиковой и Левшину были известны названия и свойства некоторых растений. А большинство не могли отличить кукушку от дятла, рябину от калины… И при этом они упорно придерживались скверных предрассудков, что дождевой червь, жаба, лягушка, воробей, уж и еще многое живое — вредно, опасно и подлежит уничтожению. Удивительно, но у некоторых предрассудки доходили до смешного. Бокастикова серьезно, даже с ожесточением, твердила, что божью коровку потому нельзя трогать, что это принесет человеку несчастье.
— Потому, что она божья, да? — сплюнув, осведомился Махортов, готовый запросто отправить на тот свет любое количество божьих коровок. — Ты что, верующая?
— Никакая я не верующая, а умные люди говорят.
— Может, ты скажешь, какая это божья коровка? — спросила Елена Ивановна Раю.
— Обыкновенная… — отвечала она с недоумением.
— Кстати, у тебя на рукаве сидит сейчас известный охранитель растений — семиточечная коровка. Хищник.
Рая осторожно сняла коровку и смотрела на нее, недоверчиво усмехаясь:
— Как это — хищник? Как тигр, что ли?
— Ну, для тлей, гусениц, клещей и других вредителей семиточечная коровка страшней любого тигра…
— Все относительно, Раечка! — подхватил Зеленуха. — Для тебя — тигр, для тли — коровка! Ага, а у нее действительно семь точек! — поправив очки, он наконец обнаружил вверху панциря коровки седьмое пятнышко.
— Ничего-то мы не знаем, — вздохнула Бокастикова.
Елена Ивановна предупредила, что возвращаться они будут другой дорогой; ей хотелось проверить, как ребята умеют пользоваться компасом. Но ориентироваться на местности они тоже как следует не умели. Хорошо, что ноги никто не стер, в город ребята вернулись благополучно.
Их встретил директор школы Стукалов и спросил, довольна ли Елена Ивановна участниками экспедиции. Ребята замерли.
Она понимала, что еще не поздно подобрать экспедицию из других школьников.
Но около нее стояли Саша, Зеленуха, Светлана с Клавой, Левша с Валькой. Отвернувшись, они делали вид, что не слушают.
— В общем, довольна, — не очень уверенно ответила Елена Ивановна и принялась пространно рассказывать, с каким энтузиазмом восьмиклассники рвутся в поход.
— С родителями все утрясено?
— Конечно.
— Ну что ж, счастливого пути! — напутствовал директор.
Когда он ушел, Зеленуха и девочки бросились к Елене Ивановне и сказали, что они теперь от корки до корки изучат «Справочник путешественника и краеведа».
Она строго напомнила всем, что до выхода экспедиции осталось лишь трое суток…
В путь-дорогу
Все уходили в экспедицию, а Гава не брали. Он обиделся и пропал. Так, во всяком случае, объяснял неожиданное происшествие Махортов. При этом его физиономия лукаво ухмылялась.
Целые сутки Гава искали по всему городу. Заявили в милицию. Повесили всюду объявления. Зеленуха извелся с горя и извел мать.
Наконец Валька сжалился и шепнул Зеленухе:
— Ты деда попроси. Он найдет.
— Какого деда?
— Пещалина. Тимофея Власыча.
Не понимая, чем может помочь этот старичок, собирающий по лесу лечебные травы, Зеленуха с отчаяния ринулся и к нему.
Удивлению семьи Кочетковых не было границ, когда к вечеру Тимофей Власыч доставил им Гава, дрожащего, взлохмаченного, повизгивающего от голода и обид, но живого.
— Милый Тимофей Власыч! — суетилась мама, не зная, куда усадить доброго старика, чем его потчевать, соображая, как ему дать деньги и не обидеть. — Где вы его нашли?
— А на живодерке, — спокойно объяснял Пещалин. — Почитай, на том собачьем свете.
— Как же это? Ведь мы туда ездили.
— Так вы к начальству ездили. А я попросил одного знакомого человека. Надо, говорю, для хороших, говорю, людей.
Сам Кочетков-старший оторвался на несколько минут от своих расчетов и чертежей, чтобы познакомиться с Тимофеем Власычем. Старик и его обворожил, особенно простотой, естественностью, знанием родного края, природы.
— Это какой-то современный Зверобой, — объяснял потом Кочетков-старший. — Или нет, следопыт…
Пещалин тем более ему запомнился, что о Родниках отзывался неуважительно, как о крае, в сущности, бесплодном, захиревшем и никому не нужном… Хорошо, что хлопоты с Гавом кончились, потому что и без этого семья Кочетковых провела бессонную ночь накануне выхода экспедиции. В первом часу ночи Зеленуха наконец уложил свой рюкзак, который был чуть ли не в половину роста хозяина.
Папа с мамой подняли рюкзак. Зеленуха согнулся, упер ладони в колени и подставил спину. Рюкзак оказался необыкновенно легким. Зеленуха оглянулся. Родители держали рюкзак на весу.
— Вы что, собираетесь идти со мной всю дорогу? — возмутился Зеленуха.
К часу ночи из рюкзака были выброшены книги, настоящий геологический молоток и фонарь «летучая мышь».
Зато отец достал из чемодана свой «Зоркий» с телеобъективом, большую коробку пленок и светонепроницаемый мешочек для зарядки аппарата в походных условиях и вручил сыну:
— Возьми вместо своей «Смены». Можешь сделать отличные снимки.
— Спасибо, — пробормотал Зеленуха.
— Только не питай ложных надежд.
— Как это?
— Ты понимаешь, что ваша экспедиция ничего не изменит?
— Там видно будет.
— Сынок, я надеюсь, что ты ко всему этому не будешь относиться слишком серьезно.
— Почему это ты будешь относиться серьезно, а я — нет?
Отец, наверно, не нашелся что ответить. Тогда для пущей убедительности Зеленуха надел свой полный походный костюм.
Взглянув на себя в зеркало, путешественник даже порозовел от удовольствия.
Болотные сапоги доходили ему чуть ли не до пояса и держались на прочных ремнях с блестящими бляшками. Коробом стояла непромокаемая куртка из брезента: казалось, что плечи у Зеленухи необъятной ширины. Наряд венчала шляпа с накомарником. Зеленуха невольно улыбнулся. Здорово! Завтра ребята ахнут от зависти.
— У вас где сбор? — покашляв, спросил отец.
— На школьном дворе.
— Ты уверен, что дойдешь туда в таком виде?
Зеленуха не стал даже отвечать на подобный выпад. Но утром экспедиции пришлось на полчаса задержаться, пока с Зеленухи снимали брезентовую куртку и болотные сапоги. Оказалось, что в них трудно передвигаться и к тому же очень жарко. Пришлось также расстаться и со шляпой с накомарником, заменив ее легкой соломенной каскеткой, какие носят ребятишки в детском саду. Расстроенный Зеленуха надолго замолчал. Из рубашки с короткими рукавами торчали тощие, несерьезные руки, могучие плечи исчезли.
Когда на заре члены экспедиции в последний раз оглянулись на уплывающий в туманной дымке город и один за другим втянулись в дремлющий, тихий лес, выяснилось, что, кроме Саши, никто не вставал так рано. Махортов сладко зевал и требовал, чтобы ему объяснили, зачем нужна роса. Тропа была узкая, траву здесь никто не косил, и вскоре все промокли до пояса.
Саша, ведя на поводу навьюченную палатками и продовольствием Симку, терпеливо прокладывал дорогу через чащобу и заботливо сбивал березовыми ветками наседающие на лошадь полчища комаров.
Елепа Ивановна, Светлана и Клава определяли породы деревьев и кустарников, собирали в коробки образцы лесных вредителей, отыскивали муравьиные кучи.
Оказывается, знаменитая научная работа о муравьях, о которой девочки рассказали Елене Ивановне, вовсе не была глупостью. И то, что они выбрали именно рыжего муравья, также было правильно. Именно эти муравьи принадлежат к славному роду формика, который миллионы лет храбро защищает леса, уничтожая вредных насекомых.