Но бычок, заметив, что я к нему приближаюсь, задрал хвост, отскочил в сторону и помчался в глубь поля. Андрей погнал стадо на пастбище, а я бросился догонять Черныша. Но он словно затеял со мной веселую игру в догонялочки. Добежит до делянки с посевами, сощипнет аппетитные зеленые верхушки, потом скосит на меня свои огромные водянистые глаза — и скачет дальше, к следующей делянке. И снова лакомится посевами.
Чего он только не попробовал за это утро: и пшеницу, и овес, и головки медового клевера, и листики гречихи!
Догнать Черныша я так и не смог.
— Ну погоди, будет тебе выволочка! — погрозил я и злой, измученный вернулся в лагерь.
После обеда мы отправились на поиски: кричали, аукали, трубили в горн. Обшарили все перелески, овраги, прочесали берега Пружанки, заглянули на Епишкино болото — не угодил ли Черныш снова в трясину, но его нигде не было.
Дальше места начались совсем незнакомые, и мы поняли, что попали на территорию соседнего, Владычинского колхоза.
В густой заросли кустарников заметили мальчишку. Белоголовый, скуластый, он скашивал косой влажную высокую траву и вытаскивал ее на прогретую солнцем поляну.
— Эй вы, горнисты! — окликнул он нас. — Чего надрываетесь? Теленка, что ли, ищете?
Мы обрадовались, бросились к мальчишке, сообщили приметы нашего бычка, его кличку.
— Да у нас он, у нас. В загоне держим. Мы уже и в правлении колхоза сказали, чтоб о беглеце соседям по телефону сообщили. Если ваш бычок, можете забрать.
— А зачем ты траву косишь? — спросил Андрей. — Сеном, что ли, на зиму запасаешься?
— Да нет, мы этой травой сейчас телят подкармливаем, — пояснил мальчишка. — Смотрите, сколько добра в кустах пропадает. Телятам в такую чащобу не забраться, вот я и кошу.
Мы направились вслед за мальчишкой — его звали Ленькой. По дороге разговорились. Оказалось, что Ленька тоже пасет телят, вернее, пасет его отец, дядя Павел, а он с младшим братишкой и сестренкой помогает ему.
Потом мы увидели владычинских телят. Их было не меньше, чем у нас.
Паслись они на участке, обнесенном проволокой, пастуха с ними не было, и только два лохматых рыжих пса присматривали за телятами.
— А где же пастухи? — удивился Андрей.
— Батя с ребятами тоже зеленую подкормку для телят раздобывают… Мы ведь их теперь по-новому пасем. Не бегаем за ними, не гоняем по всему пастбищу.
И Ленька рассказал, как отец разбил пастбище на клетки-участки и обнес их проволокой. Когда телята съедят траву на первом участке, их перегоняют на второй, где она уже успела подрасти, потом — на третий, на четвертый… А еще они дают телятам для нагуливания аппетита соль-лизунец и подвозят зеленую траву, которую скашивают на болотах и в оврагах, куда телятам не пробраться. И еще много интересного узнали мы от Леньки.
Наконец распрощавшись с Ленькой, мы взяли Черныша и повели его к себе в лагерь.
— Вот паразит! — рассердился Авдей, когда мы с Андреем рассказали ему о том, как Черныш водит телят подкармливаться на колхозные посевы. И он посоветовал нам наказать его: подержать денек-два на привязи.
Потом мы рассказали деду о том, как работает владычинский пастух, дядя Павел.
— А-а, это Пашка Кузьмичев, — отмахнулся Авдей. — Знаю я его, знаю. Все мудрит, пыжится, сам же в пастухах без году неделю ходит. А вы и уши развесили. Телят, как цыплят, по осени считают. Вот она, осень-то, и покажет…
На другой день мы с Андрейкой «наложили арест» на Черныша — оставили его около лагеря, привязав веревкой к дереву и бросив ему охапку свеженакошенной лесной травы.
Но телячье стадо, погуляв немного в кустах и перелесках, и без Черныша стало заворачивать к соблазнительным посевам.
Мы поняли, что дело тут не в бычке, и освободили его из-под ареста.
Дня через два, получив от девчонок пачку свежих газет, мы с Андрейкой решили почитать их Митьке с Вовкой, пасших телят во вторую смену.
Явились в лагерь пораньше и отправились разыскивать стадо.
Долго бродили среди перелесков, а телята словно сквозь землю провалились. Наконец мы напали на свежие следы, и они привели нас к опушке леса, к полевой дороге. В одном месте дорога выписывала полукружие, и большая делянка цветущего клевера вклинивалась в пастбищные угодья.
Мы так и замерли: на пунцовом клеверном ковре привольно паслись наши телята. И подпаски не проявляли никакого беспокойства — Вовка лениво забавлялся с Ураганом, Митька лежал на земле и высасывал из клеверных головок сладкий сок.
— Ты что? — подбежал к нему Андрей. — Не видишь, куда телята забрались? Клевером обжираются…
— Надо же им подзаправиться, — благодушно отозвался Митька, выбирая из охапки клевера самые крупные головки и протягивая их Андрею. — Сам знаешь, клевер — лучший витаминный корм. Пососи вот — прямо чай с медом.
— Так, голова садовая, — принялся убеждать его Андрей, — это же колхозный клевер! Его нарочно сеяли, на сено, на корм зимой. А может, даже на семена оставят. А вы его с Вовкой травите.
— Эко дело — клевер, посевы. Не убудет их. Посевов тут вон сколько — море разливное. Запахали всё, засеяли, никакого раздолья телятам…
— Слушай, Митька, — оборвал его Андрей, — ты это брось свое «эко дело»… Скажи прямо: будешь телят выгонять или нет?
— А чего спешить, — отмахнулся Митька.
— Пусть покормятся, пусть пожируют, — поддержал его Вовка.
— Да вы что?! Нарочно всё это придумали? Заодно действуете? Тогда мы сейчас деда Авдея позовем.
— Дозовешься его! — засмеялся Митька.
— Ах так! — взорвался Андрей. — Тогда мы сами… — И решительно махнул мне рукой: — Чего болты болтать… Погнали телят!
Он нагнулся, схватил рукоятку распущенного Митькиного кнута, отбежал в сторону, энергично выкинул вперед правую руку — и залоснившийся от сухих трав кнут грозно щелкнул над головами телят.
— А ну, мокрогубые! Пошли! Геть, геть! Ураган, давай!
Почувствовав в Андрее хозяина, собака не заставила себя ждать и с хриплым лаем кинулась выгонять телят с клеверного поля.
Митька бросился было к Андрею, чтобы отобрать кнут, но тот извивался у него в руках, со свистом рассекал воздух, оглушительно стрелял, и подойти к Андрею было невозможно.
Я тоже распустил свой кнут и начал помогать приятелю.
После такого натиска телята довольно быстро оставили клеверную делянку, перешли дорогу и скрылись в перелесках.
— Ну и силен ты! — фыркнул Митька, подходя к Андрею и отбирая у него кнут. — И откуда только взялся такой?
— Из колхоза, вестимо, — отшутился Андрей.
— А ты видал, как солнышко траву подсушило? — принялся объяснять Митька. — Телята вроде как на голодном пайке остались. А их сейчас кормить до отвала надо. С нас ведь какой спрос в первую очередь? Чтоб привесы росли, мясо с жирком нагуливалось.
— Так по-честному пасти надо… Как вон дядя Павел из Владычина. А нашим привесам грош цена. Хуже воровства такое пасево.
— Ну ты… еще чего скажешь! — Митька растерянно замахал руками. — Кто ж из пастухов посевов не прихватывает?
— А ты все же доложи деду, как колхозные посевы травишь, — посоветовал Андрей. — Или нам с Петькой сказать?
— Давай, давай, — ухмыльнулся Митька. — Просветите деда.
Но «просветить» деда мы не успели.
К вечеру он заявился в лагерь хмельной, веселенький, оживленный, с туго набитым рюкзаком за плечами и с корзиной в руке.
— Ну, помощники мои, пастушата верные, радуйтесь и веселитесь! Пришло времечко и нам попраздновать.
И он принялся извлекать из корзины угощение: кружки колбасы, сыр со слезой, сдобные булки, консервы «Мелкий частик» и несколько бутылок фруктовой воды. Потом Авдей развязал рюкзак и достал подарки.
Каждый из подпасков получил по прозрачному пластмассовому плащу с капюшоном, по шоферской кожаной фуражке с черным лаковым козырьком и по паре резиновых сапог на теплой байковой подкладке, с рубчатой подошвой.
— Берите, примеряйте! — прикрикнул Авдей на растерявшихся подпасков. — Свое получаете, законное, заработанное!..
И он объяснил, что на днях в стадо приезжали зоотехник с завфермой, провели выборочное взвешивание телят и остались очень довольны — телята растут не по дням, а по часам.
А сегодня в конторе пастухам за ударную работу выдали аванс и премию.
Часть денег Авдей уже вручил мамашам, чему они очень обрадовались, а часть потратил на угощение и экипировку.
— Теперь вам никакая непогода, никакая хлябь болотная не страшны, — заявил он, оглядывая Митьку и Вовку, облачившихся в прозрачные плащи и резиновые сапоги. — Ну как, угодил я вам?
— Спасибо, дедушка, — в один голос отозвались Митька с Вовкой. — Мы теперь как водолазы… Хоть на дно моря полезем.
— Ну, вот и славно… Значит, угодил… Носите на здоровье. А теперь давайте закусим.
Все расселись около костра и с аппетитом принялись за еду.
Только Андрей все еще стоял в стороне и разглядывал обновки.
— Чего мешкаешь? — кивнул ему дед. — Или поговорку забыл: кто зевает, тот воду хлебает? Смотри, ребятки как наворачивают… Любо-дорого.
— А ему не до еды, — фыркнул Митька. — Он все шукает да копает.
— И до чего же он докопался, Андрюха ваш?
— А вот до того. — Митька переглянулся с Вовкой. — Мы, дескать, такие-сякие, немазаные-сухие… телят пасем неправильно.
— Ну и ну, — перестав жевать, Авдей с любопытством уставился на Андрея. — Поучи пас, поучи, бывалый пастух… Послухаем…
— Чего мне вас учить, — густо покраснев, ответил Андрей. — Сами должны знать. По соседству с дядей Павлом работаем. А что у нас? Пастбище вытоптано, трава плохая. Вас в стаде почти не бывает, подкормки телятам не даем, соли не завезли. Теперь вон колхозные посевы стали травить.
— Это кто посевы травит? — прищурившись, Авдей зорко оглядел подпасков и вдруг, цепко ухватив Митьку за плечо, притянул к себе: — Твои штучки-дрючки?
— Дедушка, да всего один раз… — забормотал Митька. — Зазевались мы с Вовкой, Черныш телят и заманил. Разве за ним уследишь.