Проблема заключалась в том, что все девчонки – как в жизни не могу сказать, (мало я с ними общаюсь), но в школе точно – везде ходят парами. Моя драгоценная Софья, так же, не была исключением. За ней всюду таскалась, эта выпендрёжница, Настька Крамская. Выставит вперёд отращенные до небес сиськи и прётся в след за моим ангелом.
Вот, чтобы их разлучить, хотя бы на некоторое время, мне и понадобился Штырь.
Подойдя своей разболтанной походкой вплотную, к стоящим у окна девчонкам, он остановился. И окинув Анастасию с ног до головы взглядом, спросил.
- Ты, что ли Настена Крамская будешь?
Та, от такой беспардонности, зависла на несколько секунд, но быстро придя в себя, зло ответила.
- Окстись мальчик, мы с тобой учимся в параллельных классах, и уверена на сто процентов, ты прекрасно знаешь кто я такая. – Прошипела она и, ехидно улыбнувшись, добавила. – Могу даже поспорить, что пару раз являлась к тебе, в твоих подростковых эротических фантазиях? Ну, что спорим? На полтинник?
Штырь нисколько ни смутился.
- Не пару раз, а гораздо чаще – усмехнулся он и сделал вывод. – Так что полтинник ты проиграла.
- Какой ты смешной, – сказала Анастасия, но смеяться не стала. – Что тебе нужно-то клоун? Говори быстрей и уматывай, а то меня подташнивать начинает.
- Это тебе провериться надо, вполне возможно, что ты беременна. Впрочем, это не моя проблема. -Хмыкнул Штырь. – Пусть об этом тот парень переживает, что тебя за забором ждёт.
- Парень? За забором ждёт? Ты что бредишь что ли? – Брови девушки нахмурились, а губы плотно сжались.
- Да думай, что хочешь. Устал я от тебя. – Тяжело вздохнул Штырь и махнул рукой. – Меня попросили, я передал. Дальше не моя забота. – И он, развернувшись, двинулся по коридору в сторону столовой.
- Да стой ты. – Зашипела Настя. – Нормально можешь объяснить, кто меня ждёт?
- Что тут объяснять то? – Остановившись, буркнул Штырь. – Парень какой-то, не представился он. Попросил, чтоб ты из школы вышла. Сказал, – что он тебя за забором, рядом с твоими быками-телохранителями ожидать будет.
- Что за парень? – Спросила девушка, и в её голосе, явно проскользнули заинтересованные нотки.
- Я-то почём знаю, - фыркнул Штырь – сказал же, не представился он. На вид высокий, чернявый, нос с горбинкой.
- Форин, что ли? – Спросила Настя, обращаясь к Софье. И от нахлынувшего волнения, прижала руки к груди. Та в ответ только плечиком пожала.
Штырь развернулся и с независимым видом поплыл по коридору. Следом, на выход из школы посеменила Крамская.
Как только она скрылась за углом, на сцену из своего укрытия вышел я. Выдохнул три раза и решительным шагом направился в сторону оставшейся в одиночестве Софьи.
- Привет – поздоровался я, останавливаясь напротив девушки.
Прежде чем ответить, Софья несколько раз посмотрела по сторонам, видать не сильно ей верилось, что именно к ней я обращаюсь. С той самой первой нашей встречи, мы с ней даже словом ни разу не перемолвились.
Я же, вспомнив наказ матери постарался улыбнуться. Не могу сказать точно, насколько улыбка вышла естественной, но постарался.
- Здравствуй Дима. – Удивлённо сказала Софья и отвела взгляд в окно.
Там за мутными стёклами, раскрасневшаяся Крамская, уже вовсю ругалась с парочкой телохранителей. Она махала руками и что-то сердито им доказывала. Два здоровых мужика, с квадратными подбородками и одетые в серую кожаную броню, по очереди жали плечами и удивлённо на неё посматривали.
- Ты что-то хотел Дима? – по-прежнему глядя в окно, спросила девушка.
- Да, хотел. – Прохрипел я.
- И, что же? – Она оторвала взгляд от окна и посмотрела на меня в упор. Совсем как тогда, когда сидела на полу рядом с лежащим Като.
Чёрт, эти глаза, они мне всю душу вывернули. В горле разом пересохло, а на лбу выступил холодный пот.
— Вот, думаю, предложить тебе, сходить в художественную галерею, поглядеть на картины старых мастеров. У меня как раз, два билета есть. – С каким огромным трудом я выдавливал из себя эти слова, объяснить трудно.
- Так предложи. Я очень люблю картины старых мастеров. – Просто сказала она и вновь перевела взгляд за окно. Там, злая и взъерошенная Крамская, широкими, далеко не девчачьими шагами, уже направлялась к входу в школу.
- Предлагаю, - выдавил я. – Если ты не против, то завтра в шесть вечера я буду ждать тебя у ворот в ваш квартал.
- Хорошо. – Прошептала она, чем заставила моё сердце радостно затрепетать. Чёрт, я раньше и не знал толком, где оно находится.
Главный особняк семьи Шторм, прятался за высоким каменным забором. На больших кованых воротах, гордо красовался герб клана. Два перекрещённых меча защищают чашу, которую обвивает змея. Снизу на вытянутом стяге был выкован девиз – «Сражаться и спасать».
Не доходя до ворот метров пятьдесят, я присел на аккуратную лавочку и окинул взглядом раскинувшуюся площадь. В центре, притягивая взгляд всякого, впервые посетившего это место, возвышался фонтан. Сейчас, правда он не работал и был припорошен снегом, но и в таком заснеженном состоянии он был огромен и величественен. В бок от него, уходила мощёная гранитом дорожка и упиралась в небольшой амфитеатр, в котором каждое воскресенье, невзирая на погоду и обстоятельства, собирались любители всевозможных диспутов, именовавшие себя - Ротлемский дискуссионный клуб.
Одним из завсегдатаев и ярым пропагандистом этого развесёлого мероприятия был наш класс-наставник и одновременно учитель истории по кличке Калоша. Каждую субботу он, скорчив, на своем пухлом лице загадочную мину, вывешивал на школьной доске объявление; когда начинается диспут, какая тема, кто будет главным докладчиком, а кто его оппонентом. Мы с Очкарикам даже ходили сюда пару раз, но мне не понравилось. Очкарик сказал, что ему тоже не понравилось, но, по-моему, наврал. Так как неделю спустя, Штырь говорил, что видел его в этой части города как раз в выходной день. А спрашивается – чего ему здесь шастать, в другой-то части города? Он и в нашей не сильно любил гулять, особенно в одиночестве. Это потому, что Очкарик дрищ, а у дрищей жизнь такая, она априори не сильно разгульная.
По периметру площади, располагались десять кварталов, в которых проживали самые влиятельные семьи нашего города. Щепка рассказывал, что между этими кварталами шла постоянная и не на миг не прекращающаяся война, которая, раз в два-три года заканчивалась закономерной бойней. Несколько семей объединялись и, навалившись скопом, вырезали нерасторопный клан. А в освободившийся квартал перебиралась какая-нибудь династия из среднего города. Последняя из таких схваток закончилась тем, что остаткам семьи Волошеных пришлось бежать в Омск, а их место занял клан речных пиратов Оргунских, заработавший своё огромное состояние на грабежах и контрабанде.
Щепка за них говорил, - что это очень сильный клан и боевой. Такой старые семьи будут долго пережёвывать, а может такое случится, что и он кого-нибудь пережуёт.
Вытянутая, на манер параллелепипеда, площадь, упиралась своим правым крылом в Императорский квартал, самый большой и густо населённый из всех имеющихся. Я как-то спрашивал у Калоши, почему в нашем славном городе Императора нет, а квартал императорский есть? Но, он ничего вразумительного мне на это не ответил. Завёл, сваю любимую шарманку, про дикие традиции и смутные времена, а затем провалился в дебри исторических параллелей и ярких событий. Я так понял, что он и сам толком не знает.
- Здравствуй Дима, - послышался из-за моего плеча Софьин голос.
Я вздрогнул и подскочил. Как я её не заметил, ума не приложу? Вроде, и взгляда от ворот не отводил, а тут на тебе.
- Мы из другого места выехали. – В ответ на мои метания, она кивнула куда-то за спину.
Проследив за её взглядом, я увидел большой чёрный автомобиль и стоявшую у задней двери молодую девушку.
Это, что за эскорт такой?
- Я думал, мы прогуляемся по площади, а потом на извозчике доедим до галереи, - озадачено сказал я.
- Без Катеньки меня мама никуда не отпускает, - вздохнула она. – Говорит, что это не безопасно.
- Ладно, разберёмся. – Заверил я и протянул ей маленький цветочек.
— Это мне? – Удивлённо и радостно прошептала Софья. Схватив цветок, она, любуясь им, отвела руку в сторону, а потом и вовсе, приподняла к небу. Словно бы примериваясь, к какому из проплывающих над нами облаков его можно прицепить. – Какой красивый.
Я тоже, и нисколько не менее удивленно, взглянул на цветок. Он назывался Крокус, и рос в катакомбах, что расположены слева от Гнилых топей. Там этих самых крокусов было как грязи, все залы были ими усеяны. Хоть косой их коси, хоть граблями собирай, только никто их там не собирал. Кому эти дурацкие крокусы нужны?
Не сталкерам же их рвать, что рыщут по подземельям в поисках наживы? Сталкеры к цветам, крайне равнодушны. Это я точно знаю - мы со Щепкой, как-то, целый месяц там провели и повидали много уходящих в глубину групп. От того могу сказать с уверенностью, - что сталкерам в целом, на цветы было плевать, а уж на крокусы и подавно. Ни вида в них не величия. Так себе цветочек. Колючка и есть колючка.
Я Щепке так и сказал, когда он вынес его из своей оранжереи и вручил мне.
- Чтобы ты понимал в эстетике, неуч? – Фыркнул он. – Тебе что, чем ярче, тем красивее что ли?
- Ну не знаю. – Я с одной стороны посмотрел на цветок – с другой. И надо сказать, не впечатлил он меня. Гвоздика, только синяя и словно из хрусталя сделанная. Если с голыми пятками на такую полянку заскочишь, то пиши пропало, все ноги себе изрежешь. Они хрупкие и когда ломаться, то осколки до безумия острые. – Давай я лучше у мамаши Окенбук букет куплю?
Мамаша продавала цветы на маленьком пяточке возле клуба, как раз по дороге в верхний город. Букетики у неё были весёленькие и ленточкой красивой перевязанные. Присовокупить сюда стоимость всего в двадцать копеек, то одни преимущества получались.
- Даже и не думай – фыркнул Щепка. И неожиданно, его узкое, словно мясницким топором вытесанное лицо, сделалось злым. – Даже мысль эту выбрось из своей дурной головы. Бери, что тебе дают и топай. Потом, мне спасибо скажешь.