Я ещё раз взглянул, сначала на цветок, затем на Софью. Как этим можно восхищаться? Но она восхищалась.
- Прелесть! Просто прелесть! – Выдохнула девушка. – Это ведь не обычный, это синий крокус, я права? – И дождавшись моего кивка, зачастила. – У Нади Лапиной такой есть, ей брат из Землеграда привёз, она нам на святки все уши про него прожужжала. Теперь и у меня будет. Спасибо Димочка, не ожидала. Надо его в землю сухую воткнуть и через день немного полить, а ещё, добавить в воду капельку своей крови. Тогда по ночам он будет светиться, и морщинки с лица убирать. У него способность такая есть, на кожу благотворно влиять. – И она мазнула пальчиком по щеке, словно бы у неё там были эти самые морщины. – Побегу Катеньке отдам, пусть она его домой унесёт и проследит, чтобы его в землю посадили. Я быстро.
И она побежала к девушке, что стояла у машины.
А мне очень захотелось кому-нибудь задать очень актуальный вопрос. – Это что такое сейчас было? Я даже посмотрел по сторонам, дабы найти этого мудрого человека. Но среди, носившихся вокруг фонтана малолеток, и гулявших по дорожкам парка мамашек, никого с бородой и мудрым взглядом поблёскивающим сквозь круглые очки не наблюдалось.
Это же синий крокус, зачем его с Землеграда волочь? Дошёл до Гнилых топей, спустился на пару этажей вниз и там все крокусы синие. Хоть вёдрами их оттуда тащи, хоть телегами вывози? Непонятно?
Глава 5
До галереи мы доехали в большой черной машине. Я раньше такие, лишь в кино видал. Да ещё издали, когда бывал в Верхнем городе. А бывал я тут не часто, всего раз пять. Стража кварталов, не сильно жаловала голытьбу из Колоска. Увидят, что без дела по их территории шляешься, обязательно докопаются, – с какой целью тут околачиваешься? Что вынюхиваешь? Кого обокрасть хочешь? И если твои ответы им не понравятся, то могут и по почкам врезать, так сказать для профилактики. Чтоб следующий раз помнил, что тебе здесь официально не рады и рожа твоя протокольная, как её не крути, не вписывается в красивый местный пейзаж.
А тут, вон оно как вышло, внутри еду. Кому из ребят расскажи, что меня везёт шофер в кожаном кепи и в чёрном костюме с отворотами. А я, Дуда, облокачиваясь на полированный подлокотник, пялюсь в окно, ни за что не поверят.
Но всё очарование от этой чудесной поездки портила гнетущая атмосфера, царившая в салоне автомобиля.
Я сидел на заднем сидении, покрытом нежным, как шёрстка нашего кота Понтия, велюре. Но вместо того, чтобы наслаждаться этим замечательным приключением, улыбаться, и потягивать напитки из маленького бара, вмонтированного в диван сбоку. Тупо молчал и, изображая придурковатого интеллигента, нервно косился на проплывающие за окном здания. А всему виной являлась та самая Катенька, что ждала Софью возле машины, а потом бегала в дом, втыкать синий крокус в горшок с землёй.
С самой первой минуты нашего знакомства она ясно дала понять, что не разделяет выбор своей подопечной и всем своим видом это подчеркивала.
- Здравствуйте, - приветливо сказал я, когда Софья решила нас познакомить, и доброжелательно улыбнувшись, добавил. – Я Дмитрий.
- А я, Екатерина Евгеньевна, – процедила она. И сделала это с таким видом, словно не знакомится – с чисто вымытым и вкусно пахнущим, (дорогим Щепкиным одеколоном), молодым парнем. – А милость нищему на базаре подаёт. – Из рода Малютиных, если это Вам, Дмитрий, хоть о чём-либо говорит?
И вздёрнув голову, она растянула свои тонкие губы в такой мерзко-пакостной улыбке, что пролетавший мимо воробей, увидев ее, отвернул в сторону.
Я не стал быковать и в открытую хамить этой дамочке, но и спускать на тормозах тоже не собирался. Потому, дождавшись, когда её улыбка станет совсем уж победоносной, невинно спросил.
— Это, из тех Малютиных, которые у семейства Шторм в услужении, или из тех, которые на Паровозовых батрачат?
И не дожидаясь, пока вредная дамочка подберёт достойный ответ, нырнул вслед за Софией в салон. Усевшись на мягонький диванчик, довольный собой, улыбнулся. Оказывается, не зря я зубрил все эти многочисленные династии, семьи и кланы, изображающие в нашем городе элиту. Пригодилось вот.
Но Катюша не осталась в долгу. Водрузив свою тощую задницу на диванчик, напротив. Она фыркнула и обдала меня таким концентрированным потоком всепоглощающей ненависти, что моё тело буквально вдавило в спинку велюрового дивана.
- «По любому менталистка с хорошим источником», - проплыла, сквозь заполнивший голову туман, одинокая мысль. Потом заныли зубы и всё, адекватно о чём-либо думать я уже не мог.
С боку, Софья, что-то весело рассказывала, указывая наманикюрным пальчиком в окошко, а я лишь кивал головой, как тот китайский болванчик, и безуспешно пытался справиться с обуревавшей меня тошнотой. А ещё, пытался не смотреть на ехидную улыбку сидящей напротив представительницы семейства Малютиных.
Хорошо, что приехали мы быстро, городок-то у нас не такой и большой оказался.
И только, шофер Саша, открыл дверь, как я пулей выскочил из салона. Вдохнув полной грудью прохладный воздух, сразу почувствовал облегчение.
Чёртовы менталисты! Не зря их называют фанатами маленьких и закрытых помещений. Там они короли и чуть ли не боги, а вот на открытых пространствах их сила кубарем катиться под откос.
Обернувшись к машине, я подал руку показавшейся оттуда Софье, а вот Катеньку проигнорировал, наградив презрительным взглядом.
Но она не опечалилась. Опираясь на руку подскочившего шофера, вылезла из машины и, победоносно взглянув на меня, улыбнулась. Видимо намекая на то, что нам ещё и назад ехать.
Что ж она в своём праве, этот раунд явно остался за ней.
Здание, где находилась художественная галерея Павла Букле, было старое и вычурное, с высокими колоннами, с засевшими под самой крышей ангелочками, и огромным помпезным крыльцом.
Подхватив Софью под локоть, я неспешно, двинулся в сторону входа.
Я уже ступил на первую ступень крыльца, когда мой взгляд упёрся в троицу парней, что стояли недалеко от угла здания. Я их сразу узнал. С другой стороны, что их не узнать-то, шпану затоновскую? Её за версту видно. Кепки эти их безразмерные, больше головы в два раза, и куртки с бездонными карманами, в которых, к гадалке не ходи, есть нож и парочка увесистых голышей. Затоновские, да ещё с Семёновской улицы, они самые отмороженные в Нижнем Городе, завсегда с приблудами и камнями, это я точно знаю, не раз пересекались.
Двое стояли ко мне спиной и о чём-то оживлённо беседовали, а вот третий, из их компании, стоял ко мне лицом.
Удивлённым лицом, можно даже сказать, обалдевшим. В его взгляде перемешалось всё; и редкие капельки узнавания, и искорки недоумения, переплетённые с тягучими мазками неверия, и даже вкрапления надвигающегося восторга.
Приоткрыв рот. Он перескакивал изумлённым взглядом – сначала на переливающийся в свете зажжённых фонарей лимузин, потом на меня. Затем на, – одетую в короткую шубку и шикарное синее платье Софью, – а затем снова на автомобиль.
Дождавшись, когда его ошарашенный взгляд зафиксируется на мне, я хмыкнул снисходительно, улыбнулся ему кривой презрительной улыбочкой и подмигнул. И вот тогда, он окончательно осознал, что его одурманенный сигаретами и дешёвым вином мозг, не разыгрывает его же воспалённое сознание, а доносит картинку чётко. Его челюсть рухнула вниз, глазёнки вылезли из орбит, а руки начали теребить куртки товарищей, с целью привлечь и их внимание тоже.
Я фыркнул, выгнул грудь дугой, незаметно показал этим финикам средний палец и грациозно проследовал внутрь.
Настроение резко улучшилось, и бесславная стычка с Катенькой отодвинулась на второй план.
Уже завтра, вся школа, да чего уж там школа и весь район тоже. Будет знать – что тот самый Дуда, что по осени навалял сыночку Владетеля. Ну, тот самый, что прошлым летом, на спор, сиганул с Чёртова пальца прямо в усеянную острыми скалами воду, и тот же, у которого по сих пор не открыт Источник. Гоняет по Среднему городу на чёрной как ночь машине и гуляет с самой красивой девчонкой нашей школы. К чертям школу – с самой красивой девчонкой в нашем городе.
От этих мыслей у меня в груди потеплело, и разлилась приятная истома. Что говорить-то, - люблю я это дело. Меня хлебом не корми, а дай перед кем-нибудь повыпендриваться.
Не знаю, может это замешено на том что, не имея источника, я с десяти неполных лет, чувствовал в себе некую обделённость и ущербность. А может, это влияние моей матери, работающей худруком в нашем местном балагане. А может всё ещё банальней – просто, человек я такой, выпендрёжный. Не зря же мой лучший друг Штырь утверждает, что для меня поговорка – «красивый понт дороже денег», является основополагающим жизненным принципом.
Как только мы зашли в освещённое яркими люстрами фойе и сдали верхнюю одежду гардеробщику, я вспомнил, про наш со Щепкой план.
- Ты так восхитительна в этом свете, - прошептал я, чуть наклонившись к Софье.
Щепка заставил меня заучить наизусть два десятка комплементов, которые он набросал на замызганном тетрадном листке и вынудил клятвенно пообещать их все до одного использовать.
- Даже ещё восхитительней, чем обычно. – И я, в тщетной попытке изобразить ту самую очаровательную улыбку, про которую говорила мама, растянул свои губы как можно шире. – Хотя, слово «обычно», не вправе упоминаться в отношении тебя.
Софья, распахнув свои чудесные глаза, удивлённо взглянула на меня, затем хмыкнула, но тут же потупившись, уставилась в древний паркет. Поулыбавшись в пол, она вновь посмотрела на меня.
- А платьешко? – И она приподняла кончиками пальцев синюю материю платья. Уголки её губ чуть заметно изогнулись, придав лицу лукавое выражение. – Платьешко красивое?
- Шикарное платье. – Тут мне пришлось импровизировать. Так как про «красивое платьешко», Щепка, на своём мятом листочке ничего не написал. Он и к своим-то вещам относился пренебрежительно, а про чужие, и говорить не стоило. – Хотя, я просто уверен, что на тебе любая, самая старая дерюга, смотрелась бы просто сногсшибательно.