Парень вздрогнул и, приоткрыв рот, завис, чем приподнял сержанту настроение ещё на пару пунктов.
- Сантыкар Борг. – Отвиснув, прошелестел он и нервно дёрнул плечом.
- Не слышу, кто? – Сержант приложил руку к уху.
- Сантыкар Борг. – Как можно громче прокричал Сантыкар и закашлялся.
Босоногие мальчишки игравшие в пристенок недалеко от ворот, притормозили игру и замерли, уставившись на Сантыкара. Впрочем, разглядывали они его не долго, ничего интересного в нищем голодранце не было.
- И куда же ты парень собрался, если не секрет? – Хмыкнул сержант. – Или ты пришел, чтобы залезть на башню и поглазеть на плантации?
И Гавр махнул рукой в сторону лестницы, что вела на площадку башни. Там, виднелся чан со смолой и мощный стреломет рядом с которым, привалился к опорному столбу напарник сержанта – рядовой Васька Клеть.
- Ваши-то, со школы, обычно на майские приходят и сразу кодлой, а ты один? – Слегка удивившись, прогудел Гавр и, вспомнив, что майские, совсем уже скоро, недовольно фыркнул. – Опять тут всё перевернут, натопчут и будут лазить, куда недозволенно. – И сержант расстроено взмахнул рукой.
Впрочем, он, хоть и изображал крайнюю степень возмущения, но на самом деле, школьные экскурсии Гавру нравились. Они наполняли его однообразные караульные будни весёлым детским смехом и поднимали значимость его же, не сильно престижной службы вверх. Не на много, на чуть-чуть. Но зато вверх.
- Я иду к Муравейнику – Набрав в узкую грудь побольше воздуха, прокричал Сантыкар Борг. Тем самым выдернув сержанта из его воспоминаний.
- Ты? – Неподдельно удивился Юсупов и ошарашено спросил. – И какого ляда ты там забыл?
- Я иду к алтарю, - гордо сообщил Сантыкар и постарался как можно сильней выгнуть грудь дугой. Впрочем, у него это не получилась. Грудь – за долгие годы болезней и печального сидения на завалинке – окончательно вогнулась внутрь и даже закостенела в таком вот, вогнутом, состоянии. Потому, Сантыкар, перестал её мучить и, вяло махнув рукой, объяснил. – Меня розовощёкий служитель туда отправил. Из Храма Воссоединения, что находится на площади Карл Маркса.
В Сабарии в те времена было три Храма Воссоединения, от того уточнение Сантыкара пришлись к месту.
- Они чё там, совсем…? – Возмущенно прошипел Гавр, но вовремя захлопнул рот и аккуратно покосился на караульное помещение, где сейчас спал угрюмый капитан Прохоров. Он был на удивление злобный и драчливый тип. И за такой проступок, как очернение светлоликой церкви, легко мог пробить в грудину. Отметив, что дверь в караулку по-прежнему плотно закрыта, Гавр перевёл взгляд назад, на паренька. – Поди и камень тебе дали…?
И вновь молодой стражник прикусил язык. Мотюкнувшись про себя, он скосил глаза уже в бок, туда, где резались в пристенок мальчишки. Не то, чтобы Гавр боялся этих мелких пацанов. Но и лишний раз открывать рот в их присутствии, считал делом неправильным и даже вредным.
И не зря. Малолетние шпанюки явно не просто так тёрлись рядом с воротами. То в ножечки играют, то в лапту, то в пекаря, но если кто-либо произносил такие триггерные слова как: товар, камень, груз, деньги. Их развесёлые игры, хоть на секунду, но подтормаживали.
Вот и сейчас, погрузившиеся в игру пацаны, вроде и, не обращали внимание, на разговор у ворот, но усыпанное веснушками ухо мальчонки по клички Жгут, как бы само собой, развернулось в их сторону.
- Конечно, камень есть. – Стараясь говорить громко и чётко, сообщил Сантыкар. По какой-то неизвестной причине, он решил, что сержант спрашивает о точильном камне, что находился у него в мешке. (Глупо конечно но, что с него взять-то? Школу парень практически не посещал. А все дети, что не посещают школу вырастают не сильно умными).
Сержант поморщился и вновь взглянул на мальчишек. Те же, как ни в чём не бывало, играли дальше.
- Пойдём в будку, я запишу тебя в книгу и выдам карту. – Вздохнул Гавр и зачем-то добавил. – Владетель приказал всем покидающим город выдавать карту. – И потом добавил ещё. – Всем кто пожелает. – И пояснил – Карта-то дрянная совсем.
Они зашли в будку, где сержант выдал Сантыкару карту, записал его фамилию в книгу и посоветовал тихим шепотом.
- Как только выйдешь за ворота, то чеши во все лопатки. - Неизвестно почему, но сержанту, стало жаль паренька. – Понял?
- Понял. – Кивнул головой Сантыкар. (Хотя сказать, что он действительно что-то понял, было бы неправдой).
Ворота открывать Гавр не стал, а выпустил мальчишку через маленькую дверцу сбоку, проведя его по узкому каменному коридору.
- Удачи тебе парень. – Тихо прошептал сержант. А затем долго смотрел на расхлестанную дорогу. По-которой, неспешно удалялся Сантыкар. Тот, подволакивая правую ногу и регулярно останавливаясь чтобы прокашляться, ковылял сбоку. В это время его обогнала телега, выехавшая из торговой слободки. Возница притормозил и, взбрыкнув бородой, предложил подвести пацана, но тот отказался.
- Да-а. – Грустно протянул сержант. - Чесать во все лопатки - это явно не для тебя.
Наконец, Гавр отвёл взгляд от дороги, вздохнул, прогоняя непонятно откуда взявшуюся (в его-то двадцать три) обволакивающую грусть и вернулся назад, в свою будочку.
И всё пошло по-прежнему: лопоухий бездомный пес по кличке Бобик продолжил валяться в пыли и равнодушно глазеть на закрытые ворота. Злобный капитан Прохоров по-прежнему храпел в караулке. Низкие кучерявые облака по-прежнему, никуда не торопились. А малолетняя шпана, по-прежнему, азартно рубилась в пристенок.
Впрочем, за этот час, произошло два события, которые выбивались из определения – «всё по-прежнему». Первое – из кодлы играющих мальчишек, куда-то пропал рыжий Жгут. И второе – хворый и не слишком умный Сантыкар Борг, отправился к Муравейнику.
Первое событие было незначительно и мало кому в будущем интересно, хотя оно и будет переплетено со вторым. А вот второе.– Да-а! Второе событие войдёт в историю и будет известно потомкам под такими определениями как «Путь Борга» или «Феномен Борга». Можно сказать, что тот тёплый апрельский день - дал начало Великому событию.
Кому-то оно подарит надежду и утешение, а кого-то заставит скрипеть зубами.
Тут, даже, можно вспомнить сочное высказывание летописца Грохотова – Вот идет тот, на ком длань Привратницы и силы её. Тот, кто низринет злых и сребролюбивых, а добрых и праведных возвысит выше городских башен. Имя ему Сантыкар Борг.
Глава 13
У нас со Щепкой был план. Поэтапный, тщательно разработанный и по его безапелляционному утверждению гениальный. Вернее, это у Щепки был план, а у меня был Щепка которому я безоговорочно доверял и по этой самой причине скрупулёзно следовал его гениальному плану.
В результате Щепкиного плана, я должен был получить один из самых сильных Источников в Сабарии, а может и во всём Союзе Независимых Городов и через это, стать самым крутым перцем которого, только можно было себе представить на просторах сибирских равнин. Следом спасти родной Щепкин город Бийск, (есть такая жуткая дыра у самых предгорий Алтая), покрыть себя неувядаемой славой и заработав кучу золотых червонцев взять под крыло наш местный театр (а это уже, мамины фантазии вплетаются).
Где-то в глубине души я, естественно, сомневался в этой моей будущей, героически-легендарной судьбе, мотивируя свой скептицизм, такими неопровержимыми доводами как – «а, схрена-ли это всё именно мне…?» или «а чё, мы самые умные, что ли?». Но ярый фанатизм моего наставника был настолько фундаментален и обстоятелен, что в клочья разносил все мои опасения. При этом вселял в меня такой внушительный пласт непоколебимой уверенности, что он смог подточиться лишь к сегодняшнему утру.
Видимо мой мозг устал быть оптимистом и во время сна, начал потихоньку сбоить, выдавая на гора всякие несуразные ужасы. Где вместо супергеройского Источника, Привратница, выдаёт мне навык чистописания и ехидно улыбаясь отправляет в город, с требованием, закончить школу с золотой медалью.
А на обратном пути меня, то режут бандиты, то жрут монстры, то пеленает лиана, что и вовсе жесть.
Проснувшись весь в поту и со смятой простынью, я кое-как пришёл в себя и пополз к окну, где положив голову на подоконник, принялся интенсивно дышать, вытянув подрагивающие губы навстречу робким лучам солнца. Рваные клочки тумана тихо проплывали мимо моего безумного взора и отправлялись в вечность, позволяя тёплому свету потихоньку занимать их пространство. Свежий утренний ветерок, прорываясь сквозь трещину в раме, трепал мои кудри и я начал медленно приходить в себя.
А потом, хрустальную тишину раннего весеннего утра разрезал звонкий мальчишечий голос.
- Дуда! Грёбанный ты раздолбай. Ты в курсе, что ты проспал?
Резко встрепенувшись, я заполошно взглянул на будильник.
Стрелки показывали без пятнадцати семь. Чёрт. Я действительно проспал. Мы договаривались со Штырём, что он зайдёт ко мне в шесть тридцать и проводит до ворот. И вот на тебе. Я ещё в трусах.
Вчера вечером, я долго перекладывал вещи в новый рюкзак, а потом, когда мать затихла у себя в спальне, прокрался в Щепкин кабинет и вскрыл его сейф. Там находился: бинокль, деньги, куча разных бумаг, а поверх них лежал конверт, адресованный – кому бы вы думали? Точно, мне.
В конверте находился клочок бумаги с короткой надписью. – Бункер № 27. Служебный вход. Сейф охранника.
Странная информация. Запутанная. И самое главное, совершенно непонятно – с какого боку ко мне пришитая?
Вот об этом-то, я вчера ночью и размышлял пытаясь в ней разобраться, а должен был идти спать.
- Дуда!!! Чёрт бы тебя побрал! – Вновь завопил Штырь.
Вскочив, я начал суматошно одеваться. На это, у меня ушло не более пяти минут.
- Привет Нурлан. – Буркнул я, выскочив из подъезда.
- Ни фига ты путешественник? Чуть всё своё путешествие не проспал. – Хмыкнул вместо приветствия он, и тут же предложил. – Давай нож понесу.
Тут надо пояснить, что вчера вечером произошло ещё одно событие. Вчера вечером мой друг Штырь сошёл с ума. Тронулся. Как только увидел мой тесак, так сразу и тронулся. Хотя нет. Сначала он влюбился в него, а уже потом сошёл с ума. А затем, (когда окончательно сбрендил), он всякими, порой бесчестными способами, пытался его у меня выменять.