Забавно, но из всех, имеющихся у меня вещей, на сто процентов моими, можно было считать только перчатки и ботинки. Причём перчатки мне достались от отца, как память, а ботинки подарил Щепка на день рождение. Вот такой вот расклад получается. Нет ничего честно заработанного. Даже обидно как-то.
В прочим есть надежда, что скоро я заработаю нож и костюм. И рюкзак ещё. Но это не точно.
Подпрыгнув, я схватился правой рукой за неприметную скобу, которую самолично вбил позапрошлым летом и, подтянувшись, закинул левую руку в небольшое углубление, которое выдолбил тоже сам. Так, переползая от скобы до зарубки, я добрался до первой сухой ветки. Дальше пошло намного легче.
И вот…, немного ловкости, десять минут времени, и я на высоте пятиэтажного дома. Усевшись на мощную ветку, достал бинокль и приложился к тому окуляру, на котором ещё сохранился наглазник.
Слева, километрах в трёх от нас, боронил поле работник фермера Буркевича, Ланс. Его даже на таком расстоянии узнать было не сложно, так как был он, совершенно квадратный и таскал на голове огромную соломенную шляпу.
Он яростно плевался, что-то покрикивал, на таком расстоянии было не слышно что, и периодически взмахивал кнутом, понукая двух здоровенных чёрных быков с огромными рогами.
Ещё дальше, через два зелёных поля, по косогору, медленно двигался трактор. Он жутко дымил, лихорадочно трясся, но упорно тащил за собой телегу под завязку гружёную дровами.
На нём, ворочая огромным колесом руля, восседал наш местный изобретатель и рационализатор Эрмир Володин по прозвищу Промокашка. Почему именно Промокашка, и как это пересекается с его изобретательством, никто толком объяснить не мог. А сам Володин, на этот вопрос, отвечать отказывался. Он загадочно молчал, ехидно лыбился, растягивая тонкие губы в ровную полоску и, хитро закатывал глаза. Но молчал.
Маленький трактор, которым он в данный момент управлял, был самым любимы детищем молодого рационализатора. По его утверждению – то, что в данный момент, нещадно чадя и судорожно подпрыгивая на ухабах, пыталось забраться на пригорок – являлось, немного немало, будущим спасением нашего города.
Дело в том, что как утверждал Эрмир, трактор работал не на керосине и даже не на соляре, а на самых обычных дровах. И по этой самой причине, монстры и самое главное Изначальные звери, не агрились на эту вечно трясущуюся железяку, а обходили её стороной. А это уже, по утверждению Промокашки, открывало широчайшие возможности по использованию дровяной техники повсеместно.
Впрочем, проверить, утверждение изобретателя, не было никакой возможности. Так как, Промокашка категорически отказывался выезжать на своём чудо тракторе за территорию Плантаций. Отговариваясь тем, что его любимый аппарат является образцом экспериментальным, уникальным и единственным в своём роде и потому. – «Это, каким же непроходимым кретином надо быть, чтоб подвергать этот шедевр опасности?».
За трактором Володина, на невысоком холме торчала сигнальная вышка. Четыре стоящих вертикально бревна и плоская площадка, с небольшим шалашиком, который должен защищать от солнца и дождя. Вот такая вот незатейливая конструкция.
Присмотревшись, я понял, что на ней было пусто. Хотя по инструкции, должен был находиться наблюдатель. Раздолбаи, что тут скажешь. С другой стороны, сюда, на прилегающие к болотам поля, отправляли самые, что ни на есть, отбросы. Самых безалаберных и нищих, только-только открывших Источник пацанят.
Территория болот, считалась местом тихим и совершенно не опасным. От того и службу здесь несли спустя рукава. Что косвенно подтверждает разросшаяся роща злобных деревьев которая чуть не сожрала Павлика.
Скорее всего, пятёрка которая должна была бдеть на вышке и тщательно осматривать окрестности в самодельную трубу. Сейчас, задорно гоняла сусликов, вон за теми холмами, чтобы вечером, было что пожарить на углях и закинуть в голодные желудки.
Оставив Вышку в покое, я переместил взгляд на дорогу, что ведёт прямиком к деревне болотников.
Дорога была абсолютно пуста, и это меня приятно удивило. Честно сказать, я был совершенно уверен, что Сковородка со своими подручными двинется за нами вслед. Слишком уж много ценного, было у нашей тройки.
А свободные жители Берсы, никогда не пройдут мимо халявных нештяков и плевать им, кого для этого нужно зарезать – маленьких детишек, у которых ещё не открыт Источник, собственную бабушку, которая пекла им в детстве вкусные оладушки или парламентера с белым флагом на палке. Да, что тут говорить-то, всем известно, что берсы те ещё твари.
Оглядев окрестности, я облегчённо выдохнул и собрался начать спуск вниз, но в последний момент произошло странное и я передумал. Выглядело моё «передумывание» вот каким образом – кто-то невидимый, благодушный, но на удивление настырный, придержал меня одной рукой за плечо, а другой повернул мою голову назад, в сторону дороги, что шла к болотникам.
Она по-прежнему была пуста. Но, невидимый и благодушный, не отпускал мою голову, заставляя неотрывно смотреть на извилистую и уходящую за горизонт дорогу. Пойдя у него на поводу, я вновь поднял бинокль и приложился к окуляру.
Оглядев дорогу от кромки горизонта и чуть ли не до самой сосны, на которой торчал, я переместил взгляд назад, в то место, где она переваливает через далёкий холм. Везде было пусто, лишь лёгкий ветерок трепал невысокие придорожные кусты и колыхал тоненькие побеги на находящемся слева кукурузном поле.
Я как раз собирался оторваться от окуляра и послать лесом добродушного наставника, как на уровне горизонта появилась небольшая точка. Я фыркнул, ругнулся коротко и подкрутил колесико, корректируя фокус. Точно, рядом с первой точкой из-за холма вынырнула вторая.
- Могу поставить пятёрку на то, что эта поскудная клякса и есть наша знакомая Сковородка. – Зло прошептал я непонятно к кому адресуя это предложение. – Вон и шавки её обозначились.
Дождавшись, когда из-за горизонта вынырнет третья точка, я закинул бинокль за спину и полез вниз.
Чёрт! Как эти твари не к месту. Прям, вот, совершенно не вовремя. Хотя Берсы, да ещё такие чмошные как Гном и Сковородка, и чтобы были к месту или вовремя? Хм. Такого испокон века не бывало.
Я-то надеялся, что мы можем спокойно переночевать недалеко от леса в одной знакомой мне балке, а уже утром быстро пересечь его и двинутся к Бастиону под номером двадцать семь.
Знающие люди утверждают, что соваться в двадцать седьмой это смерти подобно, но я по-другому не мог. Мне нужно наверняка узнать, жив Щепка или нет? Сильно уж много, за последние дни я встретил людей которые не верят в его смерть.
Подойдя к холмику, на котором мы оставили Рыжую, я перекривился. Картинка открылась такая, что аж зубы сводило.
Вся такая несчастная и беспросветно унылая Кавка, сидела на краешке рюкзака и с крайне удручённым лицом ела булочку обсыпанную сахарной пудрой. Рядом стоял Чудовище и держал в руке флягу. Когда Рыжая вскидывала голову, то он подносил флягу к её губам и она делала глоток.
- Где ты булки-то взяла? – Удивился я. И усевшись рядом начал переобуваться. Поменяв носок на левой ноге, вновь вернулся к булке, что находилась в руках Рыжей. – Я же лично перетряс твой рюкзак. Не было там никакой сдобы.
Кавка лишь фыркнула и, сморщив нос, покосилась на носок в моей руке.
- Хм. – Меня, не сказать, что с головой захватила эта загадка, но стало интересно. Я принялся размышлять в слух. – В рюкзаке я проверил. Чудовище, опять же, совсем недавно до нижнего белья тебя раздевал? Получается…? – Я задумался. – Ты, что их в лифчике таскала что ли?
- Дурак! – Каркнула Кавка, при этом чуть не подивившись.
- Не согласен, но и спорить не буду. – Я кивнул головой и спрятал грязные носки в рюкзак. По уму, их надо было сполоснуть в ручье и дать немного просохнуть, но времени не было. – Раз уж ты закончила кушать булку, то предлагаю так же сменить носки и выдвигаться.
- В ночь? – Кавка выпучила глаза и кивнула на солнце. То, как раз, зависло над самым горизонтом.
- Ночью в лесу опасно. – Поддержал её братец.
- Если вы перестанете трепаться, то мы до темноты успеем перейти на ту сторону.
- Прости Дуда, что лезу в то, что плохо понимаю. – И она, выпрямив спину, в один миг преобразилась из самой несчастной девушки на свете в строгую учительницу. – Но не лучше ли переждать эту ночь здесь, а уже с утра преодолеть лес и выйти в Дикое поле. Я думаю, это было бы гораздо более безопасно.
- Представь себе Рыжая, и я так думаю. Забавно, что мы мыслим одинаково. – И улыбнувшись этому, продолжил. – Только вот ты не учитываешь того, что я увидел вон на том дереве. А увидел я, представь себе, Сковородку и двух её прихвостней.
- И ты думаешь, что если мы останемся здесь нам будет угрожать опасность? От этой, как её там Сковородки? – И она так высоко задрала свои брови, что стала похожа на ночную лисицу. Похлопав ресницами, она добавила. – Может, ты перестраховываешься, Дуда? Они же обычные сталкеры? Мне они показались довольно безопасными.
- Они не обычные сталкеры, они берсы. А берсы Кавка, не бывают, безопасны. Тем более, в нашем с тобой случае. – Я буквально выплюнул это слово – «берсы». Ненавижу этих тварей. – И я думаю, что если мы останемся здесь, то события будут развиваться так. – Тут я встал. Ну, чтоб придать больший вес своим словам. Впившись взглядом в Кавку, зловеще прошептал. – Где-то к двенадцати часам ночи, они дойдут до этого места и заглянут к нам на огонёк. Быстро спровоцируют ссору, зарежут Чудовище, а тебе, Кавка, свяжут руки, перекинут вон через то бревно и будут насиловать до утра. Хотя утром тоже прирежут, а ваши трупы оттащат в лес, где их в течении часа сожрут звери. Думаю, вот так всё произойдёт.
И я кивнул – как бы ставя финальную точку в этой истории.
Растянув губы в деревянной улыбке, Кавка на некоторое время зависла. Видимо провалилась в нарисованную мной картинку. Секунд двадцать, она там плавала, открывая и закрывая рот и в перерывах хлопая ресницами. А уж затем, вернувшись назад, фыркнула и зло спросила.