- Он боится Кавка. – Усмехнулся я. И предложил. – Давай, я тебе порез вонючкой замажу.
- Тогда уж лучше пластырем. – Поняв, что братец за неё заступаться не будет и моя голова останется при мне, Рыжая обречённо вздохнула и уставилась на свою ладонь. – Я у Блохи три штуки купила.
- Можно и пластырем. - Я наклонился над рюкзаком. - Только ванючкой всё равно мазнём, чтоб запах крови перебить.
Залепив рану на руке Рыжей, я подошел к Чудовищу и указал на одну из тропинок. Мол - туда топай.
- Нам в другую сторону. – Не согласился он и тряхнул своей лохматой головой вправо, на ту тропу, что вела прямиком на выход из леса. Видать таким образам решил отмстить мне за издевательства над сестрой. Набычившись, он пробубнил. – Так мы быстрее к Дикому полю выйдем. А там нам будет намного безопасней.
Теперь уже, тяжело вздыхать пришлось мне.
- Я вот знаешь, о чём постоянно думаю Чудовище?
- О чём Дуда?
- Мне вот ужасно интересно... – И, подойдя к нему вплотную, я чуть приподнялся на цыпочки. Ну, чтоб, на его фоне, не выглядеть совсем уж подстрелышем. –Как же ваша неугомонная семейка определяет кто из вас самый красивый? А, Чудовище? Это же, наверное, очень интересное зрелище. Вот бы хоть одним глазком глянуть. Мне кажется, что это происходит так – каждый день, после вечернего чая, твоя многочисленная родня садитесь в кружок и начинает до усрачки спорить, выясняя кто же у вас самая симпатюля. -Тут, поднявшись на самые носочки, я стал почти вровень с ним. – И я уверен, что до хрипоты спорите, до истерики, до полной потери голоса и рассудка. И даже, до головокружения. А иначе как ещё объяснить, что этот чёртов навык у вас в семье настолько прокачан? А, Чудовище?
Павлик, вперив в меня взгляд, пару раз хлопнул ресницами.
- Нет, Дуда, мы не спорим. – Прогудел он в ответ. – У нас и так все знают, что самая красивая из нас, это тётушка Бель. А следом за ней идёт Кавка.
И он ткнул пальцем в подошедшую девушку. Я же, очередной раз тяжело вздохнул.
- Туда иди Павлик! – И я вновь указал на ту тропинку, что находилась от нас слева.
- Хорошо Дуда. – Он кивнул. – Если ты считаешь, что лучше идти по этой тропе, то я пойду по ней. Но, напомню, что она в три раза длиннее.
- Иди уже. – Буркнул я.
И обернулся к Рыжей. Та, всё это время, дёргала меня за рукав. Уставившись на неё, я вопросительно приподнял бровь.
- Если эта короче, то зачем мы идём по той, что длиннее? – Спросила она.
Я хмуро посмотрел на это маленькое рыжее недоразумение. Резко захотелось взять и заклеить ей рот пластырем. Тем самым, что она купила у ведьмы.
Но, вот ведь засада, это было бы совсем непедагогично, ведь она всё сделала так, как я и просил. Подёргала за рукав, дождалась, пока я обернусь, и лишь за тем задала вопрос. Оттого заклеивать ей рот пластырем было бы крайне не правильным действием.
- Давай так Кавка. Как выйдем из леса, тогда я тебе всё и объясню.
- Да уж, пожалуйста, объясни. – Прошептала она и выразительно взглянула на свою измазанную в крови и ванючке ладонь.
Я кивнул, соглашаясь, и двинулся вслед за Чудовищем.
Мы прошли по тропинке минут пятнадцать, когда я ощутил смутную тревогу.
Дело в том, что кустарник, что рос рядом с тропой и даже мощные в два обхвата лиственницы, начали, – как бы это сказать? - "поджимать уши".
- Лес – говорил Щепка. – Он всегда тебе подскажет, кто находится впереди, кто находится сбоку, а кто сзади. Лес он всё знает и всё видит. - И мощно втягивая воздух через огромный нос, он очерчивал рукой широкий полукруг. Как бы приглашая всех присутствующих убедиться в правоте своих слов. - И имеющий глаза, легко увидит, насколько этот – "кто-то" – опасен для леса. А имеющий мозги, сделает из этого соответствующие выводы.
И вот сейчас, судя по тому, как напряглись ветви окружающих нас деревьев, навстречу шагал действительно кто-то грозный. Настолько грозный, что лес посчитал нужным выразить ему своё уважение. Заключалось оно в том, что резвившийся в его кронах весёлый ветерок был отправлен ввысь, прятаться в облака,листья на деревцах начали потихоньку скукоживаться, а иголки на соснах на оборот, недобро щетиниться. Притихли и щебетавшие в ветвях птицы.
Таких зверей, при приближении которых, лес опасливо затихал, настораживался и притворялся неживым, можно было по пальцам пересчитать. Их было мало, и они были очень опасны.
Я глянул на перекошенную спину шагавшего впереди Чудовища. Тот, так же как и обступавшие его растения – «прижал уши». Шаг его стал короче, напряженней, копье, которое он использовал как посох, перестало касаться земли. Наконец он остановился, обернулся к нам, расширил глаза, прижал палец к губам и пропал. Натурально пропал. Вот только что, в пяти метрах от нас стояло огромное, перекошенное тело, с широченными плечами и лохматой прямоугольной головой. А вот раз, и нет его.
Я тут же дёрнулся, разворачиваясь к Кавке. Схватил её за плечо, крутанул, поворачивая спиной к себе, и зажав ей ладонью рот, прижал к груди. И вот в таком вот положении, словно мешок с картошкой на базаре спёр, метнулся в кусты. Проскочив по ним несколько метров, привалился к широкой, в два обхвата, сосне.
И лишь тогда, прижав губы к самому Кавкиному уху, тихо прошептал.
- Если хотя бы пикнешь – умрёшь.
Рыжая, напряглась на несколько мгновений, затем выгнулась дугой, вздрогнула и обмякла. Видимо сознание потеряла.
Минут десять ничего не происходило. Затем до меня донеслось фырканье. Следом, отзываясь на шаги многотонного монстра, начала подрагивать земля.
Ещё даже не видя зверя, я догадался, кто это – тяжело сопя и периодически вздыхая, - шёл нам на встречу.
Бронированный Тапага, именно так его назвал в своей «энциклопедии монстров» Рихард Шмидке, а француз Жан Бенуа в своей красочной монографии. Больше всего он походил на африканского носорога, у которого этот самый рог спилили, а вместо него присобачили целую расческу из восьми спаянных между собой бивней. Этакий полуметровый гребень, наглухо припаянный к бронированной голове.
А ещё, Шмидке уточнял, что Бронированный Топага, очень могуч и опасен. И если кому-либо не повезло встретиться с ним лоб в лоб, то это однозначно, быстрая и лютая смерть. Потому как этот зверь, очень вспыльчив и раздражителен, а заклинания и прочее, колюще режущее, на него не действуют или действуют очень слабо, нивелируясь его костяными пластинами. Ими зверюга была обвешена так же плотно, как средневековая рыцарская лошадь, живущая во времена войн Алои и Белой розы, была обвешена железными доспехами.
Помню с год назад, у Щепки возникла идея, привалить этого многотонного красавца, а добытый из него камень отдать мне. Ну, чтобы при нашей встрече с Привратницей, я выглядел самым крутым перцем во всей галактике. Но начав разбираться с защитой зверя, он передумал и отказался от этой затеи.
- Понимаешь Дуда – Восторженно кричал он, и тряс перед моим лицом записками сталкера Терёхи Карманова. – Мало того, что эти пластины необычайно прочные и достигают толщины в десять сантиметров. Так они ещё, являются полным набором завязанных между собой энергетических щитов. И каждый из них, как ты сам понимаешь, запросто гасит любой направленный на него импульс. Ты напомнишь про ловушки, но и тут мимо. Из любой, самой замысловатой ловушки, этот чудесный зверь выберется, используя свой шикарнейший навык, который я бы назвал – «Пространственным Рывком». Ты понимаешь Димка, - и, закатывая глаза он чуть в эйфорию не впадал. - Этот ходячий танк, абсолютно не убиваемый. Абсолютно! Вот никак…
И тут, мои воспоминания прервал появившийся в десяти метрах от нас, тот самый - абсолютно не убиваемый, Бронированный Тапага.
Он всхрапнул, вздохнул утробно, и пружинисто попёр по тропе. Всё его литое тело, неспешные плавные движения, выражали такую мощь, такую дикую и нечем неприкрытую агрессию, что я непроизвольно попятился.
Пятиться было некуда, так как сзади меня находилось дерево потому я, пошкрябав пятками о землю, просто замер и постарался не дышать.
Лесовики называли Бронированного Тапага, по свойски Слепой Тап, а ещё Ушастый Тап. И для этого у них были веские причины.
Тапага действительно очень плохо видел, да и обаяние у него было так себе. Но вот слышал он замечательно. Его похожие на праздничные тарелки уши торчали над головой и вертелись на триста шестьдесят градусов словно радары. Они подмечали любой звук на тридцать шагов вокруг, и докладывали хозяину обо всём. Будь это писк птенцов в дупле старого дерева или, едва слышное шуршание, что издаёт скользящий по траве уж.
И если монстру вдруг показалось, что где-то кто-то неправильно дышит или подозрительно сопит, то он тут же срывался с места, и мгновенно превращался в многотонный экскаватор, разгоняющийся до сотни за шесть с половиной секунд.
Ушастый Тап очень грациозно для своего тяжелого тела продефилировал по тропе и остановился как раз напротив нас с Кавкой. Он тяжело вздохнул, и его правое ухо, настороженно повернулась в нашу сторону.
Я замер, постаравшись растворить сознание и успокоить разбушевавшееся сердце.
Непонятно откуда и главное зачем? - в голову заплыли строчки.
Уши вертаться словно локаторы
Уши всё слышат как пеленгаторы.
С трудом отправив их в небытие, я попытался ощутить дерево к которому прижался, слиться с ним, и растворится в нём.
Ушастый Тап, немного постоял, хрюкнул, что-то не понятное, на своём, на таповском, встряхнул огромной головой, всё понимающе вздохнул и двинулся дальше, по своим неотложным делам.
Дождавшись, когда от его шагов перестанет трястись земля, я втянул в себя воздух. Кавка очнулась минут через десять.
Вышли мы из леса, как раз в трех километрах от той тропинки, по которой предлагал идти Чудовище. Акурат к клочку старой железной дороги, рельсы которой ухватистые лесовики который год переплавляли на ножи и тяпки.
Дальше, за насыпью, торчали остовы двух десятков высотных зданий, где-то до середины укрытые вьюном. Этот район являлся обителью хохлатых коршунов и многочисленной колонии ворон, что вели меду собой непрекращающуюся битву. Порой в их размеренную войнушку вносил изменения местный кот переросток, что считал всю эту местность своей вотчиной и потому всеми силами пытался освободить её от столь крикливых соседей. Туда-то мы и направились.