– Зачем на кровать? – испугалась Кира. – Вот это уж точно будет неприлично выглядеть!
– Он уткнулся носом в торт, словно его больше ничего не интересует в этой квартире! Как будто он сюда торт пришел есть, – снова заплакала Микарда Станиславовна. – Да Михаил Федорович сладкого вообще не употреблял!
– Серьезно?
И Кира с сомнением покосилась на покойника. Она твердо считала, что хороший и добрый человек не может не любить и не есть сладкого. Ну, хотя бы изредка. А если человек сладости не употребляет вовсе, то не стоит с таким человеком даже и связываться.
– Как знать? – пробормотала Кира. – Возможно, вы и сами не подозреваете, насколько вам повезло, что вы не вышли за него замуж.
Но Микарда лишь пренебрежительно фыркнула. И заявила, что Кира сама не соображает, что говорит. Потому что пенсия полковника в отставке должна была перекрыть все его возможные недостатки.
– Не мог потерпеть немного! – заявила она под конец. – Вот расписались бы, потом и умирал бы себе на здоровье!
Первыми в квартире старушки появились врачи, за ними, как и предсказывала Кира, приехала милиция. А вот потом появились такие люди, о которых Кира совершенно не подумала. А как оказалось, зря. Потому что последними прибыли бывшие коллеги Михаила Федоровича, ныне служащие в органах и пылавшие страстным желанием самолично расследовать смерть своего любимого отставного полковника. И если оперативники вполне удовлетворились объяснениями перепуганной Микарды и Киры обо всем, что тут произошло, то коллеги полковника не были столь легковерны.
– Что тут случилось конкретно? – настырно приставали они к двум перепуганным женщинам.
– Так я же вам объясняю, Михаил Федорович пришел сегодня ко мне, чтобы попить чаю.
– С тортом?
– Да. С тортом пришел.
– Вот вы и прокололись! Покойный терпеть не мог сладкого!
Они и это знают! Кира почувствовала одновременно ужас и уважение к коллегам полковника. Надо же, за считаные минуты они отработали его личное дело! И умудрились запомнить даже такую несущественную, казалось бы, деталь. Или они зазубривают досье друг на друга еще на первом курсе? Это у них нечто вроде домашнего задания?
Но Микарда Станиславовна не поддалась на эту удочку.
– Торт предназначался мне! – с достоинством произнесла она. – Мне и моей внучатой племяннице! Это был презент! Ясно вам?
– Хорошо. Допустим. Значит, торт принес полковник?
– Да.
– То есть вы его не покупали?
– Нет!
– И вообще к нему не прикасались?
– Я его резала.
– Ага! – кровожадно сверкнул глазами один из мужчин. – Резали! Ножом! А нож вы где взяли?
– В кухне!
– Стало быть, это был ваш нож?
– Да. Мой собственный нож. И я им разрезала торт, который мне принес мой любимый мужчина. А что? Это преступление? Это противозаконно?
– Противозаконно то, что у вас на обеденном столе лежит труп нашего полковника, – буркнул мужчина. – И мы обязаны разобраться, отчего он скончался. И уяснить, а не причастны ли вы к его кончине!
Микарда Станиславовна буквально онемела от возмущения. А Кира тихо произнесла:
– Врачи диагностировали инсульт. Сказали, что полковнику еще очень повезло. Другие выживают и остаются прикованными к постели инвалидами. А он умер сразу. Никаких хлопот!
Наградой ей стал яростный взгляд коллеги покойного:
– Это мы еще разберемся, что за диагноз ему поставили! И кто его поставил! И не сомневайтесь, если полковник перед смертью принял нечто такое, что способно было вызвать у него гипертонический криз и последовавшее за ним кровоизлияние в мозг, вы узнаете об этом первыми!
Одним словом, из квартиры Микарды Станиславовны взбудораженная Кира уходила на ватных ногах. Ей было уже не до преследования Вилли. Она не чаяла, как бы побыстрее смыться подальше от этого места, где ее заподозрили в убийстве старика-полковника.
Кира пребывала в таких растрепанных чувствах, что еле доехала до своего родного «Чудного уголка», тормозя на каждом перекрестке и поминутно молясь, чтобы ржавая «девятка» не сломалась по дороге. Но все прошло благополучно. Разве что Киру долго не хотели впускать в поселок. Охрана привыкла видеть ее в хорошеньком «Гольфике» и не хотела признавать в лицо, когда она сидела в старой «девятке».
Это было вдвойне обидно, потому что Кира привыкла держаться с охранниками на дружеской ноге. А вот они, как выяснилось, реагировали не на нее саму, а на ее машину.
Оказавшись дома, Кира обнаружила, что Леси до сих пор нет. Сначала она встревожилась. Но, увидев, что Фантик, сидя на мягкой подушке в своей корзиночке, безмятежно вылизывает своей Фатиме ушко, поняла, что ничего страшного не происходит. У Фантика была феноменальная чувствительность ко всякого рода неприятностям, грозившим его хозяйкам. И коли уж кот выглядел безмятежным, значит, волноваться из-за отсутствия Леси Кире не стоило.
А обнаружив на автоответчике сообщение Леси о том, что у нее все в порядке, она просто немного задержится, Кира окончательно успокоилась и отправилась спать. Честное слово, она заслужила сегодня полноценный отдых!
Засыпая, она еще раз грустно улыбнулась. Бедный полковник! Он так и не сумел дождаться ответа на свое последнее в жизни чувство. Ведь он умер до того, как Микарда произнесла «да».
На следующее утро подруги встретились в кухне, чтобы соединить воедино набранную за вчерашний вечер добычу. Как ни странно, у Киры она оказалась даже более богатой, чем у Леси. У той вчерашний вечер прошел под знаком Амура, не принеся для их расследования никакой реальной пользы.
– Лешик влюблен в меня по уши, – объяснила ситуацию Леся. – Постоянно твердит мне о своей любви. Честно говоря, я уже начинаю от него уставать.
– От него самого или от его чувства?
– От всего.
– Ну, а чем они там занимаются, в своей «Лавочке Нумизмата», ты у него узнала?
– Очень немного.
– Рассказывай!
И Леся приступила к изложению сути дела, одновременно прикидывая, как бы ей повыгоднее разложить перед подругой те, прямо скажем, немногочисленные факты, которые ей удалось выловить из разговора с Лешиком. Если Кира сочтет, что подруга узнала слишком мало, не избежать Лесе ее укоров и насмешек. А Лесе почему-то очень не хотелось, чтобы над ней – и особенно над Лешиком – кто-то смеялся.
За вчерашний вечер Леся по-новому взглянула на прыщавого паренька. И даже его прыщи теперь не казались ей такими ужасными. Что – прыщи? В конце концов, пройдут же они у него когда-нибудь! У всех проходят и у него пройдут. А если не пройдут, то можно ведь регулярно посещать косметолога и все равно как-то бороться с ними.
– Ну, ты уже начинаешь? – поторопила ее Кира.
– Да, да, сейчас!
По словам прыщавого Лешика, у магазина было двое хозяев. Тот самый Вилли, о котором Кире вчера так ничего толком и не удалось выяснить. И еще один человек – высокий брюнет по имени Антон, который появлялся в магазине крайне редко, но перед которым, по словам Лешика, сам Вилли изрядно трепетал.
Антон выглядел очень обеспеченным человеком. Ездил на дорогих иномарках. И пару раз появлялся вместе с могучим детиной с квадратными плечами и тяжелым взглядом исподлобья. Держался тот детина всегда на шаг позади Антона. И явно был его телохранителем.
Приезжая, Антон неизменно запирался с Вилли в самой дальней комнате, где они проводили вместе от получаса до полутора часов. И видимо, обсуждали текущие дела в магазине. Затем Антон уезжал. И вновь появлялся в магазине не раньше чем недели через две.
Сама комната, где проходили редкие встречи обоих компаньонов, тоже была в высшей степени загадочным помещением. Туда не пускали никого из остального персонала. И ключ от нее всегда был у Вилли в кармане. Что там хранилось, никто не знал. И о той комнате ходили самые невероятные слухи.
– Например, продавцы постарше, когда Лешик еще только пришел работать в «Лавочку», говорили Лешику, что в той комнате хранится какой-то поистине уникальный антиквариат, наворованный в свое время из хранилищ музеев и скупленный Вилли по дешевке. И этот антиквариат в широкую продажу не поступает. А продают его исключительно коллекционерам, не боящимся покупать краденые предметы искусства, лишь бы обогатить свои коллекции.
Но это были только домыслы и фантазии работников. В точности об этой таинственной комнате никто ничего не знал. И вход туда для всего персонала был заказан.
– Даже уборщицу туда не пускают. Влажную уборку там делает сам Вилли, собственноручно. Но вот Антона он туда приглашает. И они сидят там подолгу.
– Значит, Антон, – задумчиво произнесла Кира. – Надо бы узнать, что это за личность?
Леся кивнула, подтверждая, что «записала» себе в память эту информацию, и наконец спросила:
– А как твои дела?
– Ох, и не спрашивай! Я узнала адрес Вилли, проследив за ним до самого дома. Но теперь меня подозревают в убийстве.
– Вилли?!
– Нет, одного старичка.
– А старичок-то чем тебе не угодил? – удивилась Леся. – Прежде за тобой таких негативных чувств к людям преклонного возраста как-то не наблюдалось.
– Иди ты… Знаешь куда?!
– Так что случилось-то?
Кира вздохнула и начала рассказывать. И чем дольше Леся ее слушала, тем больше веселилась.
– Значит, старичок сделал этой бабке предложение и тут же помер? – спросила она, когда Кира закончила свое повествование.
– Ну да. А теперь его коллеги подозревают бабку в том, что это она его отравила. Ее – и меня тоже!
– Но зачем же ей травить жениха? Наоборот, она должна была его холить и лелеять, чтобы благополучно довести до ЗАГСа. А вот уж потом… Потом – да. После ЗАГСа она уже вполне могла его отравить. Но никак не до! Неужели те люди этого не понимают?
– Так они же разведчики! У них мозги совсем иначе устроены. Они считают Микарду Станиславовну кем-то вроде агента вражеской разведки, которому было поручено задание: завербовать одного из них. А когда это у нее не получилось, от ее командования поступил приказ: просто отравить полковника.