<„B ее глазах я виновен, она мне все предсказала заранее, если бы я ее увидел, мне было бы нечего ей отвечать“> в отношении к нему и несколько раз повторял, что оно глубоко огорчило его... „Votre famille que j’estimais de coeur, votre frere surtout que j’aimais, dans lequel j’avais confience, m’abandonnait en devenant mon ennemi sans meme vouloir m’entendre ni me donner la possibilite de me justifier - c’etait mal a lui, c’etait cruel11<Ваше семейство, которое я сердечно уважал, ваш брат в особенности, которого я любил, которому доверял, покинул меня, стал моим врагом, не желая меня выслушать и дать мне возможность оправдаться, —это было жестоко, это было дурно с его стороны“> —и в этом, Саша, я с ним согласен, ты нехорошо поступил. Он прибавил: „Ма justification complete ne peut venir que de
M-me Pouchkine, dans quelques annees, quand elle sera calme, elle dira peut-etre que j’ai tout fait pour les sauver et que si je n’y ai pas reussi, cela n’a pas ete de ma faute“ <„Moe полное оправдание может прийти только от г-жи' Пушкиной; через несколько лет, когда она успокоится, она скажет, быть может, что я сделал всё возможное, чтобы их спасти, и что если это мне не удалось — не моя была в том вина“> и т. д. Разговор и гулянье наши продолжались от 8 до 11 часов вечера. Бог их рассудит, я буду с ним знаком, но не дружен по-старому — c’est tout се que je puis faire <это все, что я могу сделать>» (Там же. С. 317—318).
Через несколько дней Андрей Карамзин встретился с убийцей Пушкина на балу:
«Странно мне было смотреть на Дантеса, — писал он 4(16) июля,— как он с кавалергардскими ухватками предводительствовал мазуркой и котильоном, как в дни былые" (Там же. С. 319).
Еще через несколько дней состоялось полное примирение, а затем и встреча Андрея Карамзина с Геккерном, о чем он рассказывал в письме от 15(27) июля:
«...за веселым обедом в трактире... Дантес, подстрекаемый шампанским, nous donnait des crampes a force de rire <заставлял
нас корчиться от смеха>. Кстати о нем. II m’a tout a fait desarme en me prenant par mon faible: il m’a temoigne constamment tant d’interet pour toute la famille <Он меня совершенно обезоружил,
пользуясь моим слабым местом: он постоянно выказывал мне столько участия ко всему семейству>, он мне так часто говорит про всех вас и про Сашу особенно, называя его по имени, что последние облака негодования во мне рассеялись, et je dois faire un effort sur moi-meme pour ne pas etre avec lui aussi amical qu’autrefois <и я
должен делать над собой усилие, чтобы не быть с ним таким же дружественным, как прежде>. Зачем бы ему предо мною лицемерить? Он уже в России не будет, а здесь он среди своих, он дома, и я для него нуль. На днях воротился сюда старый Геккерн, мы встретились с ним в первый раз у рулетки, он мне почти поклонился, я сделал, как будто бы не заметил, потом он же заговорил, я отвечал как незнакомому, отошел и таким образом отделался от его знакомства. Дантес довольно деликатен, чтоб и не упоминать мне про него» (Там же. С. 320—321).
С. 288. просил позволения... уехать... Геккерн и здесь лжет. См. его письма к К. В. Нессельроде от 30(11) января и 1(13) марта 1837 г. на с. 269—273 наст, изд., а также примеч. на с. 523 наст. изд.
С. 290. муж и жена... Очевидно, речь идет о чете Нессельроде.
С. 291: Шурина (фр.).
С. 294 г. Смирнов... был нелеп. Непонятно, что имеет в виду д’Аршиак.
Н. М. Смирнов, как и остальные друзья поэта, находившиеся за границей, был потрясен гибелью Пушкина. В одном из писем Ан. Н. Карамзина рассказывается о столкновении Смирнова с одним из недоброжелателей поэта: «...Медем, член нашего немецкого посольства чуть не выцарапал глаза Смирнову за то, что он назвал Пушкина l’homme le plus marquanl en Russie <человеком наиболее значительным в России>, и прибавил; "Pousch-kine a fait de-jolis vers, c’est vrai, mais sa popularity ne lui est venue que de ses satires contre le gouvernement” <Пушкин писал изящные стихи, это правда, но его популярность произошла только от его сатир на правительство>. Жаль, что он не сказал этого мне; я бы осадил ревельскую селедку! Уж эти немцы безотечественные, непричастные русской славе и русским чувствам, долго ли им хмелиться на чужом пиру? Как ни сойдемся, всё говорим про одно, и разойдемся, грустные и сердитые на Петербург!» (Карамзины. С. 401).
С. 300. состоял среди приверженцев... герцогини Беррийской. Этот эпизод из биографии Дантеса оспаривается. 4(16) августа 1837 г. А. И. Тургенев писал Вяземскому из Киссингена: „Я узнал и о его происхождении, об отце и семействе его; все ложь, что он о себе рассказывает и что мы о нем слыхали: его отец—богатый помещик в Эльзасе —жив и, кроме его, имеет шестерых детей; каждому достанется после него по 200 тысяч франков. С Беррийской дюшессой он никогда не воевал и на себя налгал. Об отношениях его к Геккерну и она <т. е. великая княгиня Мария Павловна, о которой Тургенев пишет выше. — Я. JI.> слыхала; но JB не могла объяснить мне их, и я о главном должен умолчать" (JIH. Т. 58. С. 148).
С. 301. События 1815 года— битва при Ватерлоо и падение Наполеона.
С. 303. Из слов Луи Метмана следует, что дуэль была спровоцирована анонимными письмами, которые Пушкин получил в январе. Эту точку зрения разделял не только Щеголев (см. с. 112), но и другие исследователи, например М. И. Яшин (см.: Яшин. Хроника. № 9. С. 174— 176). Предполагалось, что в январе Пушкин получил письмо, сообщавшее о свидании Н. Н. Пушкиной с Дантесом. После того, как С. Л. Абрамович отнесла свидание ко 2 ноября, этот довод отпадает. В доказательство того, что новые анонимные письма были, Яшин приводил военно-судное дело о дуэли Пушкина. В числе заданных Дантесу вопросов был такой: „Кто писал в ноябре и после того к г. Пушкину письма от неизвестных и кто виновник оных" (Военносудное дело, С. 75). Скорее всего, аудитор Маслов, составлявший вопросы, знал, что анонимное письмо было получено в ноябре и что писем было несколько, но не разобрался в том, что это были идентичные письма, отправленные в один день, —потому и спрашивал о письмах, полученных „после". Следов январских писем нет ни в переписке, ни в воспоминаниях лиц из ближайшего окружения Пушкина. Не упоминает о них и Жуковский в своих конспективных заметках—это позволяет считать, что их не было.
С. 304. почерк... менялся постоянно... Дошедшие до нас два экземпляра анонимного пасквиля написаны одним почерком.
С. 304. Письма Е. Н. Гончаровой к брату Дмитрию из-за границы (из Сульца, Баден-Бадена) и комментарий к ним см. в кн.: После смерти Пушкина. С. 261—322. Судя по этим письмам, жизнь Екатерины Николаевны не была столь безоблачной, как это изображает Луи Метман. Перед свадьбой Екатерины Дмитрий Гончаров как глава семьи дал Геккерну обязательство выплачивать сестре ежегодно 5000 руб. Для разоренной семьи это было тяжелым бременем, и деньги не всегда вовремя приходили в Сульц, где жили Геккерны. Письма Екатерины Николаевны полны просьб о своевременной присылке этих денег. В денежные дела вмешивался и Жорж Гек-керн. Приводим его бесцеремонное письмо к Д. Н. Гончарову от 11 июля 1843 г.:
„Любезный Димитрий,
так как бумага, которую вы послали Катрин через госпожу вашу матушку, касается только денежных вопросов и так как моя дражайшая славная жена в них совершенно ничего не понимает, я счел уместным ответить сам, чтобы изложить вам мои соображения.
Я прочел с самым большим вниманием подробный отчет о состоянии ваших дел и, вспоминая различные разговоры, которые у меня были с Ж аном <И. Н. Гончаровым> по этому предмету, я вижу, что, хотя он и описал это положение в очень мрачных тонах, он, к несчастью, был весьма далек от печальной действительности.
Скажу вам откровенно, что положение вашей сестры самое плачевное; не желая сейчас начинать с вами спора по тем статьям, которые, как вы утверждаете, изложены в бумаге, что вы мне прислали, я буду говорить только о содержании, которое вы должны выплачивать Катрин, совершенно определенном обязательстве, взятом вами во время моей женитьбы, когда ваше состояние было уже так же расстроено, как и теперь. Поэтому замечу вам, что для такого человека, как вы, привыкшего к коммерческим сделкам, и который, следовательно, должен понимать значение обязательств, вы действовали в отношении меня весьма легкомысленно. Действительно, зачем предлагать мне то, что вы не хотели мне давать? Бог свидетель, однако, что, женясь на вашей сестре, я имел более благородное чувство в душе, нежели деньги! Кроме того, вы должны помнить, что это вопрос, который я лично даже не хотел обсуждать; но, поскольку обязательство было взято, я счел себя вправе на него рассчитывать; отсюда мои затруднения.
Я изложу вам наше положение с полной откровенностью и предоставлю вам судить о нем! После нашего возвращения во Францию барон, чтобы дать мне занятие, поручил мне управление частью своих имений, кроме того, он мне предоставил сумму в <..> (В подлиннике сумма не указана.— Я JI.) на обзаведение и содержание семьи; естественно, в эту сумму входили и пять тысяч Катрин. Теперь, поскольку этой суммы нам недоставало с крайне огорчительным постоянством, а я не хотел ни в чем ограничивать комфорта, к которому привыкла моя славная Катрин, и так как щедрость барона де Геккерна мне это позволяла, я затронул капиталы, которые были мне доверены, рассчитывая позднее покрыть дефицит, когда ваши дела позволят вам уплатить задолженность, в чем, впрочем, Жан неоднократно меня заверял, и вот в качестве утешения я получаю отчет о состоянии ваших дел. Мое положение становится крайне затруднительным. Что же я должен делать? Не могу же я послать этот отчет в Вену, поскольку я всегда заверял барона, во всех моих письмах, что ваши дела идут лучше и что, следовательно, мне заплатят, потому что вы должны не сестре, а барону, который все время выплачивал ей содержание, так что до сих пор она еще никогда не ощущала последствий вашей неаккуратности.
Признаюсь вам откровенно, что мой здравый смысл отказывается понимать, как можно сохранять поместья, когда они столь непомерным образом заложены и перезаложены? Не знаю, любезный друг, как вы ведете дела в вашей стране, но мне прекрасно известно, что во Франции, чтобы спасти остатки подобного состояния, был бы только один способ: продать. Действительно, помимо того, что вы живете в постоянных хлопотах и беспокойстве, основная часть ваших доходов уходит на уплату процентов.