е:
Арбенев, Моро, Смирнов, Стурдза, Штош, Семен, Рейтерн, Гоголь, Жуковский, Проташинский, Якоби, Елагин.
2. ЗАПИСКА ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ ПАВЛОВИЧА О МИЛОСТЯХ СЕМЬЕ ПУШКИНА
1. Заплатить долги.
2. Заложенное имение отца очистить от долга.
3. Вдове пенсион и дочери по замужество.
4. Сыновей в пажи и по 1500 р. на воспитание каждого по вступление на службу.
5. Сочинение издать на казенный щет в пользу вдовы и детей.
6. Единовременно 10 т.
Подлинная записка находится в собрании А. Ф. Онегина. Воспроизводится по кальке, сделанной А. Ф. Онегиным. Записка был.'! вложена в бумагу, на которой имеется надпись Жуковского: Своеручная записка, данная мне государем императором 30 генваря 1837.
3. В. А. ЖУКОВСКИЙ-ГРАФУ Г. А. СТРОГАНОВУ (Черновик)
Милостивый государь
Г. Григорий Александрович.
Имею честь препроводить к Вашему Сиятельству [собственноручную записку, которую я] копию с собственноручной записки государя императора, которую я имел счастие получить от его величества. В ней [им самим] означены те милости, коими благоугодно было нашему великодушному [государю] монарху осыпать семейство покойного Пушкина; сия [записка] копия должна [остаться документом] храниться как документ [в опеке] при бумагах опеки, оригинал же, мне драгоценный, сохраню у себя.
Примите уверение в совершенном почтении и преданности, с коими имею честь быть В.С.П.С.
Этот черновик писан рукою Жуковского на зеленоватой почтовой бумаге большого формата. Хранится в собрании А. Ф. Онегина (Описание Б. JL Модзалевского, серия: «Документы из бумаг Жуковского», No 19).
Тут же заверенная Жуковским копия с записки государя. В копии несколько ошибок: так написано «долгов» вместо «долга»; «со службу» вместо «на службу».
4. ПРОСЬБА В. А. ЖУКОВСКОГО О РАЗРЕШЕНИИ ИЗДАНИЯ СОЧИНЕНИЙ ПУШКИНА
Представляя всеподданнейше по повелению Вашего Императорского Величества проэкт публикации о издании сочинений Пушкина, осмеливаюсь просить разрешения Вашего на ее напечатание. Само по себе разумеется, что из оставшихся сочинений Пушкина будет сделан выбор строгий. Все, что найдется в его бумагах касательно истории Петра Великого, будет мною приведено в порядок и представлено на рассмотрение вашему императорскому величеству. Я желал бы немедленно сделать публикацию, дабы иметь более подписчиков. Зимние месяцы для этого самые удобные.
Действительный статский советник Жуковский.
Писано на большом листе бумаги писарским почерком. Подпись — собственной руки Жуковского. Находится в собрании А. Ф. Онегина и занесено в описании Б. JI. Модзалевского под № 48. При этой бумаге находится и самый проект.
Подписка на полное издание сочинений в стихах и прозе
А. С. Пушкина в пользу его семейства
Сие издание будет состоять из 7 томов в 8-ю долю листа. В первых шести поместятся все сочинения, уже известные публике; в седьмом все неизвестные, найденные в бумагах Пушкина после его смерти.
Содержание VII томов I том. Борис Годунов. Евгений Онегин.
II. Поэмы: Руслан и Людмила. Кавказский пленник. Бахчисарайский фонтан. Полтава. Цыгане. Братья разбойники. Нулин.
III и IV. Разные стихотворения.
V. История Пугачевского бунта.
VI. Повести Белкина. Пиковая дама. Капитанская дочка. Смесь.
VII. Неизданные сочинения в стихах и прозе. Избранные письма. При первом томе будут помещены портрет, биографические известия
о Пушкине и снимки его почерка.
Подписная цена
На лучшей веленевой бумаге .... 40 рублей
Подписка принимается в С.-Петербурге во всех книжных лавках.
Иногородняя адресуется в газетную экспедицию С.-Петербургского и Московского почтамтов. Имена Гг. подписавшихся будут напечатаны в конце последнего тома.
Надзор за изданием будут иметь В. А. Жуковский, К. П. А. Вяземский и П. А. Плетнев.
Все издание должно кончиться к исходу 1837 года.
На этом документе положена имп. Николаем Павловичем следующая резолюция:
Согласен, но с условием выпустить все, что не прилично из читанного мной в Борисе Годунове и строжайшего разбора еще неизвестных сочинений.
Писано на большом писчем листе. Собственноручная императора Николая резолюция писана карандашом и покрыта лаком.
К просьбе Жуковского о разрешении издания Сочинений Пушкина надо присоединить еще письмо его к государю от 5 апреля 1837 года, которое оказалось в коллекции Э. П. Юргенсона и напечатано в «Современнике», 1913 г., сентябрь, стр. 326. В целях полноты перепечатываем здесь это маленькое письмо:
«Основываясь на том, что я имел счастье лично слышать от вашего императорского величества, я уведомил министра народного просвещения, что Ваше величество насчет издания сочинений Пушкина соизволили изъявить мне следующее: «сочинения, уже напечатанные, пропустить, не подвергая их новому разбору; сочинения, еще не напечатанные, отослать в цензуру для разбора по установленному порядку; все рукописи, касающиеся до истории Петра Великого, предварительно предоставить Вашему императорскому величеству». Будучи принужден по причине отъезда своего поспешить сделать все нужные распоряжения для начала издания, о коем уже объявление публиковано, осмеливаюсь просить Ваше императорское величество благоволить подтвердить Вашу высочайшую мне изъявленную волю, дабы министр просвещения мог немедленно дать приказание о выдаче мне экземпляра печатных сочинений Пушкина, представленного мною в цензуру для надлежащего подписания.
Действительный статский советник Жуковский.
5 апреля
1837 г.
На этом письме собственноручная резолюция императора Николая: «Нет затруднений».
5. ГРАФ А. X. БЕНКЕНДОРФ-В. А. ЖУКОВСКОМУ (не позднее 3 февраля 1837 года)
(Перевод). Е. в. император уполномочил меня спросить у Вас анонимное письмо, которое Вы вчера получили и о котором Вы сочли нужным сказать е.в. императрице. Граф Орлов получил подобное же письмо и поспешил вручить его мне. Сравнение двух писем может дать указания на составителя.
Ваш А. Бенкендорф.
Записка писана по-французски собственноручно Бенкендорфом на четвертушке бумаги, сложенной вдвое, со штампом Н.И.П.Б.Ф. Находится в собрании А. Ф. Онегина и занесена в описании Б. Л. Мод-залевского под N° 14 в серии: «Документы из бумаг Жуковского». О каком анонимном письме идет речь, трудно сказать. Вероятно, тут имелись в виду не анонимные письма, разосланные 4 ноября 1836 года, а другие.
Это наше предположение, высказанное в первом издании нашей книги, можно было проверить только в 1917 году, когда революция раскрыла и самые секретные отделы архива III отделения. В. А. Жуковский получил не позднее утра 31 января нижеприводимое анонимное письмо, пересланное им графу А. X. Бенкендорфу:
Милостивый государь
Василий Андреевич!
Убийство А. С. Пушкина, делавшего честь России своим имянем и поставившего себя (здесь неуместно употреблять лесть) первым после Вас поэтом, для каждого россиянина есть чувствительнейшая потеря. Неужели после сего происшествия может быть терпим у нас не только Дантест, но и презренный Гекерн? Неужели правительство может равнодушно сносить поступок презренного им чужеземца и оставить безнаказанно дерзкого и ничтожного мальчика? Вы, будучи другом покойному, конечно, одинаковое со всеми принимаете участие в такой горестной потере и, по близости своей к цар[ском]у дому, употребите все возможное старание к удалению отсюда людей, соделавшихся через таковой поступок ненавистными каждому соотечественнику Вашему, осмелившихся оскорбить в лице покойного — дух народный, — Вы один из тех, на которых надежда в исполнение сего общего желания. — Явное покровительство и предпочтение подобным прошлецам-нахалам и иностранцам может для нас быть гибельным. — А Вы носите важную на себе обязанность. — Не подумайте, однако же, что письмо сие есть средство к какому-либо противозаконному увлечению, нет, его писал верный подданный, желающий славы и блага госу-рю и отечеству и живущий уже четвертое царствование.
30 января 1837.
Его превосходительству милостивому государю Василию Андреевичу Жуковскому. В Шепелевском дворце.
Анонимный автор не ограничился письмом к Жуковскому. Через два дня он отправил аналогичное заявление к графу А. Ф. Орлову:
Ваше Сиятельство.
Лишение всех званий, ссылка на вечные времена в гарнизоны солдатом Дантеста —не может удовлетворить Русских, за умышленное, обдуманное убийство Пушкина; нет, скорая высылка отсюда презренного Гекерна, безусловное воспрещение вступать в Российскую службу иностранцам, быть может, несколько успокоит, утушит скорбь соотечественников Ваших в таковой невознаграждаемой потере. Открытое покровительство и предпочтение чужестранцам, день ото дня делается для нас нестерпимее. Времена Биронов миновались. Вы видели вчерашнее стечение публики, в ней не было любопытных Русский — следовательно, можете судить об участии и сожалении к убитому. Граф! Вы единственный у престола представитель своих соотечественников носите славное и историческое имя и сами успели заслужить признательность и уважение своих сограждан; а потому все на Вас смотрят, как на последнюю надежду. Убедите его величество поступить в этом деле с общею пользою. Вам известен дух народный, патриотизм, любовь его к славе отечества, преданность к престолу, благоговение к царю; но дальнейшее пренебрежение к своим верным подданным, увеличивающиеся злоупотребления во всех отраслях правления, неограниченная власть, врученная недостойным лицам, стая немцев, все, все порождает более и более ропот и неудовольствие в публике и самом народе! Ваше сиятельство, именем Вашего отечества, спокойствия и блага государя просят Вас представить его величеству о необходимости поступить с желанием общим, выгоды от того произойдут неисчислимые, иначе, граф, мы горько поплатимся за оскорбление народное и вскоре.
С истинным и совершенным уважением имею честь быть
Вторник 2 февраля
Граф Орлов препроводил это письмо графу А. X. Бенкендорфу. Бенкендорф увидел в этом письме желанное подтверждение его всегдашних утверждений что злоумышленное Общество 14 декабря еще не умерло и соединяется вокруг имени Пушкина. Он тотчас же вернул графу Орлову анонимное письмо при следующей записке: