Надежда на мир, возникшая вечером 12 ноября, воодушевила Жуковского, и в письме Пушкину (№ 5—6) он написал, что дело должно кончиться для Пушкина «самым наилучшим образом»[978]. Письмо № 5—6 было написано либо 13 ноября, либо, по предположению С.Л. Абрамович, утром 14 ноября[979].
Письмо № 4 — наиболее важный дуэльный документ — было положено в спешке или умышленно не на место. Оно датируется 16 ноября и завершает рассматриваемый цикл писем[980].
Ценным дополнением к письмам Жуковского служат три его конспективные заметки. Они написаны на бумаге неодинакового качества, разного цвета и формата. Первая заметка писана мелким почерком на четвертушке бумаги, вторая и третья — размашистым почерком на четвертушке и половине листа. Конспекты не производят впечатления подённых записей. Это листки, заполненные в один приём.
Характерная особенность трёх конспектов — строго хронологическая последовательность изложения. Первый конспект охватывает время до 10 ноября; второй — с 11 ноября до преддуэльных дней, третий — со дня дуэли 27 января до 1 февраля.
Исследователи оценивают конспекты Жуковского как исключительно достоверные. «Эти заметки, — указывает П.Е. Щёголев, — положены в основу нашего изложения дуэли»[981]. Полагают, что записи первого конспекта, имеющие точные даты, «были сделаны тогда же, по горячим следам, скорее всего 10 или 11 ноября»; записи второго конспекта не имели точных дат и «были сделаны позднее — очевидно, в конце января 1837 г.»[982]
Сохранилось письмо Жуковского Пушкину от 11 ноября с отчётом о посреднической миссии. Если его конспект был составлен в тот же день, оба источника должны совпадать в деталях. В действительности они противоречат друг другу. В письме от 11 ноября, написанном по свежим следам, значилось: «Сын (Дантес. — Р.С.), узнав положение дел, хотел непременно видеться с тобой (Пушкиным. — Р.С.). Но отец, испугавшись свидания, обратился ко мне… я предложил своё посредство, то есть (я) хотел (! — Р.С.) предложить, написав в ответ отцу (Геккерну. — Р.С.) то письмо, которого брульон тебе показывал»[983].
В конспекте Жуковский писал: «9. Les révélations de Heckern. — Моё предложение посредничества. Сцена с отцом и сыном. Моё предложение свидания (Пушкина и Дантеса.— Р.С.). 10. …Моё письмо Геккерну. Его ответ»[984].
Итак, в письме Жуковский подчёркивал, что мирная инициатива исходила от Дантеса, который хотел непременно видеться с Пушкиным, чтобы уладить дело. В конспекте эта подробность была опущена, а предложение о свидании Дантеса с Пушкиным Жуковский приписал себе.
Вызывает сомнения конспективная запись Жуковского с датой 10 ноября: «Моё письмо Геккерну. Его ответ». Письмо Геккерна сохранилось, и в нём помечена дата 9 ноября. Очевидно, письмо барона от 9 ноября никак не могло быть ответом на письмо Жуковского от 10 ноября.
Письмо от 11 ноября позволяет воссоздать достоверную картину. 9 ноября посол обратился с письмом к Жуковскому (в письме нет и намёка на то, что дипломат отвечает на полученное им послание). Письмо было доставлено Жуковскому на следующий день.
Лишь после получения «ноты» барона, Жуковский предложил, а точнее, «хотел предложить» посредство. А именно, он составил черновик (брульон) ответа Геккерну и показал его Пушкину. Реакция была такова, что Жуковский не отослал брульона. Посредническая миссия не удалась.
Отмеченные противоречия свидетельствуют, что конспект номер 1 был составлен не 10—11 ноября, а позже, когда детали происшествия стёрлись из памяти Жуковского.
Правка в тексте первого конспекта свидетельствует, что Жуковский столкнулся с наибольшими трудностями при датировке событий. Самая обширная запись конспекта имеет дату 7 ноября. Доведя запись до слов: «Свидание с Геккер», автор твёрдо вывел несколько отступя в начале следующей строки: «9 ноября». Затем он заметил пропуск дня и неловко исправил «9» на «8». Под конец Жуковский вовсе вычеркнул «8 ноября», а цифру «8» (без прибавления «ноябрь») вписал ниже. Исправление дат доказывает, что Жуковский составлял конспект не по свежим следам, а много времени спустя, когда точные даты были им забыты.
В период с 6 по 10 ноября Жуковский выполнял роль посредника. События этого периода обозначены точными датами. Второй конспект имел заголовок: «После того как я отказался». В нём объединены более краткие сведения о событиях, в которых Жуковский участвовал, не будучи официальным посредником. Дабы избежать хронологических неточностей, Жуковский избрал простой способ. Он вовсе отказался от обозначения дат, а лишь разделил абзацами отдельные заметки. Составляя заметки по свежим следам в конце января, Жуковский в третьем конспекте впервые стал точно обозначать время события, с указанием на часы. Конспект завершала заметка о происшествиях 1 февраля[985].
Итак, Жуковский приступил к составлению Конспективных заметок в доме Пушкина не ранее 27 января и кончил их не позднее начала февраля. У него не оказалось под руками стопы бумаги одного сорта, и он использовал первые попавшиеся под руку клочки бумаги.
Неожиданное сватовство
Пушкин направил вызов Дантесу в день получения пасквиля, 4 ноября[986].
Вызов Пушкина, вероятно, не был неожиданностью для Геккернов, так как они знали о буре, разразившейся в доме поэта 2 ноября. Письмо поэта было доставлено в голландское посольство утром 5 ноября. Дантес находился на дежурстве в Зимнем дворце, и отец распечатал пакет, адресованный сыну, в его отсутствие.
Ознакомившись с картелью, посол отправился для переговоров в дом на Мойке. Ход переговоров кратко и точно описан Пушкиным в письме Бенкендорфу от 21 ноября 1836 г.: «Барон Геккерн приехал ко мне и принял вызов от имени г-на Дантеса, прося у меня отсрочки на 15 дней»[987]. По некоторым причинам поэт не желал знакомить шефа жандармов с подробностями дела. Об этих подробностях князь Пётр Вяземский сообщил в письме великому князю Михаилу Павловичу от 17 февраля 1837 г. Явившись к Пушкину, Геккерн просил отложить окончательное решение на 24 часа. По прошествии суток он вторично явился на Мойку и со слезами на глазах стал умолять дать ему ещё неделю отсрочки. Наперекор истине он уверял, будто сын до сих пор ничего не знает о дуэли. Волнение и слёзы отца тронули Пушкина, и он сам предложил дать не неделю, а две недели сроку[988]. Предложение Пушкина свидетельствовало о его великодушии, а также и о его полном неведении насчёт роли министра. Но поступок Пушкина противоречил дуэльному кодексу, и поэт не стал упоминать об этом факте в письме Бенкендорфу. Как бы то ни было, его сведения об отсрочке на 15 дней полностью соответствовали действительности.
Геккерн не терял времени. Он попытался воздействовать на Пушкина через его друзей и близких. По словам Вяземского, он бросился к Жуковскому и Виельгорскому, чтобы уговорить их стать посредниками между ним и Пушкиным[989]. В письме великому князю Вяземский пропустил важную деталь. В своих воспоминаниях князь Пётр рассказал о том, что встретил Геккерна на Невском и тот просил его о посредничестве, но он не согласился[990].
Добраться до Жуковского было труднее, так как он жил в Царском Селе.
По предположению исследователей, Наталья Николаевна догадалась обо всём после неожиданного визита Геккерна к мужу 5 ноября[991]. Однако догадливость Натали не следует переоценивать. Она могла узнать о дуэли от мужа, показавшего ей пасквиль, или же от Геккерна. Различие заключалось в том, что Пушкин ни при каких условиях не дал бы жене совет спешно послать за Жуковским в Царское Село, тогда как Геккерн остро нуждался в посреднике.
Посол пытался использовать доверительные отношения с Пушкиной. Он осмелился обратиться к ней с просьбой написать Дантесу письмо, «в котором она умоляла бы его не драться с её мужем»[992]. Молодой французский дворянин старался избежать поединка. Письмо Пушкиной должно было спасти его репутацию храбреца в глазах света. Но Натали отвергла просьбу Геккерна.
Жена Пушкина реагировала на события с несвойственной ей решительностью и быстротой, возможно, следуя подсказке. Едва узнав о поединке, она постаралась через брата Ивана Гончарова передать просьбу Жуковскому немедленно приехать в Петербург. Гончаров служил в гусарском полку, в то время стоявшем в Царском Селе. 6 ноября был храмовый праздник его полка, в котором участвовала императорская фамилия. Жуковский должен был присутствовать на парадном обеде гусар вместе с цесаревичем, воспитателем которого он был. Имя Жуковского значилось в камер-фурьерском журнале. Но он, в отличие от Вяземского, понимал серьёзность положения и, по-видимому, пренебрёг своими прямыми обязанностями. Зато Гончаров за самовольную отлучку 7 ноября угодил под арест[993].
В январе 1837 г. Жуковский составил «Конспективные заметки» о дуэли. В них значилось: «6 ноября. Гончаров у меня. Моя поездка в Петербург. К Пушкину. Явление Геккерна. Моё возвращение к Пушкину. Остаток дня у Вьельгорского и Вяземского. Вечером письмо Загряжской»[994]