– Но звуки явно разные, – задумчиво тянет Руван.
– И у чистого серебра, и у стального одинаковый резкий звук. Я могу иначе доказать, что этот металл совсем другой, но потребуется кузница.
– Я верю тебе на слово. – Судя по тону, Руван говорит от имени всех вампиров. Впрочем, похоже, Уинни и даже Лавенция с ним согласны. Что же до Вентоса… он даже не оглядывается на меня. Предельно ясно, что нам с ним никогда не наладить отношения. – Так что же особенного в этом новом серебре?
– Пока не могу сказать. Однако дверь в эту мастерскую по большей части изготовлена именно из него. Лишь на ручке есть немного чистого серебра.
– И когда ты открыла дверь, этот металл отреагировал на твою магию крови, – замечает Руван.
– Мне тоже так показалось, – киваю я. – В связи с этим появилась пара мыслей насчет того, что это за металл.
Вряд ли красноватые разводы появились в нем случайно.
– У тебя будет время их проверить, когда мы вернемся. Я предоставлю тебе все, что понадобится, – обещает он.
Я потрясенно молчу, не зная, что ответить. Едва заметно сузив глаза, Лавенция возвращается к поискам. Уинни улыбается. И отчего у нее такой довольный вид?
– Так я могу его забрать?
– Конечно. Проводи с ним любые опыты, только держи в курсе Кэллоса. Он у нас архивариус. Если мы потерпим неудачу, ему придется передать все сведения о предпринятых нами шагах следующей разбуженной группе.
– Спасибо. – Я убираю диск в карман. – Однако Вентос прав. Нужно сосредоточиться на поисках источника проклятия.
– Не пытайся ко мне подлизываться, человечка, – ворчит Вентос, стоя ко мне спиной.
– Даже и не думала. Просто признала твою правоту.
– Он не понимает, как такое возможно, поскольку сам не слишком любит признавать, что прав кто-то другой, – хмыкает Лавенция, делая вид, будто осматривает полку.
На миг создается впечатление, что Вентос все же поддастся на провокацию и обернется, но нет. Он продолжает просматривать записи, такой же непробиваемый, как одна из замковых стен. Остальные тоже берутся за поиски источника проклятия, способного подарить всем нам свободу.
Двадцать
Я изучаю записи и различные заметки, разложенные на столах в хронологическом порядке. Судя по датам, обозначенным на каждом листе в правом верхнем углу, они не просто старые, а по-настоящему древние. Может, меня подводит зрение? Но поднять один из них и рассмотреть поближе я не решаюсь. Если этому пергаменту действительно три тысячи лет, боюсь, он попросту рассыплется у меня в руках, и вся содержащаяся в нем информация пропадет навсегда.
– Как вообще сохранился этот пергамент? – бормочу я.
– Магия крови, – удивляет меня Уинни. – Именно благодаря ей до сих пор уцелела большая часть замка. В свои творения все мастера привносили немного собственной силы.
Теперь я с подозрением разглядываю чернила, которыми исписаны листы пергамента и невольно задаюсь вопросом: как использовал магию крови в своей работе замковый кузнец?
– Что-нибудь нашли? – интересуется Руван.
– Здесь просто заметки о древнем ритуале. Захватывающе, но сейчас не слишком полезно, – сообщает Лавенция.
– Под столами я не заметила никакого источника, – отзывается Уинни, рассматривая пол, и направляется к книжным шкафам.
– А как он вообще выглядит? – уточняю я, желая еще хоть чем-то помочь. Однако в груди все нарастает тяжесть. Если мы до сих пор его не отыскали…
– Кэллос говорит, это может быть любой предмет, в который реально вложить магию. – Взобравшись на книжный шкаф, Уинни кашляет от поднявшейся в воздух пыли. – Если ты найдешь его, то поймешь. В нем должна ощущаться могущественная древняя сила.
– Милорд, а если его не… – начинает Вентос.
– Нет! – тут же перебивает Руван с нотками раздражения в голосе. – Не желаю даже думать об этом. Он должен быть здесь.
«Должен? Или ты попросту не знаешь, как быть дальше, если его здесь не окажется?» – мысленно спрашиваю я, но благоразумно держу рот на замке.
– Проверьте еще раз, – велит Руван.
И мы вновь принимаемся за поиски.
Пока вампиры обшаривают комнату, я начинаю читать. Пусть я еще не очень разбираюсь в этих лориях крови, но постепенно узнаю все больше.
Я не ученый и читаю медленно – в Охотничьей деревне на подобные занятия просто нет времени. Все знания передаются практическим путем. Да что говорить: за прошедшие годы мы многое утратили из собственной истории просто потому, что жители не видели особого смысла рассказывать эти предания у домашнего очага. Если они напрямую не связаны с поддержанием нашей жизни, то зачем вообще тратить на них время и силы? Насколько мне известно, единственные книги по истории хранятся в крепости и предназначены исключительно для главного охотника.
Движимая любопытством, я медленно продвигаюсь по строчкам текста, и постепенно из различных записей начинает вырисовываться цельная картина. И хотя большая часть написанного для меня не имеет смысла, поскольку связана с нюансами лорий крови, кое-что я все-таки могу собрать воедино. Во-первых, эти записи вели двое. И во-вторых…
– Здесь был человек, – сообщаю я. Это ясно из прочитанных строк. И из моих снов. У женщины, приснившейся мне прошлой ночью, глаза не отливали золотом, как у вампиров. – Женщина.
– Само собой, – ворчит Вентос. С каждым шагом он двигается все тяжелее, будто бы разочарование от бесплодности поисков всем весом давит ему на плечи. – Давным-давно в замок проникла женщина и, прячась внутри, создала место, куда могли попасть только люди, отгородила его этой гребаной дверью, которая убила бы любого вампира, попытавшегося ее открыть, и прокляла нас. Почти уверен, что она была в сговоре с первыми охотниками.
Несколько мгновений я просто удивленно таращусь на Вентоса. Неужели он сам не понял, какую глупость только что сморозил? Похоже, нет. И я начинаю, медленно произнося каждое слово, чтобы донести до них мысль, которая пришла мне в голову, как только я впервые услышала об этой комнате:
– Эта женщина тайно проникла к вампирам… и сумела создать для себя комнату в замке?
– Ну…
Я указываю на дверь.
– Такую дверь нелегко изготовить. Она очень массивная и сделана из цельного куска металла. В ней есть запорный механизм, приводимый в действие магией. На ее создание ушло много времени и материалов. Я уж молчу про установку. И ты думаешь, человек мог провернуть все это в тайне от вашего короля вампиров? Либо эта женщина обладала большей силой, чем вампиры, либо ваш король был полным идиотом.
– Как ты смеешь…
– Хватит, Вентос. Она права, – вмешивается Руван. – Что еще ты нашла?
– Она искала какое-то защитное заклинание, чтобы использовать его для усиления и укрепления.
– Скорее уж исследования проводил вампир, а ее просто использовал. – Лавенция вновь возвращается к столу и пробегает глазами записи.
– Тот, кто написал все это, работал непосредственно с королем вампиров.
– И было это три тысячи лет назад, – хмурится Руван, глядя на записи с таким видом, будто они его предали. Он подходит ко мне, становясь почти вплотную. Еще день назад это показалось бы мне недопустимым. – Что конкретно там говорится о короле вампиров?
Я слегка прикусываю губу, вглядываясь в имя. И узнаю его. Я слышала его во сне, потом из уст Рувана.
– Она работала с королем по имени Солос… – начинаю я и замолкаю, когда все вампиры внезапно замирают как вкопанные. Странное поведение. – Вы его знаете?
– Знаем? – усмехается Уинни. – Его имя вошло в легенды.
– Он был последним королем перед началом долгой ночи.
Руван придвигается еще ближе, чем обычно считается уместным для мужчины и женщины в наших обстоятельствах. Как ни странно, его присутствие меня успокаивает. Вчера, когда он выпил мою кровь, мы пересекли черту, и между нами исчезли все преграды.
Глядя на пергамент, Руван сосредоточенно щурится, как будто пытается прочесть написанные строчки.
– Не может быть, чтобы человек работал с королем Солосом. – Вентос раздраженно складывает руки на груди. – Король вампиров никогда бы до такого не опустился.
– Опустился? – тихо повторяю я, так что слышит только Руван. Но он молчит. И я прогоняю мрачные мысли, пытаясь вновь сосредоточиться на разговоре.
– Возможно, он использовал ту женщину ради ее крови, – предполагает Уинни. – Специально создал дверь, которую мог открыть только человек, и контролировал женщину.
– А может, та женщина предала его? Солос создал эту комнату, чтобы держать ее здесь, как в клетке, и проводить свои опыты. Благодаря ему она овладела лориями крови. – Лавенция хмуро изучает стоящий перед ней набор флаконов.
«Контролировать? Держать, как в клетке?» С каждой минутой король Солос и вампиры древности мне все меньше нравятся.
– Ты же не думаешь, что человек и вправду мог пойти против него? – бормочет Уинни. – Солос был истинным королем вампиров и обладал всем могуществом нашего народа. Именно он создал лории крови и лучше кого бы то ни было в них разбирался. Никто из людей не посмел бы с ним схлестнуться. А учитывая, как в те давние времена использовали людей…
– И как же их использовали? – уточняю я.
Никто из вампиров, похоже, не в силах поднять на меня взгляд.
– Кэллос мог бы рассказать тебе подробнее, он знает историю, – не слишком уверенно произносит Уинни.
– С ними обращались грубо, – решительно заявляет Руван и, прежде чем я успеваю продолжить расспросы, явно намеренно меняет тему. – Ты говорила о каком-то защитном заклинании. Если она работала над ним, могло ли оно лечь в основу проклятия?
– Чтобы защитить людей от вампиров, – поддерживает Вентос.
– Не думаю. – Я задумчиво провожу кончиком пальца по краю пергамента.
Вампиры не обращают на меня внимания. Уинни даже отходит в сторону.
– Когда вернемся, спросим у Кэллоса. Лавенция, ты сможешь пометить эти записи своей кровью, чтобы мы смогли благополучно доставить их наверх? – спрашивает Руван.