Руван молча изучает свои руки, сжимая и разжимая пальцы. Он весь – воплощение неуверенности, прямо как я, когда только попала в замок. Никогда не думала, что из нас двоих я окажусь сильнее.
И мне еще понадобится вся эта сила до последней капли.
Рувана наполняют разочарование, сомнения, необходимость что-то делать, пусть даже ситуация выглядит безнадежной. Мне слишком хорошо знакомы эти боль и безысходность, я никому бы их не пожелала. Но Кэллос прав: Рувану сейчас следует быть намного осторожнее.
Однако я-то все еще могу действовать.
– Возможно, есть способ укрепить силы Рувана в борьбе с проклятием, – сообщаю я, и взгляды всех вампиров дружно устремляются на меня. Прекрасно сознаю, что моя идея может вовсе не сработать, но особых вариантов у нас нет. Логика тут проста: раз кровь – это сила, а лории крови позволяют увеличить ее могущество, то Рувану нужна сила, полученная благодаря этим лориям. – Эликсир охотника.
Вентос тут же бросается ко мне и хватает за рубашку возле горла.
– Хочешь дать ему какую-то дрянь, приготовленную охотниками?
Не успевает он договорить, как Руван вцепляется Вентосу в запястье, так, что белеют костяшки пальцев, и с невероятной силой, удивительной для его тела, начинает выкручивать здоровяку руку. Вентос морщится и отпускает меня, позволяя наконец свободно дышать. Однако Руван по-прежнему удерживает его руку, не давая здоровяку сдвинуться с места, и предупреждает чересчур уж спокойным тоном:
– Еще раз тронешь ее, и будут последствия.
Все в комнате, включая и меня, потрясенно замолкают.
Руван отпускает здоровяка, одарив его еще раз напоследок тяжелым взглядом. Вентос отходит в сторону, потирая запястье, хотя, похоже, его самолюбие пострадало сильнее, чем конечность.
С легкой улыбкой, как будто только что не угрожал одному из своих, Руван поворачивается ко мне.
– Ты что-то предлагала?
Все еще приходя в себя после вспышки его гнева, я стараюсь собраться с мыслями.
– Да. Конечно, это не идеальный вариант, но… то, что мы приготовили в чаше, внешне выглядело почти как эликсир охотника.
– А что такое эликсир охотника? – уточняет Уинни.
– Никто не знает, кроме главного охотника. Он отвечает за его подготовку и распределение. Рецепт эликсира прячут еще более тщательно, чем само вещество, за кражу которого, кстати говоря, полагается смертная казнь. – Я потираю затылок, вспоминая ночь накануне восхода кровавой луны, когда Дрю вложил мне в руку обсидиановый флакон. – Охотники хранят эликсир в сосудах из обсидиана. Точно так же, как вы держите здесь кровь, чтобы сохранить ее свежей.
– Любопытно, – бормочет Кэллос, поглаживая подбородок.
– Именно эликсир охотника я выпила в ночь кровавой луны, и ты сказал, что на мне испытывали магию крови. – Я снова перевожу взгляд на Рувана. – Эликсир дал мне брат и велел пить только в случае необходимости. В деревню забрел один из поддавшихся… и когда я выпила жидкость из флакона, вампир учуял меня, даже несмотря на посыпанный солью порог.
– Точно так же и я почувствовал тебя на болотах, – тихо произносит Руван, подтверждая мою теорию.
– Я не знаю, как изготавливается эликсир, но, думаю, ты прав, он основан на лориях крови. – Сейчас наконец я готова признать это вслух. – И он очень действенный. Настолько, что, выпив его, люди способны сражаться с вампирами. Брат сказал, напиток, который он мне дал, какой-то особенный. И с его помощью я, даже не охотник, сумела противостоять самому повелителю вампиров. Дрю наверняка знает, где взять еще. – Если он жив, конечно. Но я отказываюсь верить в обратное. – Если мы сможем украсть немного эликсира, возможно, он даст тебе достаточно сил, чтобы как можно дольше защищаться от проклятия.
Все молчат, обдумывая услышанное. Я как на иголках ожидаю их решения.
– Может сработать, – заговаривает первым Руван.
И тут же в обсуждение вступают остальные, как будто только и ждали его мнения.
– А вдруг она, вернувшись за Грань, тут же расскажет жителям своей деревни все, что о нас знает? – Вентос в своем репертуаре.
– Я не сбегу и не предам вашего доверия.
– Откуда нам это знать?
– Я поклялась, что буду вам помогать, и при всем желании не сумею навредить. По крайней мере, пока действует проклятие. Но я… – Я резко замолкаю.
– Что – ты? – уточняет Вентос.
– Не стану вредить вам, даже когда снимется проклятие и клятва потеряет силу, – тихо заканчиваю я.
– Как ей можно верить? – фыркает он.
– Я верю, – заявляет Уинни.
Лавенция все еще не выглядит убежденной, но не спорит. Наверное, это хороший знак.
– Я тоже верю. В любом случае, этот эликсир стоит изучить, – добавляет Кэллос. – Знание того, чем владеют охотники, поможет нам – или будущим повелителям – в нашей борьбе.
«Что я творю?» Даю вампирам, готовым убить всех, кого я когда-нибудь любила, доступ к одному из немногих имеющихся у нас способов защиты.
Однако при одном только взгляде на Рувана все сомнения исчезают. Я должна ему помочь. И если нам удастся снять проклятие, уже будет неважно, что им известно. Вампиры больше никогда не пересекут Грань. Руван выполнил бы нашу сделку, даже если бы ее не подкрепляла кровная клятва.
Все это ради благой цели. Наверное. Или же я приговорю к смерти всю Охотничью деревню, и в следующую ночь кровавой луны через пятьсот лет там не останется выживших, кто бы из повелителей вампиров ни явился в наш мир.
– Позволь мне пересечь Грань. Я принесу тебе эликсир.
– Откуда нам знать, что ты вернешься обратно? – спрашивает Вентос.
– Потому что она пойдет не одна, – сообщает Руван.
Двадцать четыре
– Но ты не сможешь пройти через Грань. Ведь сейчас не ночь кровавой луны, – поспешно произношу я.
Мысль о том, чтобы привести вампира в Охотничью деревню, столь же неприятна, как удар по слишком холодному металлу, от которого молот отскакивает с оглушительным звоном, отдаваясь вибрацией по всей руке.
– Я не смогу, – соглашается Руван. – Как далекий потомок одного из первых королей, я слишком глубоко привязан к Срединному Миру и не сумею незаметно проскользнуть мимо столпов Грани. Но с тобой может пойти кто-нибудь из моих вассалов.
– Серьезно? – Лавенцию, похоже, удивляют его слова.
– Поддавшиеся в полнолуние пересекают Грань, – говорит Руван.
– В самом деле? – Куин поражен не меньше остальных.
– На Охотничью деревню нападают почти каждое полнолуние, – поясняю я, вспоминая, как мы с Руваном обсуждали этот вопрос перед тем, как провалились сквозь пол на чердаке. Руван тогда тоже удивился, узнав об этом.
– Но как они выбираются из замка? – спрашивает Уинни.
– Через старую опускную решетку возле моря, – предполагает Лавенция, озвучивая мои мысли.
Обдумав это, Кэллос приходит к тому же выводу, что и я.
– Она всегда выглядела наглухо запертой. Хотя не представляю, откуда они еще могли бы выбраться. В полнолуние поддавшиеся тоже становятся сильнее. Возможно, они чувствуют кровь по ту сторону Грани. Или же их гонят туда какие-то старые привычки. Может, они из древних вампиров, которые еще до разделения земель проводили часть года в летних замках. Как бы то ни было, если они нашли проход, мы тоже сможем, особенно при увеличении силы.
– Для этого потребуется масса магии, а значит, много крови. – Лавенция упирает руки в бока.
– У нас есть запасы, – отвечает Руван.
– Но не стоит слишком быстро их тратить. До следующей кровавой луны еще очень далеко, – предупреждает Куин.
– Их хватит, чтобы поддерживать силы одного вампира, – предлагает Руван. – В худшем случае, источник проклятия придется искать следующему повелителю и его вассалам. А из нас останется кто-то один до тех пор, пока не придет время разбудить следующую группу. В нашей истории это будет не первый такой случай.
«Из нас останется кто-то один…»
Значит, лишь один вампир будет бодрствовать, а остальным придется покончить с собой, прежде чем на них успеет подействовать проклятие. И этому вампиру придется ждать в одиночестве, считая дни до тех пор, пока он не сможет пробудить следующего повелителя и его вассалов. Без сомнения, он спрячется в каком-нибудь безопасном уголке замка и не рискнет заходить слишком далеко.
Их жизнь и так уже достаточно трудна и одинока, но они хотя бы поддерживают друг друга. А то, что предлагает Руван, почти невыносимо. И все же они, видимо, не сомневаются в верности такого решения. И готовы принести жертву.
– До этого не дойдет. – Я тоже встаю. – Мы снимем проклятие. Пока я хожу за эликсиром, вы с Кэллосом успеете просмотреть информацию, которую мы нашли в мастерской. Наверняка там есть что-нибудь полезное, – говорю я Рувану.
Он чуть кривит губы в усмешке.
– С каких это пор люди набрались храбрости отдавать приказы повелителю вампиров?
Закатив глаза, я пропускаю его слова мимо ушей и уточняю:
– Кто пойдет со мной в Охотничью деревню?
– Вентос, – сообщает Руван.
– Что? – одновременно переспрашиваем мы со здоровяком. С ним мне хотелось бы идти меньше всего на свете.
– Ты заволновался, что она не вернется. Лучший способ убедиться в обратном – самому с ней пойти. К тому же если ты останешься здесь, то будешь постоянно жаловаться и брюзжать, и все время нелестно о ней отзываться, чем очень быстро истощишь мое терпение. – Неприкрытую угрозу в голосе Рувана улавливаю даже я.
– Значит, пусть лучше оскорбляет меня в лицо? – Сложив руки на груди, бросаю на Рувана многозначительный взгляд.
– Если он начнет грубить, расскажешь мне, когда вернешься, и я с ним разберусь, – небрежно отмахивается Руван, подаваясь вперед со смертоносной грацией, обещающей расправу тем, кто не выполнит его четко выраженных желаний. Что ж, ладно. А до тех пор, похоже, придется терпеть.
– Если мне вообще удастся вернуться. – Я искоса смотрю на Вентоса, который с каждой минутой выглядит все менее довольным. Вряд ли путешествовать с ним – удачная идея. Он вполне может воспользоваться первой подвернувшейся возможностью и бросить меня беспомощной прямо в Грани.