– Отлично. В случае проблем кричите. – Кэллос торопливо направляется к Уинни. Они обмениваются парой слов, а после вместе исчезают в боковом коридоре.
– Надеюсь, ты не против, – поворачивается ко мне Руван. – Им с Уинни редко удается побыть наедине. И я решил их порадовать.
– Кэллос и Уинни встречаются? – Постепенно я начинаю усваивать подобные вещи.
Я с детства знала, что до свадьбы мне не светит нормальных отношений; лишь краткие формальные ухаживания кавалера, подобранного для меня семьей и крепостью, а поэтому попросту никогда не забивала этим голову. Возможно, сложись все иначе и будь у меня побольше опыта, рядом с Руваном меня не бросало бы постоянно то в жар, то в холод.
– Пока нет. А может, и не начнут никогда.
– Никогда?
– Ничего нельзя предугадать заранее, – слегка пожимает плечами Руван.
– Ничего, – соглашаюсь я, хватая его ладонь и переплетая наши пальцы. – Возможно, именно поэтому им стоит попробовать.
Тихо вздохнув, он опускает глаза, словно пытаясь скрыть легкую улыбку. Неужели я заметила тень румянца у него на щеках?
– Вероятно, ты права. Если бы не проклятие, они, скорее всего, вообще бы не встретились.
– Почему?
– Уинни готовилась войти в состав замковой стражи. А Кэллос только что получил должность старшего преподавателя в академии.
– Академия? – Еще одно незнакомое слово.
– Не стоит удивляться. Вампиры одними из первых начали вести исторические записи. Мы сочли своей обязанностью задокументировать все, что знали о прошлом и настоящем, а также о будущем, которое видели с помощью магии крови. Наши летописи ведутся почти с самого образования Завесы – границы, отделяющей этот мир от Запределья.
– Как давно это было? – Вслед за ним я подхожу к миниатюрному городу, который только что рассматривала Уинни.
– Около шести тысяч лет назад.
Шесть тысяч лет! В поисках какой-нибудь твердой опоры я кладу руки на край каменного стола, на котором сооружен маленький город. Шесть тысяч лет. Невероятно долгий срок. Дольше, чем простояла Охотничья деревня, да и вообще все, что я знаю.
– Интересно, есть ли в моем мире что-нибудь столь же древнее, – шепчу я.
– Наверняка. Некогда Срединный Мир и Природные Земли составляли единый мир живых существ. Еще до появления людей большую его часть населяли эльфы, фейри, вампиры, русалки, ликины и кто еще знает, какие волшебные существа. Известно, что в древние времена в этих землях, к примеру, встречались дриады и драконы, сейчас же они давно канули в небытие. – Обойдя стол, Руван указывает на высокое здание на макете. Именно на него Куин смотрел из окна кузницы. – Это академия. А вот музей. Замок на горе ты, думаю, узнала. Однако мое любимое место во всем городе – звездная башня, построенная вон на том хребте. Еще до моего рождения ее захватили поддавшиеся, но я видел изображения в книгах и слышал истории о стеклянных дисках, с помощью которых можно увидеть все звезды как на ладони, чтобы от взора не ускользнула ни одна крупица будущего.
Руван продолжает экскурсию, указывая на то, о чем говорит. Я следую за ним по музею, жадно впитывая подробности вампирской истории. Постепенно я узнаю все больше важных деталей. К примеру, о причинах разделения территории между ликинами и вампирами. Лесным жителям не понравились исследования вампиров, связанные с лориями крови. Ликины считали, что, если им так нужна кровь, следует брать ее только у животных. Однако вампирам, чтобы по-настоящему обрести силу, требовалась кровь, обогащенная опытом. Именно после появления лорий крови построили половину этого города. Обретшие скорость и силу вампиры в два раза быстрее возводили здания, и те получались вдвое прочнее.
Рассказы Рувана частично касаются и моего мира. Выясняется, что территория Охотничьей деревни некогда принадлежала вампирам, а крепость, которую охотники превратили в свой дом, на самом деле являлась дальним юго-западным рубежом замка. Именно поэтому стена тянется до самого моря, проходит через Грань и упирается в замок, частью которого она когда-то была.
Само собой, у меня куча вопросов. В деревне всегда утверждали, что крепость и стены возвел первый охотник. Однако я не спорю с Руваном. Не хочу, чтобы он прекратил говорить. У него такой восхитительный голос.
Более того, меня по-настоящему увлекают его истории. В последний раз подобный интерес я проявляла, когда мама демонстрировала мне, как создавать стальное серебро. Но если к тому моменту о выплавке металлов я знала уже довольно много, то все, о чем повествует сейчас Руван, для меня в новинку, и я желаю узнать как можно больше. Я распахнула свои объятия повелителю вампиров и теперь хочу также попытаться принять правду о наших мирах, в чем бы она ни заключалась.
Мы доходим до конца коридора, который разветвляется в обе стороны, и я протягиваю руку направо.
– Куда ведет этот путь?
– Этот путь… – Руван секунду мешкает, – вроде бы в зал с древними доспехами.
Я резко вдыхаю. Старые доспехи вампиров! Я должна их увидеть.
– Хочешь взглянуть? – правильно понимает он и с теплой улыбкой подает мне ладонь. Сердце пропускает удар.
– Я думала, ты никогда не предложишь! – Я хватаю его за руку и тащу по коридору.
Руван вдруг заливается мелодичным смехом, странно гармонирующим с сияющим золотом его глаз и совершенными платиновыми волосами.
– Ты хоть знаешь, куда идти?
– Нет, но по пути рассмотрю все, что смогу!
– Я выпустил на волю монстра. – И пока я таскаю его за собой из комнаты в комнату, смех Рувана не утихает.
– Вовсе нет, – возражаю я.
– Что – нет?
Оглянувшись через плечо, я дарю Рувану легкую улыбку, в то же время любуясь его прекрасным лицом. Ощущая тепло руки, сжимающей мою ладонь.
«Как же я ошибалась…»
– Мы никогда не были монстрами.
Постепенно мы с Руваном осматриваем весь музей до последнего уголка и когда в конце концов вылезаем на крышу, где разбит сад скульптур, походящий на зимнюю страну чудес, солнце уже начинает клониться к горизонту, а у меня в животе урчит от голода. Вокруг молчаливо высятся статуи, взирающие на нас пустыми глазами сквозь толстый слой посиневшего от времени льда.
Пройдя вперед, Руван прислоняется к ограждению, давая мне время и свободу спокойно все изучить. Закончив, я присоединяюсь к нему.
– Кажется, тебе понравилось, – улыбается он, но эта улыбка не касается глаз.
– Раньше я никогда не бывала в подобных местах и даже не знала, что они существуют, – признаюсь я, ожидая, что он рассмеется в ответ. Однако Руван бросает на меня недоуменный взгляд, явно нуждаясь в пояснениях. – В Охотничьей деревне нет ничего подобного. Несмотря на то, что это полноценное, вполне себе практичное поселение, у нас нет ни музеев, ни академий, ни концертных залов, ни… как ты его назвал? То место, давным-давно бывшее в Темпосте, где в клетках держали необычных зверей разных видов?
– Зоопарк?
– Точно. Так вот, в деревне нет зоопарка. – Тихо рассмеявшись, я облокачиваюсь на ограждение. Морозный камень обжигает холодом, но, как ни странно, это довольно приятно. Благодаря холоду и свежему воздуху в голове полностью проясняется. Давно я не чувствовала ничего подобного. – Будь у нас много разных животных, мы, вероятнее всего, их попросту съели бы.
Вскоре к нам в компанию набивается ветер. Срываясь с горных вершин, он постепенно набирает силу и ударяет мне в лицо – как будто сам мир протягивает руки, чтобы коснуться моих щек, и шепчет: «Все будет хорошо, не плачь».
«Я и не плачу», – хочется ответить, но внезапно вставший в горле ком не дает вымолвить ни слова.
Руван легко накрывает мою руку своей.
– Расскажи мне еще о деревне.
– Ну, всем там заправляет главный охотник. Есть еще малый совет деревни, который подчиняется непосредственно ему и помогает решать повседневные вопросы, не связанные с крепостью. Они…
– Нет, Флориана, я хочу узнать твои личные впечатления. Как тебе там жилось?
Я смотрю на Рувана, и комок в горле только увеличивается. Пытаюсь выдавить хоть слово, но выходит только хрип. Я издаю горький смешок, чтобы расслабить голосовые связки.
– Обо мне заботились. Правда. – Не знаю, отчего непременно хочется это подчеркнуть. – Я выросла в любящей семье… но никогда не знала другой любви. Для деревенских жителей я всегда была девой-кузнецом, которой надлежало выйти замуж вскоре после достижения подходящего возраста. Я никогда ни в чем не нуждалась, однако мне не полагалось даже мечтать о большем. – Я бросаю взгляд на разрушающийся город. – Кузница жила своей жизнью, меня всегда окружал шум, но даже там я ощущала себя чужой и работала молотом, чтобы исполнять желания других. У меня никогда не было картин. Музыка звучала редко и только по особым случаям; я ни разу не слушала ее просто ради удовольствия. У меня не было книг по истории, математике или прочим наукам, не относящимся к работе в кузнице. Вся моя жизнь была посвящена только тому, чтобы выжить. И пусть телесные потребности удовлетворялись без проблем, душа страдала от голода. – Впервые за все время я испытываю ненависть к Охотничьей деревне. И все же, несмотря ни на что, до сих пор ее люблю. Ведь это мой дом. – Может, первые охотники наложили проклятие просто со злости? – тихо размышляю я вслух. – После того как появилась Грань, наш мир стал совсем маленьким, а все местные чудеса больше оказались нам недоступны. Мы остались ни с чем.
Руван долго молчит, и концов какой-то момент я поворачиваюсь к нему. Слегка нахмурив брови, он смотрит куда-то вдаль, за горизонт.
– Или же причиной проклятия стала ненависть из-за того, что король Солос проделывал с людьми древности во время исследования магии крови. Судя по тому, что представлено в музее, эти знания стали светлой вехой в нашей истории и немало нам помогли. Но нигде не говорится, каких человеческих жертв потребовали эти эксперименты. – Руван качает головой. – Да и я не лучше. Сам ведь хладнокровно убил главного охотника из твоей деревни.