Ну хотя бы мои мучения не прошли даром. Да, из-за неустанных попыток разобраться в себе на душе стало еще тяжелее. Зато у Вентоса на бедре красуется новый серп, идеальный во всех отношениях. На серебряной рукояти даже нет защитных кожаных полос.
– Как долго вас не будет? – спрашивает Куин.
– Надеюсь, всего несколько часов. – Я поправляю кожаные доспехи. Как могла, я привела их в порядок, но пережитые испытания все же оставили на них следы.
– Несколько часов? – бормочет Вентос, в любой момент готовый перейти на рык. – Я не хочу рисковать и так долго торчать в людском мире.
– В худшем случае. – Я бросаю на него быстрый взгляд, не намеренная отступать от первоначальных слов. – Вероятно, получится управиться быстрее. Это и в моих интересах. Чем дольше я буду находиться в деревне, тем больше вероятность, что меня кто-нибудь узнает и начнет задавать вопросы, на которые у меня нет достойных ответов.
Я, конечно, размышляла о том, что сказать, если меня поймают и загонят в угол, но так и не смогла придумать ничего достаточно убедительного и правдоподобного. В случае чего придется сочинять уже на месте, но вряд ли это хорошо закончится, поскольку лгать я никогда не умела.
– Берегите себя. – Пожелание Рувана больше похоже на приказ. Он искренне хочет, чтобы с нами обоими ничего не случилось – уж в этом я не сомневаюсь.
Почему-то от этих слов мне становится еще хуже. Если я небезразлична Рувану, то почему он от меня отстранился? И почему я это позволила, раз меня так волнует его отношение?
«Я поговорю с ним после возвращения», – даю себе мысленную клятву. Не люблю ощущение незавершенности. Поскольку я теперь его жена – пусть даже в это все еще трудно поверить, – нам нужно уладить разногласия.
Однако гораздо сильнее наших не до конца сложившихся отношений меня тревожит его внешний вид. С каждым днем Руван выглядит все более худым и изможденным. Я знаю, что он пьет кровь; возможно, отчасти его подпитывают силы луны, но этого явно не хватает, о чем лучше всяких слов говорят его запавшие глаза и ввалившиеся щеки. Интересно, много ли драгоценных запасов уходит на его поддержание? Признаться, я до сих пор не понимаю его дурацкую решимость не прикасаться ко мне и не пить мою кровь. Ведь отказываясь от моей помощи, он сознательно подвергает риску сородичей.
Само собой, остальные видят его недомогание и по мере сил облегчают ему жизнь: после скудных ужинов убирают со стола, приносят ему книги или какие-то бумаги, чтобы Рувану не пришлось идти за ними самому. А от моей помощи, принесшей бы ему гораздо больше пользы, он по-прежнему отказывается. Впрочем… напрямую я ее не предлагала. Хотя здесь, как и в противостоянии охотников и вампиров, нет смысла искать виноватых. Мне просто хочется разрешить эту ситуацию.
– Постараемся изо всех сил, – отвечаю я. – Не волнуйся, я позабочусь о Вентосе, – добавляю с оттенком высокомерия, чтобы в столь тяжелый момент хоть немного разрядить обстановку. Как ни странно, у меня вполне получается, и при виде вытянувшегося лица здоровяка остальные прыскают от смеха.
– Еще посмотрим, кто о ком позаботится, – фыркает Вентос. – Ладно, давайте заканчивать. – Он протягивает мне руку.
Я в последний раз встречаюсь взглядом с Руваном, надеясь донести до него свои мысли. «Когда я вернусь, мы поговорим. И все исправим». Но у меня пока еще не хватает смелости произнести эти слова вслух. А потому я просто беру Вентоса за руку и задерживаю дыхание. Мы шагаем вперед.
И попадаем во мрак. Легкие сдавливает, возникает резь в глазах.
Мы останавливаемся на скале. Я вдыхаю соленый морской воздух. Вентос не ждет, пока я переведу дыхание, да я и не прошу об этом. Не стоит замедляться.
Еще шаг, и на нас вновь обрушивается темнота.
Мы на ночной поляне. Вокруг клубятся ожившие тени, принимая очертания призрачных деревьев. Справа большая плита, настолько густо заросшая мхом и плющом, что почти невозможно разобрать когда-то выгравированные на ней слова.
Мы вновь движемся вперед.
И еще раз.
И еще.
Наконец я вырываюсь из хватки Вентоса и, упершись руками в колени, сгибаюсь пополам, чтобы хоть немного восстановить дыхание.
– Минутку, пожалуйста, – прошу я, поднимая руку.
– Ну прости, – бормочет он. – Я бы не стал так много прыгать, но в Грани трудно что-либо ощутить, поэтому почти невозможно сориентироваться.
– Все нормально. Знаю, ты стараешься, как можешь, просто мое тело тяжело переносит эти прыжки.
– Представляю. – Вентос настороженно вглядывается в темноту. – Но нам лучше двигаться дальше. Мне не нравится это место. Здесь несет эльфийской магией.
– А в ночь кровавой луны было так же сложно перебраться через Грань? – Я выпрямляюсь и, поскольку он не отвечает, добавляю: – Вентос?
– Нет, – неохотно признается он, утирая лоб предплечьем. Он тоже измотался, а ведь мы еще даже не добрались до деревни. – Грань была тоньше, а мы сильнее. В тот раз я ее почти не заметил.
– Ты ведь знаешь, куда идешь?
– Думаю, да. Хотя сейчас здесь все выглядит иначе. Как будто сама земля изменилась… но вроде бы мы почти добрались. – Он протягивает руку. Собравшись с силами, я хватаюсь за нее.
Все мышцы и суставы молят о пощаде. Прыжки с помощью тумана напоминают истинную пытку. Меня словно раз за разом рвет на части и склеивает вновь, но я, стиснув зубы, терплю, поскольку каждый приступ боли на шаг приближает меня к дому.
Когда мы в конце концов добираемся до места, которое кажется знакомым, луна низко висит над горизонтом. Со вздохом облегчения я опускаюсь на болотистую землю. Всплески и хлюпанье грязи уже не волнуют меня, как прежде. Они-то хотя бы реальны. Мы пересекли мир оживших теней и вернулись в знакомые мне с детства земли. Глубоко вдохнув влажный воздух болот, я с новыми силами поднимаюсь на ноги.
Я дома.
Тридцать два
– Дальше я не смогу нас перенести. – Вентос тоже силится отдышаться. – С помощью тумана можно перемещаться только туда, где бывал раньше. Ну или в место, которое хотя бы видел. Так что здесь мой предел.
– Не страшно. – Я бросаю взгляд на луну, чтобы сориентироваться. – Путь отсюда я примерно знаю.
Мы идем через болота, направляясь на юг и юго-восток, и вскоре натыкаемся на змеящуюся по топям главную дорогу. По ней уже можно двигаться быстрее. Она все еще надежна, хотя природа медленно, но неуклонно предъявляет на нее свои права.
Шагаем мы молча. Сегодня ночь охоты, и если мы наткнемся на кого-нибудь из тех, кто отправится на поиски поддавшихся, Вентосу придется их убить, как бы горько ни было это сознавать. Но нельзя оставлять в живых охотника, увидевшего вампира рядом с человеком. Так что нам остается только стараться всеми силами держаться от них подальше. Но, как правило, поддавшиеся не ходят по главной дороге, поэтому большинство охотников отправляется вглубь болот. К счастью для нас.
До возвращения в Природные Земли я даже не сознавала, насколько стала сильнее благодаря кровной клятве – ну и крови Рувана, само собой. В Срединном Мире я слаба по сравнению с вампирами. Здесь же способна видеть в темноте и не поскальзываться на гладких камнях. Я двигаюсь легко и уверенно, понимая, когда нужно ускорить или замедлить шаг, и наверняка при необходимости даже смогу учуять охотников на болотах.
Возле руин, где сражались мы с Руваном, волоски на затылке встают дыбом. Я до сих пор улавливаю запах пролитой там крови.
Внезапно я останавливаюсь.
– Нужно идти дальше, – шепчет Вентос.
– Знаю.
Я вдруг вспоминаю сон, который снился мне в первую ночь в вампирском замке; тут же в голове вспыхивает тупая боль. Я почти вижу среди руин очертания беловолосой фигуры, хотя прекрасно понимаю, что на самом деле там никого нет.
– Флориана…
– Знаю, – повторяю я и вновь шагаю вперед.
Примерно за три часа до рассвета вдали появляется огромная арка.
– Это оно? – бормочет Вентос, глядя через полосу просоленной земли на поля, усеянные фермерскими домиками. Здесь, вблизи от болот, живут те немногие храбрецы, которые, рискуя жизнью, выращивают пропитание и держат скот для всей Охотничьей деревни. Взгляд его задерживается на стене, окружающей само селение, за которой в лунном свете отчетливо проступают очертания крепости.
– Да. Это дом.
– В ночь кровавой луны я так далеко не заходил, – признается он. – Весь прошлый год я размышлял о том, как выглядит поселение людей, превративших в вечный кошмар нашу жизнь.
– И что, похоже на твои фантазии? – сухо интересуюсь я.
– Ни в малейшей степени. – Вентос потирает затылок. – Эта деревня почти такая же жалкая, как нынешний Темпост.
Как ни странно, я не обижаюсь.
– Даже не стану спорить. – Я издаю тихий смешок. – И люди, и вампиры живут лишь наполовину, в постоянном страхе друг перед другом… и ради чего? Отчасти именно поэтому я хочу положить конец проклятию. Кто бы все это ни начал и насколько оправданными ни считал бы свои мотивы, сейчас от вражды никому нет проку.
Я вглядываюсь в фермерские дома в поисках признаков жизни. Поскольку не получится передвигаться здесь с помощью тумана, придется как можно быстрее миновать участок просоленной земли, чтобы нас никто не заметил.
– Чертово проклятие с самого начала никому не помогало, – бормочет Вентос.
Даже не знаю, что ответить. Все-таки пока я еще слишком мало знаю о первых днях существования проклятия, поэтому не могу ни согласиться с ним, ни возразить. Несмотря на рассказы Рувана об ужасах, которые творил Солос, у меня в голове что-то не складывается. Ведь если хорошенько подумать, в истории, записанной Джонтаном, слишком много пробелов.
– Лучшее, что мы можем сделать – положить ему конец. Тогда, надеюсь, и люди, и вампиры заживут своей жизнью. Мы откроем для себя мир, который считали навсегда потерянным. – Луна постепенно скрывается за облаком, погружая окрестности в темноту. – Нужно идти дальше.
– Минутку.