– Я не скажу Рувану, что мы сделали крюк. – Он отталкивается от стены. – Не стоит его напрасно волновать.
– Спасибо. – Мы обмениваемся заговорщическими взглядами, в которых читается… уважение, почти дружелюбие.
Вскоре мы подходим к величественной крепости. Я запрокидываю голову, любуясь ее внушительным силуэтом. Никогда я в полной мере не ценила ее красоту и даже не слишком ломала голову над тем, как мы смогли построить такое невероятное сооружение, а затем растерять все знания, поскольку наши дома не представляли в плане архитектуры ничего особенного.
– Как нам попасть внутрь? – интересуется Вентос.
Крайне важный вопрос, над которым я размышляла с тех пор, как мы начали составлять план посещения деревни.
– В крепости есть только один вход и выход. – Я указываю на посеребренную дверь слева от тяжелой опускной решетки.
– А с другой стороны? – Он изучает отвесные стены, которые окружают Охотничью деревню, прекрасно понимая, что перебраться через них практически невозможно.
– Вообще-то, да. На другой стороне находится единственный выход из Охотничьей деревни во внешний мир. Он укреплен еще сильнее, поскольку им пользуются очень редко. Хотя, наверное, серебра там поменьше.
Дрю мало что рассказывал о внешнем мире. С другой стороны, я почти не спрашивала, задавая вопросы только насчет торговцев серебром. Никто не уходит из Охотничьей деревни. Лишь время от времени здесь появляются люди из других деревень и городов, чтобы присоединиться к нашему сообществу. У них всегда в избытке резких слов в адрес внешнего мира, где всем заправляет горстка богатеев и часто не хватает еды, и даже жизнь взаперти, под угрозой нападения вампиров, представляется им предпочтительнее.
Интересно, уедут ли отсюда люди, когда угроза вампиров полностью исчезнет? Конечно, во внешнем мире есть суровые места наподобие нынешнего Темпоста, но ведь должны быть и прекрасные вроде вампирского города в дни его славы. Возможно, у людей все же хватит смелости вырваться отсюда и открыть для себя новые земли. Мне бы этого хотелось.
– Как же мы попадем туда? – уточняет Вентос.
– Единственным доступным нам способом. – Я расправляю плечи. – Войдем через дверь.
– И нас просто так пропустят?
– Охрана меняется в полночь. В это время больше всего шансов избежать лишних расспросов. – Я быстро смотрю на луну. – Приготовься и не высовывайся.
– Хорошо, как скажешь.
Как ни странно, Вентос даже не пытается спорить, не задает вопросов, не сомневается в разумности плана. Когда луна скрывается за облаком, по другую сторону решетки начинается какое-то движение. И я решаю не терять больше времени.
Опустив руку к бедру, мысленно повторяю все, что Дрю когда-либо рассказывал мне о своей жизни, и рывком открываю дверь в крепость. В голове тут же начинают звучать предостережения старейшин Охотничьей деревни. И мамины.
«Никогда не пытайся следовать за братом в крепость, Флориана. Теперь он охотник и живет в мире, для которого ты не создана. Если прошмыгнешь в крепость, даже просто чтобы поглазеть, наказанием станет смерть».
Тридцать три
Как я и ожидала, двое стражников, дежуривших в небольшом проходе, который ведет во внутренний двор крепости, уходят, через плечо бросая усталые, скучающие взгляды на двух охотников с опущенными головами, мокрых от болотного тумана и по колено перепачканных в грязи. Один из стражников останавливается, но не задает вопросов, мечтая, вероятнее всего, о том, как бы скорее добраться до кровати.
Я опускаю руку и провожу большим пальцем по кромке лезвия. На пол падает красная капля. Вентос повторяет за мной; в тусклом свете его кровь по виду почти не отличается от моей.
Не говоря ни слова, мы выходим в пыльный внутренний двор крепости, в плотно утрамбованную землю которого накрепко въелся запах крови и пота. Сколько времени провел здесь Дрю, сражаясь и проливая кровь? Или специальные занятия с Давосом проводились в другом месте?
Несмотря на острое желание остановиться и поразмыслить над этими вопросами, я иду дальше. Для всех я охотница, бывавшая в этом месте десятки, а то и сотни раз.
Вслед за стражниками мы входим в главный зал, заполненный столами и скамейками. Несмотря на поздний час, здесь больше народу, чем я ожидала. Дрю как-то упоминал, что во время охоты многие остававшиеся внутри охотники не ложились спать, но я все же надеялась незаметно пробраться по тихим темным коридорам. Часть охотников благоговейно молчат, про себя молясь старым богам, чьи имена давно затерялись во времени, остальные едят и беседуют. Есть и такие, кто в одиночестве полирует свои серебряные серпы. Что ж, по крайней мере, они хорошо ухаживают за лезвиями.
В дальнем конце зала находится алтарь, который освещает сотня свечей, расставленных на узких каменных полках, сплошь залитых свечным воском. На алтаре, запертый в стальную клетку, стоит деревянный бочонок. Эликсир. Дрю говорил, ключи от клетки хранятся лишь у Давоса, он же раздавал охотникам драгоценный напиток, наливая каждому лишь по золотой чаше размером чуть больше наперстка, стоящей сейчас под краном.
Я начинаю прикидывать, как можно раздобыть ключ, когда весь наш план внезапно идет наперекосяк.
– М-Мардиос? – заикаясь, бормочет кто-то позади меня. Я оглядываюсь через плечо. К невозмутимому Вентосу подбегает другой охотник. Судя по всему, кто-то узнал мужчину, чей облик принял здоровяк. – Мардиос, это… – он вытаскивает серп, – порежься, монстр.
– Я не монстр. Обычный охотник, который наконец-то нашел дорогу назад, – отвечает Вентос, измученно вздохнув для пущей убедительности. Вокруг него собирается все больше охотников.
Не желая мешать здоровяку, я отхожу в сторону. На меня никто не обращает внимания.
– Тогда докажи это, порезав руку.
– Я уже располосовал себе большой палец, чтобы попасть внутрь. – Вентос складывает руки на груди. – Чего еще вы хотите? Чтобы я отрезал себе ухо?
– Хватит юлить. – Охотник выставляет вперед серп. Из настоящего серебра. Если вампир зацепит его подбородком, всей маскировке конец.
Висящим на бедре серпом Вентос надрезает себе запястье и тут же размазывает по нему кровь.
– Вот. Убедились?
Я облегченно вздыхаю, когда другой охотник опускает серп. К счастью, оттенок крови Вентоса никто не замечает, как и то, что под размазанной по коже кровью рана уже затянулась. Их интересовал только сам процесс пореза.
– Осторожность никогда не помешает. А ты сам на себя не похож.
– Я целый месяц блуждал по болотам. – Вентос припоминает истории, которые я рассказывала ему сегодня, перед самой отправкой в этот мир.
– Как же ты выжил? – любопытствует другой охотник.
Вентос выдает им историю о травме головы, после которой в мозгу словно сгустился туман. Он гораздо умнее и держится намного убедительнее, чем я могла бы предположить. Какое облегчение! Наблюдая за ним краем глаза, я медленно обхожу зал по периметру, стараясь не вызывать подозрений.
Если он достаточно долго сможет удерживать их внимание, возможно, мне удастся раздобыть эликсир. Вряд ли клетка такая уж прочная, на ней уже заметны следы возраста. Наверняка в металле есть какое-нибудь слабое место, которым я смогу воспользоваться. И тогда…
– Что здесь за суматоха?
Я застываю на месте. Сердце начинает биться где-то в горле. Второй раз за сегодняшний вечер я с трудом сдерживаю вызванный эмоциями стон, полный боли и облегчения.
– Мардиос вернулся, – сообщает первый охотник.
– В самом деле?
Я медленно поворачиваюсь лицом к говорящему. Голос стал другим, более низким и грубым. И все же я узнала бы его где угодно. Как и мужчину, стоящего сейчас у подножия лестницы, ведущей из зала на верхние этажи, в полном охотничьем облачении. Без серпов, но с тростью в руке, которую я видела прежде у Давоса. Его запавшие глаза окружены тенями, но взгляд такой же острый, как и у сидящего на плече ворона.
Мой брат Дрю, которого избрали главным охотником.
Внезапно к горлу подступает тошнота. В проклятой птице на его плече есть нечто противоестественное, и мне хочется закричать, чтобы она убралась подальше от моего брата.
«Он не для тебя, – мысленно бросаю я ей. – И тебе не достанется».
Похоже, общение с вампирами изменило меня сильнее, чем я полагала. С негодованием и ужасом я взираю на брата, занявшего один из высших постов в Охотничьей деревне. Свои одежды – символ власти – он носит с немалой гордостью, но я теперь в его глазах стала врагом.
Будет ли он во исполнение своих новых обязанностей преследовать меня за то, что я сделала? Я потираю впадину у основания шеи, где нанесена метка Рувана. Даже если кровная клятва перестанет действовать, смогу ли я вернуться сюда? Есть ли здесь для меня место?
– Во время ночи кровавой луны никто не выжил.
– Я выжил, – настаивает Вентос.
– Вижу. Хотелось бы знать как. – В голосе Дрю по-прежнему звучит некая неестественная мелодичность, которой я никогда не слышала у него прежде, даже в шутку. Сейчас манерой говорить он до жути напоминает Давоса. Как и неприятной улыбкой. – Пойдем обсудим все наедине.
Я отступаю назад, стремясь укрыться за спинами охотников. Надеюсь, Дрю не смотрит в мою сторону. Не стоит слишком пристально на него таращиться, иначе рискую привлечь внимание. Прежде мы всегда чувствовали на себе взгляды друг друга. И все же я не могу заставить себя отвернуться.
«Мой брат жив!» Пусть даже Дрю теперь главный охотник и его, несомненно, возмутят мое поведение и попытки помочь тем, кого мы всегда считали врагами, меня успокаивает ощущение того, что он все еще существует по ту сторону связывающей нас нити.
Как и Руван, надеюсь – если меня не подводят чувства.
Дрю с Вентосом шагают в дальний конец зала, к арочному дверному проему слева от алтаря, почти полностью скрытому в тени. Они пропадают из вида, а остальные охотники возвращаются к своим делам. Вскоре оживленно болтающие мужчины и женщины начинают расходиться. Я же направляюсь поближе к алтарю и бочонку с эликсиром. Усевшись на одну из ближайших скамей, делаю вид, что полирую лежащий на коленях серп.