При одной только мысли о том, что наши магии и сущности вновь сольются, руки покрываются мурашками. Я подавляю пробегающую по позвоночнику дрожь. Сейчас я ясно ощущаю и себя, и его.
Руван пробудил во мне плотскую потребность. Конечно, я знала о близости мужчины и женщины, но сама никогда не думала о подобном. Однако благодаря повелителю вампиров мне становится доступно то, что прежде находилось под запретом: сбросить личину девы-кузнеца. Если мы снимем проклятие, я больше никогда не стану играть эту навязанную мне роль, смогу уйти из деревни и отправиться, куда захочу. За крепостные стены, к самому морю. А может, и дальше. Например, сесть на корабль и поплыть к серебряным рудникам на севере.
Или я решу остаться здесь, с ним, в качестве его жены.
– Чего ты хочешь? – возвращает меня в настоящее Руван.
– Сперва скажи, что ты чувствуешь. – Я сжимаю его руки чуть выше локтей. Хочется знать, могу ли я рассчитывать на взаимность.
– Я уже говорил тебе раньше, но готов повторить столько раз, сколько захочешь, – медленно начинает Руван, и я жадно ловлю каждое слово. – Когда я проснулся в этом мире и понял, что навсегда лишился всего любимого и дорогого, а проклятие до сих пор в силе, то поклялся посвятить жизнь спасению вампиров. В этом я видел единственную цель, которой был подчинен каждый мой вдох, каждый шаг. Ради своего народа я отринул все радости, отказался от понятий о добре и превратился в призвание, облаченное в мужскую плоть. А потом… потом… – Руван усмехается, – потом в ночь кровавой луны меня чуть не убила охотница. О, как мне хотелось прикончить ее за это! – Я прикусываю губу, и он опускает глаза, привлеченный этим движением. – Я вполне мог бы расправиться с ней той ночью, но оставил в живых лишь ради исполнения своей миссии. Я убедил себя, что даже если она монстр, то живая поможет мне больше, чем мертвая.
В те первые ночи мы оба считали друг друга монстрами. В чем-то мы были правы, но во многом ошибались.
– Затем она заставила меня понять, что люди – вовсе не чудовища. Сама она оказалась обычной женщиной из плоти и крови. Теплой, со вкусом корицы и огня, чья кровь шептала о великой цели. – Руван немного теснее прижимает меня к себе. – Эту женщину я узнал настолько близко, что во мне пустила корни любовь.
– И что теперь? – шепчу я.
– Теперь я хочу знать, взаимны ли мои чувства. Какой мой облик для нее настоящий. Кто я для нее – монстр или мужчина?
Подумать только, когда-то я считала настоящим облик, даруемый ему проклятием. Но нет… Я поднимаю руку и касаюсь его щеки.
– Вот это твой истинный облик.
На лице Рувана отражается облегчение. Он сводит брови, зажмуривается и прижимается лбом к моему лбу. Благодаря нашей связи, порожденной его кровью и магией, я ощущаю его радость. Надо же, столько счастья может подарить простое понимание, что тебя по-настоящему видят.
Когда мы отстраняемся, я поднимаю взгляд на Рувана и невольно задаюсь вопросом, а видел ли его кто-нибудь до меня таким, какой он есть на самом деле, узнавал ли настолько близко. Возможно, я не первая. И не последняя. Но сейчас я здесь и вижу его… а он видит меня.
Не деву-кузнеца. Не охотницу. Не кровь, текущую в моих венах.
Флориану.
– Сейчас я хочу тебя, – признаюсь я. – Поцелуй меня.
– Да, миледи. – Руван подчиняется без раздумий.
Он целует меня медленно, легко касается губами моих губ раз, другой, потом крепко прижимается к ним. Этот поцелуй – знак того, что ему нужна именно я. И я целую Рувана в ответ – потому что хочу его и тоже в него влюбляюсь.
Когда Руван отстраняется, я открываю глаза и прошу:
– Прикоснись ко мне.
– Как?
– Как в нашу первую ночь. Хотя я еще не до конца понимаю свои желания, – признаюсь я и хватаюсь за него, давая понять, что вовсе не шучу. Пусть даже не думает отстраняться. – Я хочу познать твое тело. Покажи мне что-нибудь новое, лучше, чем уже было.
Руван облизывает губы.
– И что тебе показать?
– Что такое близость между мужчиной и женщиной, – выдыхаю я и заливаюсь румянцем, но тут же стараюсь взять себя в руки.
Нужно, чтобы он воспринимал меня всерьез. Пусть у меня пока нет опыта в таких делах, но я вовсе не стыжусь этой потребности.
Руван в третий раз касается моих губ в легчайшем поцелуе. Я качаю головой.
– Я исполню твое желание, моя кровница. Но не здесь.
Он кружит меня, потом подхватывает на руки и широкими уверенными шагами бесшумно движется сквозь ночь. Я словно во сне. Над головой раскинулось небо, усеянное миллионами звезд, которые освещают призрачную тропу, тянущуюся через ледяную пропасть.
Мы возвращаемся в замок, проходим через святилище. Откуда-то снизу доносятся тихие голоса Кэллоса и Куина, но если они и слышат нас, то не окликают.
И вот мы уже в его покоях. Проходим мимо дивана, на котором я вряд ли еще когда-то буду спать, прямо в его спальню. И по мере того, как Руван снимает с меня доспехи, холодный ночной воздух, проникающий сквозь разбитые квадраты оконного стекла, щиплет кожу, обостряя чувства, усиливая осознание того, что ждет впереди. Однако я его не останавливаю, и пока повелитель вампиров помогает мне освободиться от кожи доспехов, расстегиваю его камзол.
Мы еще полностью одеты. Прежде я видела его только в рубашке и штанах, и он меня тоже. Однако сейчас все воспринимается иначе. Возможно, потому что мысленно я уже сбросила с себя остатки одежды. Очень скоро мы полностью обнажимся друг перед другом, и от осознания этого по телу проходит дрожь.
– Замерзла? – Руван обнимает меня за плечи.
Я кладу ладони ему на грудь, ощущая, как быстро бьется его сердце. Наверное, именно поэтому признаюсь:
– Просто немного нервничаю.
– Если это слишком, мы можем остановиться в любой момент. Только скажи.
Я вспоминаю, как он впервые пил мою кровь. Тогда Руван предупредил, что, возможно, не сумеет остановиться. Сейчас при мысли о той ночи я лишь улыбаюсь. Мы с ним с самого начала переступали установленные миром границы, но уважали свои собственные.
– Нет, не слишком.
– Точно?
– С каких это пор повелители вампиров стали такими мягкими?
– В соответствии с лориями крови мы должны брать только то, что дается добровольно.
Вновь подхватив на руки, Руван укладывает меня на кровать, и я вспоминаю ночь, когда он впервые навис надо мной всем телом. Между бедер тут же разливается жар, вызывая покалывание и постепенно становясь невыносимым. Я вновь жажду ощутить его прикосновения. Впрочем, Руван не тратит время зря. Устроившись сверху, он покрывает поцелуями все мое тело, оставляя влажные пятна на одежде.
Ухватившись за нижний край моей рубашки, он медленно тянет ткань вверх.
– Позволь на тебя посмотреть.
Дождавшись моего кивка, Руван избавляет меня от одежды и принимается пожирать мое тело – вовсе не клыками, нет, а просто взглядом, с такой жадностью, будто испытывает зверский голод, а я олицетворяю для него настоящий пир.
Ну нет, так не честно. Не хочу одна чувствовать себя уязвимой. Набравшись храбрости, я сажусь и через голову стягиваю с него рубашку, походя замечая шрамы и отметины, на которые Руван покорно указывал мне раньше, рисуя на теле картину прежней жизни.
Вскоре мы оба полностью обнажены. Он притягивает меня к себе, я прижимаюсь грудью к его груди. Руван кусает меня за плечо. Вскрикнув, впиваюсь ногтями ему в спину. Он быстро отстраняется, на его губах остается едва заметная красная полоска.
– Я не хотел…
– Руван… – Я обхватываю его щеку, раздвигаю большим пальцем губы и провожу по кончикам клыков. – Все хорошо.
– Ты знаешь, что я не такой, как мои предки?
– Да. – Я смотрю ему прямо в глаза. – Ты никогда мне не лгал. Знаю, ты не хочешь причинять мне боль. – Я немного сдвигаюсь и задеваю бедрами его бедра. С губ непроизвольно слетает стон. Руван прижимает меня крепче. – И ты умеешь доставлять мне удовольствие.
Усмехнувшись, он прикрывает веки, одаривая меня почти зловещим, но в то же время полным страсти взглядом.
– Ты еще и понятия не имеешь об удовольствиях… но скоро все узнаешь.
Руван приникает к моим губам, и мы со сбившимся дыханием обмениваемся жаркими, полными страсти поцелуями, каждый из которых оказывается более глубоким и чувственным, чем предыдущий.
Он крепче прижимает меня к себе, стирая остатки расстояния между нами. Разгоряченные, напряженные, мы буквально изнываем от желания.
Я извиваюсь под ним и, исхитрившись перевернуться, заставляю его улечься спиной на кровать, а сама упираюсь коленями в матрас по обе стороны от него и для поддержки кладу руки на грудь. А потом бесстыдно принимаюсь изучать распростертое подо мной нагое тело во всем его совершенном великолепии. Руван не мешает мне, более того, начинает красоваться. Закидывает руки за голову, растягивая спину и заставляя мышцы на животе принять почти идеальную V-образную форму.
– Нравится? – Он слегка наклоняет голову.
– Очень. – Я двигаю бедрами, наслаждаясь ощущением разливающегося внутри жара и мечтая усилить его в сотни раз.
– Осторожнее. – Руван скользит руками по моим бедрам, обхватывает пальцами ягодицы. – Иначе я захочу большего.
В его словах слышится некий тайный подтекст. Боги, как же мне это нравится! Я безумно наслаждаюсь, дразня и терзая его – и себя заодно.
– А если я этого и добиваюсь? – наклонившись, шепчу ему на ухо.
Его стараниями во мне пробудилась сексуальность, и теперь я не откажусь провести несколько часов, постигая эту совершенно новую сторону себя.
Похоже, Руван собирается что-то сказать, но тут же закрывает рот, когда я провожу ладонями по его груди и спускаюсь к нижней части живота. Я двигаюсь вместе с ним, отклоняюсь назад, потом подаюсь вперед и покрываю поцелуями его лицо и что есть силы кусаю за шею. И вновь начинаю двигаться вниз по его телу, лаская кожу руками и губами, пока не добираюсь до местечка между ног.
Руван напрягается. Я же не спеша продолжаю познавать его и учиться, с помощью рук и губ делая с ним, что пожелаю. Сейчас повелитель вампиров – мой добровольный пленник, и я с мучительной медлительностью дарю ему ласки, вслушиваясь в хриплое дыхание. И когда с губ Рувана все же срывается стон, чувствую себя настоящей победительницей. Пусть мне не хватает опыта, я сполна восполняю его страстью и заботой о его потребностях. Я помню, какое наслаждение он подарил мне в прошлый раз, гладя меня между бедер, и хочу доставить ему ответное удовольствие.