И тут я замечаю слезы на его щеках. Пусть он еще очень далеко, а во взгляде по-прежнему пустота, но Руван борется.
– Прости… – выдавливаю из себя. По-видимому, я не справилась. Кем бы мы ни были друг для друга, как бы ни развивались наши отношения, кажется, не в моих силах вырвать его из пут проклятия. Я закрываю глаза. Боль постепенно уходит из тела, сменяясь холодом. – Правда в том, что я… люблю…
Он лишь сильнее сжимает руку, полностью перекрывая мне воздух. Я начинаю задыхаться. Все вокруг качается. Теперь я вижу лишь его глаза, которые тускнеют и постепенно уплывают от меня.
Внезапно раздается отдаленный шум, возвращая меня на грань реальности. Позади возникает размытое пятно, никак не связанное с потерянным. Широкой дугой мелькает серебряная вспышка, и Вентос вонзает палаш в грудь монстра. Напев смолкает.
В тот же миг Руван отпускает меня, и я, дрожа и кашляя, падаю на пол, с трудом сдерживая подступающую тошноту. Нет, рвота сейчас лишь добавит проблем. Пока во мне еще остается эликсир, он придаст хоть немного сил и поможет ранам затянуться.
– Ты заплатишь! – во все горло кричит Руван, и от его ярости содрогается замок.
Стиснув руки в кулаки, он запрокидывает голову. Капли эликсира поднимаются вверх, как будто мир перевернулся с ног на голову и потолок стал полом, и начинают кружиться вокруг Рувана, ускоряясь с каждым мгновением. Настоящий вихрь, порожденный магией крови.
В зал врываются Уинни и Лавенция и, взвизгнув, замирают прямо в дверях, потрясенно уставясь на происходящее. Вентос отступает назад.
Потерянный, принимая вызов Рувана, поднимается на ноги, однако схватка заканчивается, толком не успев начаться. Повинуясь магическому приказу повелителя вампиров, эликсир окутывает монстра, проникает в его плоть. Из смертоносного вихря теперь доносятся крики и вой, а когда все стихает, потерянный неподвижно лежит на полу.
Но и сам Руван не удерживается на ногах.
Несмотря на горящие, будто в огне, мышцы, я подползаю к нему, приподнимаю с мокрого пола и сжимаю в объятиях. Он запрокидывает голову. Однако лицо по-прежнему остается тусклым и серым, а сморщенная кожа обвисает складками.
Руван больше не в силах сопротивляться проклятию.
Сорок один
– Придется принимать меры, – Лавенция переводит взгляд со своего меча на Рувана и обратно, – пока он не стал одним из них.
Крепко сжав руку повелителя вампиров, я свирепо смотрю на них.
– Я не позволю ему навредить.
– Риана, ты знаешь, к чему все идет. – В глазах Лавенции читается печаль. – Для него так будет милосерднее всего. Он сам бы этого хотел.
– Нет! – Я провожу пальцами по его щеке, размазывая кровь. – Очнись, пожалуйста. Борись с проклятием.
– Флориана… – начинает Вентос.
– Я дам ему еще крови! Отдам все, что нужно!
– Мы не сможем остановить распространение проклятия, – медленно качает головой Вентос, и в его глазах я замечаю блеск. Никогда не видела, чтобы он плакал. Невыносимое зрелище.
Впрочем, его скорбь наводит на мысль. Маловероятно, что сработает, но все же…
– Мы можем кое-что сделать.
– Что? – Лавенция с Вентосом обмениваются подозрительными взглядами.
– Давайте отнесем его в святилище, – предлагаю я, но никто не двигается с места. – Пожалуйста, если вы решили убить его, какая разница, где. Но давайте хотя бы попытаемся его спасти!
Первым отмирает Вентос и подхватывает Рувана на руки.
А дальше время словно замедляется. Мы направляемся к замку. Уинни, как обычно, выбегает вперед, высматривая врагов. Лавенция держит оружие наготове.
А я… внезапно осознаю, что сосредотачиваюсь на самых странных мелочах.
На вяло покачивающейся руке Рувана, которая то появляется, то исчезает из поля зрения, заслоненная телом Вентоса. Всего несколько часов назад эта самая рука гладила мои волосы и ласкала тело, вознося меня на неведомые прежде вершины страсти. На прилипших к его лицу грязных волосах, среди которых мелькают белые пряди, яркие, как лунный свет, проникающий в окно комнаты Лоретты, куда мы возвращаемся по тайному ходу.
Звуки отдаляются, заглушаемые моим тяжелым дыханием и бешеным стуком сердца. Каждый глоток воздуха причиняет боль. Однако слезы на глаза наворачиваются по другой причине.
Невыносимо видеть его таким. Такое ощущение, будто кто-то ударил меня в грудь топором, переломав ребра, и теперь сердце почти вываливается наружу. Слышал ли Руван, когда я просила у него прощения? Понял ли, за что извинялась? Сумел ли уловить, как я пыталась признаться ему в любви? Осознал ли смысл этих слов?
«Не уходи, – с каждым ударом молит мое сердце, – не уходи. Нам еще столько всего предстоит сделать. Мы только начали. Нас ждет работа, борьба, познание… самосовершенствование… Не уходи, Руван».
К реальности меня возвращают ветер и снег.
– Помочь перебраться? – кладет мне руку на плечо Лавенция.
Я подавляю желание отказаться, но сейчас не время для гордости и попыток доказать себе или кому-то еще, что я способна самостоятельно перебраться по обледенелой балке. Совсем недавно я справилась с задачей. Сейчас же главное – Руван.
– Пожалуйста, – прошу я.
Лавенция опускается передо мной на колени и сгибает руки. Я, как ребенок, запрыгиваю ей на спину, обхватываю плечи и для большей надежности вцепляюсь в собственные локти. Пошатываясь, она поднимается на ноги.
– Слишком тяжело? – Знаю, что я отнюдь не пушинка.
– Все нормально. Я не слишком пострадала. – Лавенция оглядывается через плечо. – Но если я упаду, спрыгивай с меня и постарайся спастись.
– Не падай, – невозмутимо советую я.
– Да уж постараюсь.
Лавенция с обычной для нее грацией перепрыгивает через пропасть, лишь подтверждая, что я не зря согласилась на ее помощь. Если я способна с чем-то справиться, еще не значит, что разумнее действовать в одиночку. Ведь соратники нужны даже величайшему повелителю вампиров, а сильнейшему охотнику не обойтись без братьев и сестер по оружию.
«Мне еще многому нужно у тебя научиться… не уходи».
Под сводами замка я поспешно спрыгиваю со спины Лавенции. Вентос с Руваном на руках уже скрывается из виду, начав спуск по лестнице. И я бросаюсь вперед, чтобы их догнать. Не желаю терять Рувана из вида. Кажется, стоит только отвернуться, и он навсегда исчезнет из моей жизни.
В святилище, созданном для применения лорий крови, я резко останавливаюсь.
Руван лежит на алтаре под статуей Солоса. Вентоса нигде не видно, хотя с лестницы, ведущей в главный зал обитаемой части замка, доносится шум шагов. Наверное, он пошел за Куином и Кэллосом.
Я мягко беру Рувана за руку.
– Кэллос тебе поможет. Он что-нибудь придумает, – шепчу я. – Ты сам говорил, что, когда дело доходит до лорий крови, Кэллосу нет равных.
Я говорю все это вовсе не для Рувана. Он сейчас слишком далеко и меня не слышит. Скорее, пытаюсь успокоить себя – как будто можно одними лишь словами оттолкнуть реальность, готовую обрушиться на меня в любой момент.
Руван выглядит даже хуже, чем в ночь кровавой луны. Кожа затвердела, пальцы стали костлявыми. Они и раньше были длинными, но сейчас кажутся еще длиннее. Я накрываю ладонью его ладонь. Такая же, как прошлой ночью? Или больше? У него уже отрастают когти, как у потерянного? Сколько еще пройдет времени, прежде чем кто-то из самых преданных сторонников вонзит в грудь Рувана клинок?
Уинни и Лавенция с мрачными лицами встают по бокам от меня. Я сглатываю. Раненый бок уже заживает. Наша разделенная вампирская магия способна исцелить меня, но не его.
– Забери мою магию, – бормочу я. – Возьми у меня и отдай обратно ему.
– К сожалению, это не поможет остановить проклятие, – разносится по залу голос Кэллоса, эхом отражаясь от высокого потолка. Тут же слышатся его быстрые шаги.
Вслед за Кэллосом идет Куин с тихо позвякивающей коробкой в руках – наверное, там эликсир, над которым они работали. Кэллос останавливается у алтаря, но не просит флаконы с кровью. И вообще не двигается, а просто смотрит.
Я же, напротив, больше не могу стоять спокойно и, подавшись вперед, хватаю Кэллоса за грудки. Уинни тут же пробует меня оттащить, но я не двигаюсь.
– Дай ему эликсир, – тряхнув головой, требую я.
– Вряд ли он сейчас поможет, – отвечает Кэллос, не отводя взгляда от Рувана.
– Тогда мою кровь.
Отпустив Кэллоса, я отступаю на шаг и тянусь за магическим кинжалом, но понимаю, что он остался на полу в той комнате. Ну и ладно, все равно это оружие создано скорее для убийства. Сомневаюсь, что оно могло бы сейчас помочь Рувану. Кто знает, возможно, именно мои попытки с помощью крови вызвать Лоретту привели к тому, что повелитель вампиров сейчас в таком жутком состоянии. Все мои изделия приносят смерть. Я не создаю ничего, способного спасти жизнь.
Выхватив кинжал из-за пояса Уинни, я режу себе предплечье.
– Возьми.
– Ее не хватит, – качает головой Кэллос.
– Конечно хватит, мы ведь связаны кровной клятвой, – возражаю я. Кэллос лишь печально смотрит на меня блестящими от слез глазами и снова медленно качает головой. – Тогда эликсир и мою кровь вместе.
– Он сражался с потерянным, – тихо поясняет Кэллос. – Удивительно, что вы вообще остались в живых. – Он косится на Рувана. – Действие проклятия зашло слишком далеко. Наш повелитель чересчур сильно напрягся, и теперь оно может полностью поглотить его в любой момент.
– Я не позволю к нему прикоснуться! – чеканю звенящим от эмоций голосом и заслоняю собой алтарь, даже без оружия готовая сражаться за лежащего позади мужчину.
Но вампиры не двигаются с места.
– И как же тебе удастся это остановить? – рычит Вентос. – Что может сделать человек, если с проклятием не сумели справиться поколения вампиров?
«Поколения…» Перед мысленным взором встают сотни спящих в академии вампиров, окутанных неестественным красноватым светом – такого же оттенка, как кинжал, кровавая луна и все прочее, ассоциирующееся в моем понятии с вампирской магией. И в голову приходит единственная идея, впрочем, настолько маловероят