– Не забыл, что я еще здесь? – Я хмуро смотрю на Вентоса. Он лишь нагло ухмыляется. Я закатываю глаза. – К тому же раз проклятие наложил человек, он его и должен снять.
– В этом есть смысл.
– Вот именно. А сейчас давай сосредоточимся на деле.
Мы добираемся до лестницы, ведущей в комнату с бочонками. Даже сюда снизу долетает запах разлитого эликсира. Взяв себя в руки, я начинаю спускаться.
В зале повсюду видны следы борьбы, у стены валяются обломки полок и расколотые бочонки, пол в пятнах крови. Я кошусь на то место, где упал Руван, ожидая, что меня охватит оцепенение – как во время возвращения в Охотничью деревню. Но нет, я по-прежнему способна нормально двигаться. Возможно, просто эта рана еще слишком свежа, и пока неясно, как она повлияет на меня в дальнейшем. Или же я не погружаюсь в пучину отчаяния, потому что знаю: пока я продолжаю борьбу, у него есть шанс спастись.
Пройдя через комнату, я поднимаю оброненный во время схватки кинжал. Можно ли им пользоваться теперь, когда Руван в стазисе? Впрочем, лучше не рисковать. Не дай боги, он высосет мою магию и разрушит защищающий его покров.
– Древняя кровь и орхидеи, – бормочет Кэллос, опускаясь на колени рядом с потерянным.
– Мерзкий монстр, – ворчит Вентос.
– Нет. Да. Мерзкий, но… – Кэллос осторожно дотрагивается до шеи потерянного и берет в руки тонкую серебряную цепочку, которую я не заметила в хаосе битвы.
– Что это? – Уинни опускается рядом с ним на колени. Кэллос молча вертит в руках маленький потускневший кулон, большим пальцем стирая с него кровь и грязь. – Кэллос?
– Джонтан.
– Что? – Лавенция подходит ближе.
– Это… Джонтан. – Кэллос медленно поднимает голову. – Кулон принадлежал королевскому архивариусу. Те, что в академии, сделаны по его образцу.
– Нужно спускаться дальше, – заявляю я, пряча кинжал в ножны на бедре. Наше открытие лишний раз подтверждает мои выводы об этих залах и коридорах.
– Пойдем я покажу тебе кабинет, который мы нашли. – Уинни протягивает Кэллосу руку и, когда он, кивнув, сжимает ее ладонь, поворачивается к нам. – Увидимся позже.
– Будьте начеку, – советует Вентос, и мы расходимся в разные стороны.
В дальней части зала обнаруживается еще одна лестница, по которой мы с Вентосом и Лавенцией долго шагаем вниз. Такое впечатление, будто она уходит глубоко в недра земли.
Постепенно ступени становятся все менее крутыми, и в конечном итоге лестница заканчивается у входа в грубо вырубленный в земной толще туннель. Мы целую вечность идем вперед. На такой глубине начинает закладывать уши. По стенам неизвестно откуда сочится вода, местами даже затапливая пол. Но мы не сдаемся.
Радует только одно – в туннеле можно не опасаться засады. Хоть какое-то, но облегчение.
Какое-то время спустя мы добираемся до участка коридора, где сквозь сгустившиеся чернильные тени ничего не могут различить даже вампиры. Я останавливаюсь, рядом замирает Лавенция. Через миг к нам присоединяется Вентос.
– Это то, о чем я думаю? – Такую же клубящуюся тьму я видела во время путешествия с помощью тумана.
– Без сомнений, это Грань, – кивает Лавенция. – Пойду разведаю обстановку.
– Будь осторожна, – прошу я.
– Забавное пожелание, – усмехается она. – Учитывая, куда мы вообще сунулись.
– Ну ты уж постарайся, – улыбаюсь в ответ.
Лавенция исчезает впереди. Мы с Вентосом, затаив дыхание, остаемся ждать ее возвращения. По ощущениям ее нет целую вечность, хотя на деле проходит всего несколько мгновений.
– Здесь прямой путь, – вынырнув из темноты, сообщает она. – И нет особых проблем с барьером. Не знаю, как именно создали этот проход. Вероятно, кто-то обнаружил слабое место в Грани и воспользовался им.
«Или намеренно ослабил здесь преграду».
Я вспоминаю об искусно владевшей лориями крови Лоретте.
Вслед за вампирами я вступаю внутрь Грани. Каменные стены исчезают, хотя по-прежнему чувствуются где-то по бокам. Воздух ощутимо меняется, становясь густым и тягучим, словно мы пытаемся дышать под водой. Однако мы упорно двигаемся вперед и внезапно попадаем на другую сторону.
Туннель тянется вверх и выводит на участок земли посреди Приграничных болот.
– Что ж, одно это открытие стоит того, чтобы на время отложить пробуждение другого повелителя, – замечает Лавенция.
Я вглядываюсь в болота, в очередной раз напоминая себе, что сама даю вампирам знания о мире людей, своем доме и путях, которыми туда можно легче добраться. Если не выйдет снять проклятие, Охотничья деревня, безусловно, обречена. По моей милости. И без разницы, какие записи останутся для следующего повелителя, особенно теперь, когда Руван выведен из игры.
– Пойдемте, – приглашаю я, делая несколько шагов вперед, но вампиры не двигаются с места. – Покажу вам арену, на которой мы будем сражаться с мужчиной-вороном.
Вентос задирает голову к небу.
– Сейчас не полнолуние, и луна еще даже не взошла. Мы не особо сильны. Лучше нам вернуться.
– У вас хватит силы. К тому же в это время здесь не бывает охотников. Самый подходящий момент, чтобы пройтись, – убеждаю я. Вампиры неуверенно переглядываются. – Поверьте, мы ни с кем не столкнемся. Я знаю, о чем говорю. Я ведь еще ни разу не завела вас куда-то не туда.
Интересно, что чувствовал Руван, когда я сама постоянно в нем сомневалась? За это тоже нужно будет перед ним извиниться.
Я вновь шагаю вперед, и на сей раз вампиры следуют за мной.
Через болота меня ведет инстинкт. На самом деле призрачные деревья в моем сознании ничем не отличаются друг от друга, однако некой невидимой нитью меня по-прежнему тянет к руинам, где я впервые сражалась с Руваном. В ночь кровавой луны я списала это притяжение на действие эликсира, с помощью которого ощутила огромную силу повелителя вампиров. Теперь же логика подсказывает, что в руины меня привела связь с братом-близнецом. В конце концов, кровь – некий индикатор, отражающий ход времени, историю и пережитый опыт.
Туман рассеивается, и мы оказываемся в развалинах старой башни, где Дрю из принесенных для него Лавенцией материалов соорудил небольшой шалаш. Услышав нас, свернувшийся внутри брат поднимает голову.
– Что за… Флор! – Вскочив на ноги, он подбегает ко мне. Я крепко его обнимаю. – Я не ждал вас еще несколько недель.
– Планы изменились. – Держа Дрю за плечи, я отстраняюсь. – Мы нападем на мужчину-ворона… на Терсиуса… через неделю.
– Через неделю? – удивленно переспрашивает Лавенция. – В новолуние? Тогда мы слабее всего.
– Именно.
– Терсиус? – уточняет Дрю. – Мужчина-ворон и в самом деле первый охотник?
Я киваю.
– Мне пока неизвестна вся история, но я не сомневаюсь, что это он. – Я поворачиваюсь к вампирам. – Когда ваши силы ослабеют, то и его тоже. Но в нашу пользу сыграют внезапность нападения и численный перевес. К тому же мы подготовимся. Сил вам придаст эликсир охотника. Надеюсь, сам он не догадается его использовать. На нас с Дрю луна никак не повлияет. Лучше времени для нападения не придумать.
Вампиры переглядываются.
– Значит, через неделю, – наконец произносит Вентос.
– Отлично. Потому что нам понадобится довольно много времени, чтобы подготовить для него ловушку.
Сорок три
Сплю я теперь совсем мало. Буквально с момента моего попадания в этот мир потребность в отдыхе постепенно уменьшалась, но лишь несколько недель назад сей факт начал бросаться в глаза. Теперь же, когда мы усиленно готовим ловушку мужчине-ворону, он и вовсе стал очевидным. Конечно, я не вампир, но уже и не совсем человек.
Порой по ночам, работая в кузнице, я силюсь разобраться, что же испытываю по этому поводу. Сперва такое изменение воспринимается едва ли не предательством – ведь теперь я отличаюсь от прочих людей и обретаю частичное сходство с вампирами. Однако после я понимаю, что это не мои мысли. Во мне всего лишь говорят предрассудки, с детства заложенные старейшинами Охотничьей деревни – теми самыми, кто учил меня слепо ненавидеть и беспрекословно шагать по указанному пути.
На протяжении многих поколений охотники пользовались магией крови; она заложена в нас точно так же, как и в вампирах. А я – всего лишь еще одно звено в долгой цепи истории, которая с каждым днем обрастает все большими подробностями.
Мы с Кэллосом часами копаемся в старых заметках. Уступив моим желаниям, он в первую очередь берется за письма и, конечно, потрясен до глубины души, обнаружив связь короля Солоса и Лоретты. Я намеренно не рассказывала об этом. Напротив, после реакции Рувана на мои подозрения решила дать Кэллосу возможность сделать самостоятельные выводы. Пусть осознает все сам. Тогда потом, справившись с неминуемым шоком и недоверием, сможет убедить остальных в достоверности истории. В любом случае, ему они поверят охотнее, чем мне.
О самой Лоретте известно немного. Судя по всему, в жизни короля Солоса она появилась вскоре после восхода кровавой луны, предшествующей созданию Грани. Вот только, кажется, праздники полнолуния в Темпосте пользовались огромной славой во всем мире и привлекали посетителей со всех концов света, а уж в ночь кровавой луны гостей собралось и того больше. Поэтому никаких доказательств, что Лоретта являлась человеком, мы пока не нашли.
Впрочем, несмотря на пробелы, касающиеся личности этой женщины, в ее записях содержится множество полезной информации о лориях крови, которая поможет нам обрести силы, чтобы противостоять Терсиусу и его проклятию. Она пишет и о кровавом серебре, подтверждая сведения, почерпнутые из трудов Джонтана, и наши личные выводы.
– «Кузнец изготовит сотни кинжалов из кровавого серебра, чтобы собрать кровь тех, кто придет в Темпост за предсказанием будущего», – зачитывает Кэллос. Я же стучу молотком – готовлю доспехи и оружие для нападения на Терсиуса. – «Если порезать палец таким кинжалом, клинок впитает силу и позже, в случае нужды, вампиры смогут ею воспользоваться. Она должна быть достаточно мощной, поскольку добровольно отданная кровь обладает большей силой, чем украденная».