– Что с тобой? – спросила Харпер у брата, и Хоук увидел, что она встревожена, возможно, даже больше, чем того требовала ситуация.
– Не знаю. Может, дело в разнице во времени, или это салат, который я съел, – ответил Толливер. – Я чувствую себя ужасно.
– Хочешь, вызовем такси, вернешься в отель и полежишь? – спросила Харпер.
– Пожалуй, так будет лучше всего, чтобы я вам тут не мешал, – сказал Толливер, стараясь, чтобы его голос звучал бодро.
Хоук взял на себя такси, что оказалось совсем не просто, поскольку он почти не говорил на арабском, однако водитель понял слова «Четыре времени года», и Хоук помог Толливеру сесть на заднее сиденье. В самый последний момент он сообразил, что парню нужны местные деньги, и вложил несколько банкнот ему в руку.
– Присмотрите за ней, – пробормотал Толливер и, поискав в кармане, достал оттуда горсть карамелек «Вертер». – Если у нее начнется приступ, сразу дайте ей конфету.
Хоук убрал карамельки в карман и вернулся к Харпер, которая стояла с рассеянным видом.
– У него нет денег, чтобы заплатить за такси, – с беспокойством сказала она.
– Я об этом позаботился. И он мне дал конфетки на случай, если они вам понадобятся.
– Он всегда за мной приглядывает, – с облегчением сказала она. – Я хочу вам отдать кое-что…
Но тут к ним подошла Набила, Харпер не стала продолжать, и они втроем направились к кабинету доктора Омара Рази.
– Я думала, он будет больше, – прошептала Харпер Хоуку, когда они вошли в кабинет.
Он действительно оказался маленьким, и все пространство, каждый дюйм занимали приборы, бумаги и рисунки. На стенах висели открытые стеклянные полки с множеством самых разных предметов. Горшки, наконечники копий, даже обломки костей. Хоуку стало интересно, вибрирует ли сейчас Харпер, точно камертон.
– Наш музей не такой большой, как ваш Смитсоновский, – сказал доктор Рази на безупречном английском.
Ему было лет тридцать пять, и он казался слишком молодым для своей должности. Копна густых волос, аккуратная бородка, одет в белую льняную рубашку и слаксы цвета хаки – красивый мужчина, в соответствии с большинством стандартов. Да еще с отличным слухом, если он услышал слова Харпер.
– Но мы очень серьезно относимся к поискам и раскопкам мест, имеющих отношение к древности и пока не открытых, – добавил доктор Рази и уселся за стол, заваленный самыми разными предметами.
Остальные устроились на не слишком чистых стульях с высокими спинками.
– Этим как раз и занималась мисс Винтерс? – спросил Хоук.
– До определенной степени. Под моим руководством она изучала принципы действия и занималась анализом спутниковой картографии.
– Насколько я понимаю, так можно найти не видимые невооруженному глазу места будущих раскопок? – сказал Хоук.
И тут доктор Рази уселся на своего любимого конька. Хоук понял далеко не все из объяснений доктора, кроме того, что картинки, полученные со спутников, позволяют археологам видеть особенности почвы, скрытые от глаз людей на протяжении сотен или даже тысяч лет. Специальные программы помогали ученым создавать карты таких древних мест, а также находить похороненные под землей города, о существовании которых никто не подозревал.
– Насколько я понимаю, неподалеку от Стоунхенджа есть еще один круг, намного больше, – неожиданно сказала Харпер.
– Совершенно верно, – подтвердил доктор Рази, и его лицо озарилось счастьем, что он встретил родственную душу.
Ученый уже собрался пуститься в новый монолог, но Хоук остановил его прежде, чем тот успел открыть рот.
– Расскажите нам про Стефани, пожалуйста.
Рази сразу помрачнел.
– Разумеется. Вы ведь приехали из-за нее, и я готов вам помочь всем, чем только смогу… Она была умной девушкой, и ее смерть – большая потеря. Для нашей программы. Для всех нас.
– Вы уверены, что она мертва? – спросила Харпер.
Все одновременно уставились на нее, однако она нисколько не смутилась.
– К сожалению, другого просто не может быть, – ответил Рази. – Стефани уже так давно пропала и за все это время даже не связалась с родными… Она постоянно звонила им по сотовому телефону. И я не раз выговаривал ей за это. Рабочее время, понимаете ли. Я не могу тратить попусту деньги музея. История должна идти вперед.
– Вы имеете в виду, что она не слишком старательно работала? – спросил Хоук.
– Я бы так не сказал. – Рази явно смутился. – Понимаете, я не хочу плохо о ней говорить, Стефани прилежно трудилась, но она приехала в Египет еще и за тем, чтобы познать его жизнь, виды и звуки, и я думаю, иногда работа казалась ей скучной по сравнению со всем этим.
– Она была вашим стажером, – тихо проговорила Харпер.
Рази кивнул.
– И вы проводили с мисс Винтерс много времени?
– Полагаю, да. Она работала в моем отделе.
– И вы хотите сказать, что руководить ею было непросто? – настаивала на своем Харпер.
Рази явно не нравилось направление ее вопросов.
– Нет, не так. Просто она иногда бывала… скажем, слегка неаккуратной.
– И вы указали на это в ее характеристике? – не отставала Харпер.
Хоуку стало интересно, к чему она ведет.
– Нет, – ответил Рази, слегка отступая. – Я никоим образом не хотел вредить ее карьере.
– Как вы думаете, зачем она приехала в Александрию? Ради ночной жизни или исследований?
– В общем, и того и другого, – сказал Рази, взяв себя в руки. – Мисс Винтерс выросла в богатой еврейской семье и не привыкла, чтобы ей указывали, что она должна делать.
То, что Рази упомянул происхождение Стефани, не понравилось Хоуку.
– Как странно, – впервые заговорила Набила, нахмурив темные брови. – Насколько я поняла, мисс Винтерс была почти экспертом в спутниковой картографии.
Рази пожал плечами.
– Она была хороша, но чрезмерно возбудима. История же требует терпения, поскольку мы сталкиваемся с огромным количеством ложных следов. Нельзя мчаться куда-то сломя голову лишь потому, что тебе показалось, будто там что-то есть. У нас довольно ограниченные фонды.
Хоук подался вперед, поставив локти на колени.
– Итак, ваша теория, доктор Рази? Что, по вашему мнению, случилось со Стефани?
Ученый колебался несколько мгновений, прежде чем ответить.
– Я не знаю. Но полагаю, что Стефани отправилась на какой-то рынок или в бар или села в машину с людьми, которые попытались ее изнасиловать. Она сопротивлялась, и ее убили. Правительства приходят и уходят, однако неприязнь к тем, кто приезжает к нам с Запада, никуда не девается.
– Значит, вы считаете, что она была бойцом? – спросил Хоук.
Рази с трудом сдержал улыбку.
– О да. Стефани действительно готова была сражаться за то, во что верила. И, поверьте мне, эта девушка могла деревянный стол довести до исступления.
Они встали, собираясь уходить, но вместо того, чтобы направиться к двери, Харпер подошла к стеклянным полкам, и ее тонкая белая рука потянулась к половине черепа. Прежде чем доктор Рази успел запротестовать, она коснулась пальцем круглого лба.
– Это череп женщины времен Римской империи, – сказал ученый. – Я прошу вас его не трогать.
– Хотите знать, что ее убило? – спросила Харпер.
Ее голос прозвучал пугающе спокойно.
– Что? – Рази явно не понимал, что происходит, и не он один – Набила тоже была потрясена.
По спине Хоука пробежал холодок.
– Она получила заражение крови во время родов, – сказала Харпер, не сводя глаз с коричневого обломка черепа. – Ей исполнился двадцать один год. Ребенок был жив, по крайней мере, некоторое время.
– А теперь нам пора, – резко сказал Хоук. – Брат Харпер заболел, и нам нужно проверить, как он себя чувствует.
Они направились к лифту. Доктор Рази замыкал шествие, как будто хотел как можно скорее выпроводить их из музея. Все трое молчали, пока не оказались на улице, где на них обрушился шум города.
– Вы его напугали, – первой нарушила молчание Набила.
– Ему не следовало держать ее голову в своем кабинете, – ответила Харпер. – Если он не хочет знать про нее правду. Смотрите.
Доктор Рази поспешно выбежал из здания, помчался к белому «Фольксвагену Пассат», припаркованному рядом со входом, быстро открыл замок, забрался внутрь и уехал с территории музея.
– Не знаю, что про него и думать, – сказала Харпер.
Хоук кивнул.
– Аминь.
Набила высадила их около отеля, объяснив, что должна вернуться в участок, дабы закончить кое-какие дела, прежде чем сможет уйти домой. Хоук поблагодарил ее и сказал, что они встретятся завтра. К тому времени, как он попрощался с инспектором, Харпер уже исчезла, и Тай решил, что она отправилась проведать брата. И страшно удивился, когда женщина остановила его в роскошном вестибюле, прячась в тени колонны.
– Мистер Хоук, – позвала она его. – Одна из соседок Стефани ждет в баре. Думаю, вас. Послушайте, я хочу, чтобы вы потом зашли ко мне поговорить. Я кое-что нашла.
И она ушла.
Тай медленно направился к бару, посмотреть, правду ли она сказала.
Высокая Тина пыталась выглядеть уверенно в роскошном баре, но у нее не очень получалось. Помещение было отделано в стиле шикарной гостиной, с тарелочками на полках, над камином висела картина, повсюду стояли кресла с бархатной обивкой и столы из темного дерева, сверкали хрусталь и фарфор. Тина выглядела совсем юной и неуклюжей среди этого великолепия.
– Я уже думала, вы не вернетесь, – сказала она, когда Хоук подошел к ее столику. – Я здесь уже целый час. А выпивка стоит целое состояние.
– Прекрасное место, чтобы кого-то ждать, – ответил он, не собираясь извиняться за опоздание на встречу, которую не назначал.
– Вы ездили в музей?
Тина убрала каштановые волосы за уши, и Хоук обратил внимание на антикварные египетские серьги, которые не слишком подходили к остальному наряду. А еще он отметил, что она нервничает.
– Я только что оттуда.
– Вы разговаривали с Омаром?