Айша подошла к телефону, а вернувшись, сказала:
— Вы должны идти со мной к воротам дворца.
После полумрака комнаты внезапный яркий свет солнца ослепил Гейл. Она зажмурилась, босые ноги ее ступили на горячую землю. Вновь открыв глаза, Гейл очутилась в том же внутреннем дворике. Дети ушли, Айша надевала свои туфли. Поспешно Гейл обулась, и они пошли к внешним воротам дворца.
Маленькая дверь была открыта для Гейл. Теперь она была свободна. Облегчение, которое испытала Гейл, было так сильно, что она едва не заплакала.
— Миссис ван Элдин? С вами все в порядке? Мне жаль, что это произошло. — Полковник спешил к ней, чтобы по-отечески обнять за плечи.
Чуть не зарыдав, она робко посмотрела на него:
— Как вы узнали, что я здесь?
— Догадался, увидев вашу лошадь, гуляющую без всадника. Но давайте поспешим. Солнце высоко, и жара становится невыносимой, скоро будет еще жарче. — Он подвел Гейл к привязанным у зарослей пальм лошадям и уже в дороге принялся объяснять: — Шейх Едним — мой друг, и я, конечно, знал, что он восхищается вами. Вот почему я всегда сопровождал вас в поездках и никогда не отпускал одну. Шейх имеет слабость к английским женщинам. Когда ему какая-нибудь понравится, он договаривается, чтобы ее похитили и привезли в его дворец. Но намерения Еднима весьма безобидны. Он просит отобедать с ним, а после дарит драгоценности и отпускает. Не много надо было ума, чтобы догадаться, кто стал его жертвой на этот раз.
— Но как вы смогли так быстро связаться с ним? Его ведь не было во дворце, — спросила с любопытством Гейл.
— Ничего особенного. Вы — не первая хорошенькая женщина, которую я спас от старого мошенника. У него дом в Касба. Я зашел к нему после того, как догадался о причине вашего исчезновения. Я сказал ему о том, как опасно любое беспокойство для ваших бабушки и дедушки. И он согласился позвонить во дворец и приказал выпустить вас.
— Что они и сделали. Как все просто, — сказала Гейл. — Разве у него никогда не было неприятностей?
Полковник засмеялся:
— До сих пор нет. Он — симпатичный старый мошенник. И женщины, которых он похищает, обычно рады отобедать с ним, ведь им нечего бояться. Ценный подарок, который он дарит взамен нескольких часов своей компании, восполняет любое неудобство.
Гейл хихикнула:
— У него неплохой характер. А что его жены? Я предполагаю, у него гарем.
— И множество детей. Вы, вероятно, видели некоторых из них во дворце.
Гейл вспомнила детей во внутреннем дворике.
— И Айша? Она его дочь? — спросила Гейл с любопытством.
— Айша — его любимая дочь. Она сопровождает его во время путешествий за границей с несколькими женами. Ей пятнадцать, она уже обручена с богатым шейхом. — Полковник рассказал ей несколько забавных эпизодов из жизни шейха, пока они ехали по дороге. Когда они достигли виллы, он сказал: — Я не буду заходить. Мне предстоит еще прокатиться: встречаю старого армейского друга с самолета.
Импульсивно она поцеловала его в щеку.
— Благодарю за спасение. Пожалуйста, ничего не говорите дедушке с бабушкой. Не хочется их волновать.
Он глубокомысленно нахмурился, задумавшись.
— Очень хорошо, но я должен сообщить вашему мужу о происшедшем. Вероятно, он уже здесь и спрашивает, куда вы запропастились.
— Я объясню ему, — обещала она, надеясь, что Ланс еще не приехал.
Однако он приехал, что было неудивительно, так как ее часы показывали уже одиннадцать. Он стоял в дверях внутреннего двора и выглядел весьма грозно. Ее сердце забилось, когда она встретила пристальный взгляд Ланса.
— Ну, наконец-то вы вернулись, — проговорил он язвительно. — Довольны?
Гейл вдохнула воздух, собираясь объяснить, что случилось, но Ланс был не в настроении слушать детальный отчет. Он принимал как должное, что она уехала кататься с полковником, несмотря на его ожидаемое прибытие.
Она замедлила шаг, затем вовсе остановилась, встревоженная необъяснимой тишиной. Обычно Билл, подручный полковника, насвистывал, выполняя работу по хозяйству. Откинув назад свои блестящие волосы, она посмотрела на Ланса.
— Мне жаль… — начала она.
— Не извиняйтесь — эти слова здесь неуместны, — ведь вы могли взволновать ваших бабушку с дедушкой своим поздним возвращением. — Он помолчал, а потом сурово прибавил: — Разве мне и так не ясно, как вам безразлично мое посещение?
Гейл знала, что выглядит бледной и несчастной, но Ланс не смягчился. Волна слабости охватила ее, когда она оцепенело встретила его колючий взгляд, в котором исчезло пламя гнева, но остались холод и беспощадность. Он смотрел так, будто всей душой ненавидел ее. Гейл не нашла в себе силы заговорить, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
— Вы могли бы целоваться где-нибудь подальше от виллы, а не у самых дверей, — продолжал он, и каждое его слово било по нервам.
Ее глаза расширились. Ланс видел поцелуй благодарности, которым она наградила полковника. Он преднамеренно вызывает ее на ссору, чтобы положить конец сложной ситуации между ними. Ну что ж, видно, наступает долгожданный конец их браку.
— Я не думаю, что для вас это имеет значение, — сказала она устало. — Вы даже не даете мне объяснить.
— Объяснить? Что объяснить?
— Ничего, — сказала она, гнев ее нарастал в ответ на его злость. — Вы мне не поверите. Вы слишком рассержены сейчас, чтобы разумно воспринимать действительность.
Он коротко рассмеялся:
— Рассержен — вряд ли. Испытываю отвращение — вот правильное определение. — «Он глумится так бессердечно». Гейл сжала зубы. — Вы нашли себе другого папашу, наконец-то! Я мог бы догадаться раньше. Прекрасно, я желаю вам счастья.
— Благодарю, — вырвалось у нее. — По крайней мере, он добр, чего я не могу сказать про вас.
— Добр? Старый дурак, потворствующий каждой вашей прихоти?
Гейл вздернула подбородок:
— Какое вам до меня дело?
Ланс не ответил. Его настроение изменилось внезапно. Он отошел в сторону, чтобы дать ей пройти в дверь.
Они вошли в гостиную. Обернувшись, Гейл встретилась с ним взглядом. То, что она увидела в его глазах, заставило ее сердце бешено забиться, на коже от страха выступили капельки пота.
— Вы что-то собираетесь сказать мне? — сдавленным голосом спросила она.
Он коснулся ее руки, и Гейл отодвинулась.
— Вы лучше сядьте, — сказал он.
Она выпрямилась:
— Я могу постоять.
— Как хотите. — Он сделал паузу, словно не желая говорить дальше. — Пока вы принимали ухаживания полковника, у вашего дедушки случился удар.
У Гейл побелели губы.
— Он знал, что я на прогулке?
— Нет. Он хорошо себя чувствовал после сна. Ваша бабушка пошла приготовить чай. Когда она возвратилась, он был без сознания. Приехала «скорая помощь», но уже по дороге в больницу он умер.
Гейл закрыла лицо трясущимися руками и почувствовала, как Ланс ведет ее к длинному дивану у окна на то место, где совсем недавно дедушка приветствовал ее. Она присела, Ланс заботливо подтолкнул подушки ей под спину. Гейл сомкнула пылающие сухие веки, безуспешно пробуя осознать происшедшее. В оцепенении она слышала звон стакана. Когда Ланс сел около нее, ощутила запах бренди. Она отодвинулась, но он обнял ее и принудил выпить. Она выпила, и огонь разлился по ее венам. Щеки горели, но сердце холодным камнем лежало в груди. Она не почувствовала никакой реакции на его близость. Даже не могла плакать, всхлипы без слез сотрясали ее тело.
— Да, — получилось у нее почти шепотом. — Я видела, как он утомлен после вчерашней вечеринки, и я поцеловала его на ночь. — Рыдания сотрясли Гейл, несмотря на ее намерение держаться храбро. Стараясь прийти в себя, она перевела мысли на бабушку. — Бедная бабушка! Где она?
— Ей дали успокоительное, она лежит у себя в комнате.
Шок постепенно проходил. Гейл внезапно осознала близость Ланса. Торопливо она вырвалась из его объятий.
— Я должна идти к ней, — сказала она.
— Она спит. Я только что от нее. — Его голос был нежен, но его обращение было столь же прохладным, как ночной ветер. Лучше бы он ушел и оставил ее наедине с горем. — Мне жаль, что на вас свалилось все сразу, но нельзя терять время, — сказал он наконец. — Желание покойного, да и вашей бабушки, — похоронить его в Гринвиче. Значит, мы должны возвратиться как можно скорее. Я уже звонил в аэропорт и заказал билеты на ближайший рейс. Необходимо, чтобы вы упаковали свои вещи, вещи бабушки и дедушки. Билл вам поможет. — Он повернулся к двери, в которой показался подручный полковника с подносом и поставил его на низкий столик рядом с ними.
Билл Роач с состраданием взглянул на Гейл:
— Мне жаль, миссис ван Элдин, такая тяжелая утрата. Если только я чем-нибудь смогу помочь, я готов…
— Да, — сказал Ланс. — Надо все подготовить к отъезду. Необходимо помочь миссис ван Элдин. Полли Пемблтон не в состоянии ничего делать. Если можно, приготовьте им завтрак и чай. Я надеюсь, мы сможем улететь сегодня вечером.
— Я рад помочь вам. Но как будет расстроен полковник, когда узнает…
С грустной улыбкой Билл оставил комнату, и Ланс переставил стол ближе к окну, где сидела Гейл.
— Уверен, вы не завтракали, — сказал он и сдернул белую ткань с подноса. — Я попросил Берта принести его, когда вы приехали, хотя я не надеюсь на ваш аппетит. — Она наблюдала, как он наливает две чашки чая и передает ей. — Выпейте. Это успокоит нервы. Сигарету?
Гейл отказалась. Ей пришло в голову, что он тоже не завтракал, но она не осмеливалась спрашивать его. Легкое дружелюбие, которое сквозило в разговоре с Биллом, ушло. Он стал бесстрастен и далек, словно незнакомец. Она едва взглянула на еду, зная, что не сможет проглотить ни кусочка. Чай был хорош, тем не менее она не могла пить.
— Еще чашку? — с сомнением спросил он. Когда она покачала головой, он не настаивал. — Не хотите завтракать?
Она кивнула.
— Попробуйте поесть. Ведь вам также придется убеждать свою бабушку немного подкрепиться, правда? — Он встал, посмотрев на ее склоненную голову, хрупкие руки, бессильно лежащие на коленях. — Мы все обговорим, вернувшись домой. — Он глубоко вздохнул. Гейл задавалась вопросом, не является ли это вздохом облегчения. — Я знаю, что между вами и полковником что-то серьезное. Где он, между прочим?