– Завтра жду пораньше, часикам к девяти. – Филипп Филиппович протянул ладонь. – Очень на вас надеюсь. Осветите окруживший меня мрак, как фонарь маяка.
После напутствия обратную дорогу Ванзаров нашел сам.
Супруги Макарские встретили дружеским щебетанием и накормили отменным ужином, рассказывая как бы случайно, какой Сундуков благодетель для всей округи. Ванзаров вида не подал, что знает, благодаря кому потратит выходные зря. Хотя не совсем зря. Пачка во внутреннем кармане делала жертву менее горькой. Он коварно отказался от водки, а пить одному под ласковым взглядом женушки у Лешеньки в горло не пошло. Точнее – не вышло. Так ему и надо. Не будет университетского товарища обманывать. Правда?
Дорогому гостю постелили на диване с окнами в яблоневый сад. Ворочаясь на новом месте, Ванзаров прикидывал, что дельце совсем пустяковое, заодно великолепная тренировка техники мгновенного портрета. Преступника ловить не надо, а логически определить, кто может готовить пакость. Плевое занятие для лучшего сыщика столицы. Комплимент логическим способностям так приятно ласкал гордость, что он невольно повторял слова Сундукова, пока не заснул совсем.
Утреннее солнце не успело выбраться из-за леса, а Ванзаров из постели, как на пороге объявился вчерашний портной. Из массивного свертка был извлечен отменный костюм, да еще сорочка с модным галстуком, и даже щегольские ботинки. Портной не ушел, пока господин Ванзаров не изволил переодеться. Одернул пиджак, разгладил лацкан, чуть натянул рукав и остался доволен работой. А уж как был доволен Ванзаров! Впервые видел в зеркале модного господина, который ему нравился. Прямо франт. Ну а госпожа Макарская зашлась от восторга, чуть молочник не выронила. Наверное, пожалела, что такого красавца упустила. Что с женщинами делает хорошо пошитый пиджак! Ну не в этом дело…
Просив не ждать к обеду и ужину, Ванзаров отправился в замок.
Около семейного гнезда кипела подготовка. Слуги бегали с корзинами провизии, горничные вытряхивали перины и постельное белье, повара чистили кур и капустные кочаны. А посреди хаоса возвышался Сундуков, следя и покрикивая: «Смотрите у меня, ротозеи, чтоб все было как на царском приеме! Иначе голов не сносить». Так грозен его окрик, что казалось, взаправду имеет власть карать и миловать. Хотя логика подсказывала, что домашнего палача с плахой даже его богатство не осилит. Не те времена, знаете ли, просвещение, личная свобода и все такое. Разве по шее дадут, да и то легонько, не батогами, а плеткой. Прогресс налицо.
Приближение раннего гостя Филипп Филиппович заметил издалека, прищурился, оглядел так и сяк и остался доволен.
– А ведь каков красавец! Хорош, шельма! – сказал он добродушно, похлопывая по плечу. – Ванзаров, вам годков… двадцать два, наверно…
– Двадцать четыре, – поправил гордый юноша.
– Вот и отлично! Лет семь еще послужите, связями обзаведетесь, чины получите, а у меня как раз невеста подоспеет. Девице замуж выходить в девятнадцать самое милое дело. А мужчине – как раз к тридцати. Идеальная пара.
Не ожидая невест с утра пораньше, Ванзаров искренно не понял, кого ему сватают.
– Дочка моя старшая, Лидочка. Кто же еще! Вы мне нравитесь, породнимся, всем обеспечу. Ну как, сговорились?
Юный чиновник вежливо отказался, сославшись, что такое решение надо хорошенько обдумать. Сундуков не возражал. Потом так потом.
– Видите, сколько хлопот! – пожаловался он. – И за всем глаз нужен, ничего сами делать не умеют, или разобьют, или перепутают. А тут еще кошка сдохла…
– Какая кошка? – из вежливости спросил Ванзаров, как будто интересуясь породой.
– Да кто ее знает, кошка и кошка. Их у меня с десяток подъедается на кухне. Одной больше, одной меньше – какая разница. Крыс все равно нет. Нашли дохлой за домом.
– Отчего околела?
– Охота вам о всякой ерунде беспокоиться! Слопала гадость – и готова. Подождите, скоро мои враги пожалуют, вот с ними и разбирайтесь… Вы еще животом няньки Федо́ры обеспокойтесь, дорогой сыщик.
– А с ней что случилось?
– Что с бабой глупой может случиться? Обожралась втихую, теперь и мается. Ладно, вы тут осмотритесь, а мне пора. Комната ваша на втором этаже приготовлена, рядом со всеми гостями… Будь они неладны.
Сундуков удалился в глубины дома, раздавая приказы каждому пробегавшему.
Что оставалось? Заняться изучением окрестностей.
Прогуливаясь вокруг дома и уворачиваясь от снующих слуг, Ванзаров неторопливо осматривал величественное владение. Окна на втором этаже были распахнуты, ветерок игриво взмахивал тюлем. Комнаты проветривают в ожидании гостей.
На первом этаже широкие ставни настежь. Из окна виднелась огромная гостиная с обеденным столом. Рядом библиотека и курительная.
Обойдя вокруг и не найдя труп кошки, зато сохранив костюм от известки строительных лесов, Ванзаров направился в дом. На гостя не обращали внимания. Слуги были настолько озабочены поручениями, что по сторонам не зевали. Перед ним задержалась скромная женщина, бросила пугливый взгляд, поклонилась и немедленно скрылась. От слуг отличалась добротным платьем и жемчужным ожерельем на впалой груди. Можно поспорить: явилась сама хозяйка дома, госпожа Сундукова. Вид ее указывал: власть мужа настолько крепка и тяжела, что жене остается повиноваться беспрекословно. Редкий случай в семейной практике.
Предусмотрительность Сундукова зашла так далеко, что в комнате Ванзарова ожидала парочка чемоданов. Якобы приехал из дальних странствий. Филипп Филиппович серьезно заботился, чтобы ничто не выдало обман, а сыщика приняли за гостя.
Не зная, чем себя занять, Ванзаров посидел на кровати, осмотрел пустой шкаф и решил еще погулять.
Коридор разделялся на две половины панорамным окном. Рядом с ним застыл хозяин, рассматривая что-то неприятное, судя по выражению лица. Заметив Ванзарова, подозвал властным жестом.
– Глядите-ка, стервятники слетаются…
Ласковый эпитет достался господам, подъехавшим на трех каретах. Из первой вышла пожилая дама с юношей, державшим ее под руку. Из другой – пара веселых и довольно молодых супругов. С последней изящно сошла стройная дама, закрывшая лицо дорожной вуалью.
– Кровопийцы, дармоеды, изверги, ох, была бы моя воля…
Лучше не знать, что бы случилось тогда. Море крови и горы трупов, не меньше. Как в пьесках Шекспира. Сундуков кипел ненавистью. Отставив дипломатию, Ванзаров спросил напрямик: зачем принимать гостей, если они так опасны?
Филипп Филиппович тягостно вздохнул:
– А что делать? Не прогнать же в шею. Хотя руки чешутся… Родственники, родная кровь, хоть и поганая. Смотрите за ними в оба глаза. Я на вас надеюсь…
Что скажешь: родственников не выбирают. С этим горем приходится мириться.
Ванзарова более не задерживали. Вместо того чтобы оценить возможных врагов наследника, он отправился на половину слуг. Ему указали скромную комнатенку.
Заметив чужого мужчину в дверях, Федора встрепенулась и попыталась встать с постели, на которой сидела, свесив ноги. Гость извинился за вторжение, просил не беспокоиться и вежливо поинтересовался самочувствием, между тем изучая няньку мгновенным портретом.
Женщина неопределимых лет отличалась крестьянским лицом и богатством форм. От нее веяло материнским жаром. Ничем иным, кроме воспитания детей, такая натура заниматься не могла. В это бесполезное дело она вкладывала всю теплоту своего безразмерного сердца.
В другом доме прислуга начала бы кривляться и показывать характер: еще чего, отвечать на вопросы посторонних. У Сундукова дисциплина была железной: раз гость спрашивает, значит, так надо.
– Благодарю, барин, – безропотно ответила Федора. – Уже полегчало…
– А что с вами произошло, почтеннейшая?
Вежливый юноша очень понравился Федоре: такой славный, милый, безусый, а хочет казаться важным, совсем еще несмышленыш. Мысли эти были столь ласковы и чисты, что узнай про них Ванзаров, наверняка бы не обиделся. Нянюшка, одним словом.
– Видно, съела что-то, – словно извиняясь, ответила она. – Так к горлу подступило, думала, наизнанку вывернет. Вот молочком отпилась, и вроде ничего… Благодарствую.
– Неприятность прямо с утра?
– Нет, еще вчера стряслось. Деток ужином кормила, и такая напасть… Не беспокойтесь, барин, все хорошо…
От души пожелав окончательного выздоровления милой женщине, Ванзаров отправился наблюдать за происходящим. Вооружившись аналитическим умом.
Дверь в большой холл была приоткрыта. Он задержался, чтобы оценить поле боя. В дальнем углу около камина расхаживал Сундуков, словно надутый индюк, посматривая по сторонам, явно ожидая появления кое-кого. Гости расположились в креслах вокруг.
Ванзаров подбирал фразу, с которой эффектно войти, как вдруг логика задала простой вопрос: «А что, дружище, ты собираешься выяснять?» Действительно, когда преступление уже налицо, можно нащупать ниточку, которая тянется к страху злодея, и на этом его поймать. Но если ничего не произошло, преступник наверняка уверен в себе. Знает, что умнее всех. А если никто и ничего не планирует вовсе?
К некоторому удивлению, Ванзаров осознал: понятия не имеет, каким образом блеснуть аналитическим умом. Как нащупать опасность, которой нет? И хуже того: как можно убить ребенка в доме его отца на глазах десятка слуг? Хоть аванс возвращай.
Осознав, в какое болото угодил, Ванзаров подумывал было попрощаться с хозяином дома.
Между тем гостей уменьшилось: молодая пара вышла из холла. Сундуков остался с пожилой дамой и ее спутником. И тут совесть подтолкнула Ванзарова в спину, он вошел в гостиную.
– Ну наконец-то! – закричал Филипп Филиппович. – А мы вас ждем. Так ждем… Правда, тетушка?
Ванзаров поклонился даме, забывшей свой возраст. Лицо ее изо всех сил боролось с морщинами, гордая осанка уверяла: «Я вас всех еще похороню». Пытается держаться манер богатой барыни, хотя живет на копейки. Ее сын, молодой человек невнятной наружности и мутного взора, казался сверстником чиновника сыска. Если старше, то на год или два. Не более.