– Госпожа Кунц, мне необходимо решить серьезную проблему.
Барышня скинула ножки на пол и приняла позу покорного внимания.
– Так говорят только полицейские, господин Ванзаров. Неужели вы секретный агент?
– Нет, чиновник сыскной полиции. Вы не угадали, а подслушали. Стенка с комнатой Кряковых слишком тонкая, деревянная.
– Чем же еще заниматься одинокой женщине, запертой в четырех стенах? Не книжки же читать. – Его одарили скользкой улыбкой. – Вас разгадала значительно раньше, чем думаете. Держитесь хорошо, умеете пыль в глаза пустить. Но мой вам совет: постарайтесь для секретных миссий не надевать свежепошитый костюм. Женский глаз это замечает. Да и какой вы миллионщик – повадки дешевые.
– Благодарю за урок. В таком случае не будем тратить время на разъяснения.
Лицо перезревшей дамы стало пустым и мертвым, как у куклы.
– Что нужно от меня?
– Признание в том, что совершили.
– Ничего я не совершала, Лола сама мне подарила скромный презент, у нее таких полная шкатулка. Но если господин Сундуков столь мстителен, что вызывает тайных шпионов, можете забрать. Обыскивать нет нужды, лежит на трюмо.
Рядом с пудреницей переливалась гранями темно-синего камня в ореоле мелких брильянтов крупная брошь. Скромным подарок не выглядел. Какое дело полиции до отношений сестер. Одна удачно вышла замуж и теперь погибает в золотой клетке. Другая – вольная птица, но от свободы хочет удавиться. Говоря между нами, в рифму. Ну да ладно…
Ванзаров ожидал чего-то подобного. Недаром каждый выходной родственники отправляются в сундуковский ад. Вот именно: совсем недаром. С маленькой выгодой. У кого какая выйдет.
Он спросил:
– Отчего вы, такая умная и наблюдательная, морочите мне голову?
– Вам? Морочить? И в мыслях не было…
– Разберем факты. У меня есть два независимых свидетеля, которые видели, как вы заходили в детскую. По времени – вы последняя, кто видел Альберта… здоровым. Прекрасно знаете дом. Вам ничто не мешало применить мышьяк. С вашим умом так просто рассчитать удар: отравление, от которого здоровый ребенок оправится за три дня, надорвет больное сердце наследника. Зачем так спешили? Ведь духовную Сундуков огласит только завтра.
Внимательно изучив красавчика в дорогом костюме без нужных манер, госпожа Кунц поняла, что дело оборачивается скверно.
– Это полная и законченная чушь, – ответила она.
– Наоборот, логично.
– Мне незачем убивать племянника.
– Могу привести десяток причин. Например, самая простая: у вас не сложилась личная жизнь. Как можно отомстить за свои неудачи сестре? Убить ее ребенка.
– Так вы не знаете, господин пронырливый сыщик, что Лолу за Сундукова выдала я. Чуть не насильно. Он так жарко просил моей руки, что у меня не осталось иного выбора, как предложить сестру. Поэтому Филипп ее ненавидит.
– Что же отказались от такого счастья?
Маргарита печально улыбнулась:
– Мужчины мне стали глубоко безразличны.
Она ждала, что мальчишка растеряется, но Ванзаров повел себя так, будто такого признания и ждал:
– Зачем оказались в детской?
– Сама не знаю. – Барышня Кунц укусила безымянный пальчик. – Что-то потянуло. Захотелось посмотреть на ребенка. Он играл на полу, лепетал и приставал с глупыми расспросами. Я поняла окончательно: это не для меня.
– Альберт выглядел здоровым?
– Насколько могу судить… Только за живот держался, сказал, что у него болит.
– И что предприняли?
– Не хватало мне возиться с детскими капризами! У него есть мать, нянька, слуги.
– Совершенно верно, – сказал Ванзаров, вставая. – Еще чего доброго платье рвотой испачкает. Всего лишь маленький гадкий племянник.
– Не вам меня учить, гадкий шпион, – проговорила она тихо.
– Через два часа его не стало. Не мне вам мораль читать… Остаетесь под домашним арестом.
Кунц распахнула объятия:
– Какая скука эта буржуазная жизнь! Заняться, что ли, революцией?
Ванзаров нашел Тасича в детской, где витал тяжкий знакомый запах.
– Как розыски? – спросил доктор, собирая саквояж.
– Близки к завершению, – ответил Ванзаров. – А у вас?
– А у нас сплошные хлопоты. Пришлось заниматься всем семейством, за госпожу Сундукову особенно тревожно.
– Я спрашивал про труп… Извините.
– Ах, это… Как и предполагал: в ротовой полости наглядные следы отравления мышьяком. Желаете взглянуть на подробности?
– Не стоит. Больше мышьяк нигде не нашли?
Сергей Иванович сурово нахмурился:
– Что вы хотите сказать?
– Например, на пальцах ребенка.
– Уж не знаю, каким образом… Ну ладно, не хотел об этом говорить, все равно ничем не поможешь… Действительно, есть. Не знаю, откуда они появились.
Голодным волком Ванзаров принялся бродить по комнате. Доктор наблюдал за «повадками сыщика», готовя живейший рассказ для дружеской вечеринки. Действительно, смешно: полноватый юноша рыщет по комнате не хуже легавой. Особенно позабавило, когда Ванзаров полез в аквариум и вынул черепаху. Осмотрев животное, забавный юноша спросил: «Она мертва?»
Сергей Иванович поддержал игру. Одного взгляда было недостаточно: лапы не шевелятся, голова болтается. Потыкав шприцевой иглой в шею и глаза черепахи, доктор убедился: пресмыкающееся сдохло. Что же смешной юноша выкинет еще?
А Ванзаров вдруг попросил проверить, нет ли мышьяка в аквариумной воде. Раззадоренный Тасич согласился на эту глупость. История будет великолепной! Ради такого не отказался сделать пробу Гутцейта – метод, опубликованный недавно. Всего-то надо зачерпнуть воду пробиркой, заткнуть горлышко промокашкой, капнуть на нее раствором азотнокислого серебра и легонько взболтать. Бумажка окрасилась в лимонно-желтый цвет, а по бокам появилась коричневая кайма. Для полной уверенности Тасич смочил водою и получил окончательное подтверждение: бумага тут же почернела.
– Действительно, мышьяк растворен, – сказал он. – Не понимаю, откуда ему взяться. А вы что-нибудь понимаете?
Ванзаров не стал удовлетворять врачебное любопытство и поступил откровенно по-хамски: не говоря ни слова, выскочил из комнаты. Оставив доктора в глубоком недоумении с дохлой черепахой на руках.
В кабинет Ванзаров вошел без стука. Сундуков смотрел в окно, из которого открывался вид на будущий парк. Лидочка стояла рядом, держа его за руку, будто ожидая повелений отца или стараясь утешить по-своему.
– Ну? – не сдержал вскрика Филипп Филиппович.
Ванзаров попросил отправить ребенка. Короткого взмаха было достаточно, чтобы дочь послушно вышла. Сундуков выражал крайнее нетерпение:
– Кто?
– Сначала позвольте один вопрос.
– Ну что еще?
– Во время обеда Альберт прибежал к вам, о чем просил?
– Да какое это имеет значение?.. Ну хорошо… Просил разрешения взять подарок, черепаху, кажется. Я жду…
– В вашем доме слуги держатся в строгости, – начал Ванзаров, стараясь подбирать слова. – Но дети могут гулять где угодно. Баночка с крысиным ядом была на виду. Очевидно, Альберт решил поиграть с ней. Сунул палец и попробовал белый порошок. Вкус ему не понравился, флакончик был засунут под матрас няньки Федоры. Мне очень жаль, но вы не сможете наказать убийцу, и я не смогу. Это несчастный случай. – Ванзаров вынул из кармана заветную пачку и положил на стол.
Сундуков жест заметил:
– Зачем? Вы их честно заработали.
– Я не могу принять эти деньги. Дело принципа. Прошу простить…
Поклонившись, Ванзаров торопливо покинул замок.
Супруги Макарские как раз уселись за вечерний чай, когда объявился Ванзаров. Влетев в дачный домик, он выскочил в своей одежде. Великолепный костюм просил завтра отнести в замок. После чего, не объяснившись и комплиментов не отвесив, убежал на станцию, откуда уехал первым поездом в Петербург.
Вечером того же дня Ванзаров сидел за большим лабораторным столом. Аполлон Григорьевич вынул никарагуанскую сигарилью, но раскуривать не стал.
– Ну и ну… Милая семейка, нечего сказать. Столько глаз, а за мальчонкой не уследили.
Ванзаров глянул на великого криминалиста:
– Аполлон Григорьевич, вы тоже подумали на несчастный случай?
Лебедев многозначительно хмыкнул:
– Друг мой, вы же сами рассказали. Тело ребенка не осматривал. Хотя если доктор Тасич умеет определять мышьяк методом Гутцейта – он толковый малый.
– А если нет?
– Доктор ошибся?
– Доктор не ошибся. Если убийца остался безнаказанным?
Аполлон Григорьевич присвистнул:
– Не могу поверить. Вы выпустили отравителя из когтей?
– Давайте рассуждать логично, – сказал Ванзаров, слезая с лабораторной табуретки. – Кто, по-вашему, мог быть убийцей?
– Ну, я бы сделал ставку на мать, жену Сундукова.
– Почему?
– Она долго доктора не вызывала. Ждала действия яда.
– Какие у нее могут быть причины?
– Вот уж не знаю… Ненавидела мужа, помутилась рассудком от ненависти, захотела так ему отомстить…
– Еще идеи есть?
– Может, нянька? Флакончик у нее под матрасом нашелся… Остальное могла разыграть.
– Кто из родственников мог это сделать? На ваш вкус.
– Могла старуха, – безмятежно ответил Лебедев. – К старости мозги тупеют и склоняются к преступным деяниям.
– За что вы так о почтенной даме?
– Соврала вам, что не была в детской. Угадал?
– Нам, Аполлон Григорьевич, угадывать неприлично, – сказал Ванзаров. – Что говорит логика? Начать с того, что убийство готовилось заранее. Отравленная кошка, Федорино горе с желудком – не что иное, как проба яда. Первый раз пересыпали, второй – недобор.
– Да, это возможно, – согласился Лебедев. – Кто же пробовал?
– Тот, кто мог знать, где мышьяк хранится в доме. Только он мог оставаться незамеченным в суете подготовки дня рождения.
– Конечно! И это…
– Не спешите… То, что вы посчитали нелогичным для поведения матери, как раз объяснимо: она жутко боялась мужа. И вот накануне праздника внезапная болезнь ребенка. Еще гости приехали. Сплошной позор! Она не стала вызывать доктора, чтобы не разозлить Сундукова. Всего лишь. Теперь нянька. Если бы она знала про флакончик в матрасе – сидела бы смирно, не ерзала. Федора не знала, что его туда засунули. Флакончик ей мешал. Что же до воровки-тетушки, то врала старуха от страха, чтобы не вдаваться в подробности, зачем была в детской. А была она там, чтобы подговорить ребенка прилюдно похвалить черепаху. Что-то вроде бедной гордости.