– Допустим. Но кто же убийца?
Ответил Ванзаров не сразу, собираясь с силами.
– Помните у Пушкина: «Ужасный век, ужасные сердца»?
Лебедев картинно скривился.
– Вы еще Некрасова процитируйте о страданиях народа.
– Некрасов не к месту, – ответил Ванзаров. – Ответ очевиден: мышьяк находился на нижней полке, солонку взяли снизу буфета. Она нашлась в траве, где играли дети. Понимаете, кто мог ее взять?
– Не понимаю, – сознался Аполлон Григорьевич.
– Простая логика поступков, – продолжил Ванзаров. – Свидетели видели, как Альберт играл с черепахой. Ничего странного. Странно другое: черепаха оказалась в аквариуме. Сам Альберт никогда бы ее туда не положил – ему роста не хватит. Значит, кто-то ее вернул. Кто-то знал, зачем это сделал. Няня исключается, она занималась с заболевшим ребенком. Остается кто-то другой. Остается убийца. Сделано это для того, чтобы черепаха не привлекала внимания. Вышло наоборот. Пытаясь скрыть улику, преступник выдал себя.
– Какое отношение имеет черепаха к убийству?!
– Альбертик играл с животным, а потом потянул пальцы в рот. Отчего наглотался яда. Мышьяк был посыпан на панцирь. Черепаха вернулась в аквариум, яд стек с панциря и прикончил ее. Ненужный флакончик был засунут туда, куда проще всего добраться…
Задумавшись, Лебедев отчаянно дернул головой:
– Не может быть!
– К сожалению, может, – ответил Ванзаров. – Маленькая девочка, которую никто не замечает, ходит, где хочет, и делает, что хочет. Она не наследница, она просто ребенок, до которого отцу нет дела. До братика всем есть дело. С ним все носятся. Ее никто не стесняется, отец рассказывает, как оставит наследство Альберту. Лидочка слушает и думает, не по годам умная девочка, что с характером Альбертика наследство будет пущено по ветру. А его надо сберечь. Лидочка очень бережливый ребенок, вся в отца: продает дачникам малину за рубль. Она понимает, что братик должен умереть накануне объявления завещания. Лидочка не разбирается в юридических тонкостях, она думает, что раз папенька объявит брата наследником, ничего уже сделать нельзя. Наследство пропадет. Она спешит. Сначала пробует на кошке, потом на няне, умный ребенок. Для этого солонка очень удобна: посыпать нянину еду и посмотреть, что будет. Но Лидочка теряет солонку на прогулке. Остается флакончик.
– Ребенок не мог знать, что подарят черепаху! Хотите приписать ей такое коварство?
– В чем-то вы правы, – согласился Ванзаров. – Мы никогда не узнаем, как Лидочка собиралась накормить Альберта мышьяком. Ей сопутствовала удача: подарок тетушки Начкиной. Умная Лидочка быстро сообразила, что делать. Оставалось подговорить брата, чтобы отец разрешил играть с подарком уже сегодня. Что Альбертик и проделал за обедом. Он всегда получал, что хотел… Лидочка вытаскивает черепаху из аквариума, посыпает мышьяком. И дает братику. А потом возвращает черепаху обратно. Когда Лидочка уходит во двор, она ненадолго отходит от кухарки, идет в комнату Федоры и прячет в матрасе мышьяк. Все удается потому, что ребенка никто не замечает. Она буквально невидима. Может делать все, что придумает.
– Понимаю ваш поступок, – проговорил Лебедев, швыряя нетронутую сигарилью в мусорную корзину. – Какой бы Сундуков ни был, но дочь-убийца – непосильная ноша для отца.
– Иногда лучше не знать, – ответил Ванзаров. – Жаль, что человек не умеет забывать по собственной воле.
– Ужасный век, ужасные сердца, – проговорил Лебедев.
Ванзаров молчал.
Бригелла
Неприятности в карантине коварнее неприятностей обычных.
Варвара поняла это, стоя с чемоданом и сумкой на выходе из аэропорта Гульельмо Маркони. Винить было некого. Нет, конечно, была конкретная персона, из-за которой она оказалась в глупейшей ситуации. Вот только обвинять ее Варвара не желала. Кто виноват, знала. А вот что теперь делать…
…Все началось с того, что пришла информация: чартер для российских граждан будет отправлен завтра утром.
Варвара глянула на часы: у нее оставалось меньше суток. Потратить их с пользой и удовольствием негде. Библиотеки закрыты. Знаменитая опера, Teatro Comunale di Bologna, закрыта. Театры на замке. Болонский университет закрыт. Палаццо закрыты. Закрыты музеи. Национальная пинакотека Болоньи закрыта. Соборы и базилики закрыты. Гулять по пьяцца Маджоре и улицам нельзя. Осадное положение. Больницы переполнены. Властвует страх, как во время чумы.
И потому Варваре захотелось остаться.
Русский авось, которого мы иногда стесняемся, нашептывал: «Давай, давай, старушка, попытай удачу, рискни, авось выгорит!»
Умной половиной разума Варвара понимала, что сидеть в Италии – все равно что сидеть в тюрьме. Но шальная жилка подзуживала поступить нелогично, глупо, бессмысленно и недальновидно. И это самые мягкие из эпитетов, какими наградил бы дед, если бы узнал о внезапном желании Варвары. Хорошо, что он не знал. Пока не знал…
Не было ни единого шанса, чтобы остаться. Жить в номере нельзя. Гостиница уже была закрыта на карантин, Варвару поселил в качестве большого одолжения лично коммиссарио Филиппе. И только до чартера.
В номере уборку не делали, полотенца не меняли, ресторан не работал. Портье не мог дождаться, когда синьорина освободит номер. А еще умники из авиакомпании позвонили на рецепшен гостиницы. Так что портье включил обратный отсчет, когда повесит на гостиницу замок и отправится домой попивать кьянти.
Оставалось только собирать вещи. И Варвара принялась их собирать.
Тут разум с отвагой устроили отчаянную схватку. Разум требовал поставить будильник пораньше, чтобы успеть в аэропорт. Отвага, сестра глупости, соблазняла поспать подольше.
Выбрать победителя Варвара не могла, злилась и закидывала вещи в чемодан.
Спать легла около полуночи. А в четыре утра разбудил заботливый негодяй и пожелал ей доброго утра.
Портье был так мерзок, что собрал синьорине бутерброды в дорогу и вызвал такси. Которое прибудет через двадцать минут. Как раз чтобы синьорина успела спуститься вниз.
Варвара выдавила из себя благодарность по-итальянски, а про себя пожелала портье, чтобы карантин стал для него кромешным адом. Какой устроят жена и дети, если сидеть с ними дольше двух часов.
Город был пуст. Такси везло Варвару в аэропорт, как возят президентов: по «зеленой волне». Как назло, шину не прокололи, бензин не кончился.
Варвара втащила чемодан в зону отправления за два часа до отлета. На таблице вылетов в строке чартера горел зеленый огонек. Даже погода выгоняла Варвару из Италии, желая принять в Петербурге.
Российские граждане, убегавшие от эпидемии, но еще не привыкшие носить маски, толпились у стойки регистрации.
Варвару охватила тоска. Вспомнив, что презирает любые очереди, она оттащила чемодан к дальнему ряду кресел и устроилась как можно уютнее. Оставалось только закрыть глаза и вздремнуть.
Варвара закрыла и вздремнула. Да так крепко, что прослушала объявления о завершении регистрации и призывы к «синьорина Ванзарофф» срочно подойти к стойке регистрации.
Варвара проснулась, когда до вылета осталось три минуты. Она подхватила багаж, подбежала к стойке и выдала пятьдесят оттенков отчаяния пассажира, опоздавшего на самолет.
Менеджер авиакомпании могла только посочувствовать: самолет уже выруливал на взлетную полосу. Запрыгнуть на ходу в него еще никому не удавалось. Не считая голливудских боевиков.
Варваре предложили перенос на следующий чартер, только неизвестно, когда будет рейс. И будет ли вообще.
Выразив глубокую благодарность, Варвара оставила для связи свой номер.
Радоваться мешала совесть.
Варвара отлично знала, кто именно помог ей опоздать на самолет. Укоры совести смела волна счастья: она осталась в Италии! Но как только Варвара вышла из аэропорта, волна схлынула, а брызги высохли. Она осознала всю глубину глупости, которую натворила.
Банальный вопрос: где жить?
В обычное время он решается настолько просто, насколько хватает денег. Но сейчас… В карантине…
Куда деваться?
Гостиницы закрыты. Знакомых в Болонье нет. Не считая коммиссарио полиции Филиппе. Не просить же его пожить в тюремной камере? Сыро, и завтраки плохие…
Реальная перспектива коротать дни до чартера в транзитной зоне аэропорта показалась столь ужасной, что Варварой овладело незнакомое чувство. Чувство паники. Паники, когда хочется зажмуриться и визжать, пока кто-то большой и добрый спасет…
Даже маленькой девочкой таких глупостей Варвара себе не позволяла. Тем более не позволит, когда стала большой. Она умная, сильная, решительная, сообразительная, начитанная, образованная, знает несколько языков, пишет диссертацию. И да, она знает, что делать в дикой ситуации, которую сама же и устроила.
Варвара нажал иконку вотсапа.
– Де-е-ед, – произнесла она, привычно растягивая «е».
– Рейс перенесли, отменили или задержали? – вместо приветствия спросил дед.
Он умел сразу схватить суть происходящего.
– Я опоздала, – сказала Варвара, чувствуя, как горят уши.
– Блестящий поступок, мадемуазель…
Оправдываться байками, что уснула в зале отправления, было бесполезно: дед умел отличать вранье даже по вотсапу. Он слишком хорошо знал способности внучки, чтобы поверить в такую внезапную слабость. Непростительную для фамилии Ванзарова.
– Что мне делать? – только спросила Варвара.
– У тебя есть шанс изучить жизнь итальянских бомжей. В жизни пригодится, – ответил дед.
Что и следовало ожидать. А вот утешений от него ожидать не следовало.
– Подскажи идею, куда мне деваться? – спросила Варвара, намекая на международные знакомства деда.
– Из любой ситуации есть простой выход. Ищи его. То есть думай. Если не забыла, как это делается. Когда найдешь – позвони.
И дед отключился.
Варвара ощутила нечто вроде подзатыльника. Виртуального, но крепкого. Как раз такого, какой ей был нужен.
Она посмотрела на смартфон.
Вместо сопливой чуши, какой украшают экран некоторые девушки, Варвара держала старинную фотографию. Господин крепкого сложения, в парадном мундире, с орденом на шее смотрел на праправнучку строгим и мудрым взглядом. Как будто укорял, что его кровь, его наследница по прямой натворила столько глупостей. И хуже того, забыла девиз, с которым ее воспитывали с детства: «Правильное решение – всегда простое». Настолько простое, что его трудно заметить.