Что тут поделать? Полиция обязана защищать общество от бед и напастей. Тухля с ружьем – опасность нешуточная.
Последним зевком прощаясь со сном, Ванзаров протопал голыми пятками мимо обиженного друга к платяному шкафу.
– У тебя там ружья? – с надеждой спросил Тухля, искренно думая, что каждый полицейский хранит дома арсенал. Именно в платяном шкафу. Чтобы побольше влезло.
Распахнув створку, Ванзаров прикинул, какой из двух костюмов надеть.
– Нет выбора, – сказал он, снимая чистую сорочку, – поеду с тобой, на месте покажу, как пользоваться ружьем.
Тухля издал клич воскресного охотника.
– Veni, vidi, vici![25] Я знал, ты настоящий друг! Чудесно! Там отличная компания, познакомлю тебя! Спасибо, Пухля!
– Не смей называть меня так при людях.
– Не буду, не буду, Пухля. Я так рад! Вместе едем на охоту! Давно об этом мечтал.
– Надеюсь, охотникам раздают воздушные ружья?
– Мне сказали, что стрелять будем… э-мм, как его… шрапнелью… или дробью…
Ванзаров пожалел, что не держит в доме бинты, йод, корпий, а по соседству не живет доктор. Воскресные охотники не знали, какую опасность пригласили. Тухля с дробовиком – хуже разбуженного медведя. Кому пришло в голову позвать его на охоту? Наверняка человеку отчаянной храбрости. Не дорожит собственной жизнью.
Застегнув теплое пальто, Ванзаров натянул шапку модного фасона «Рафаэль».
– Поехали, охотник.
– Dictum factum![26]
– Во сколько отправление поезда?
– Без четверти девять.
– Надеюсь, опоздаем.
– Успеем! У меня извозчик ждет… Итак, ни пуха ни пера! – крикнул Тухля и смачно плюнул через левое плечо.
Счастье, что в доме Ванзарова не водилась жена. Женщины не понимают, как важно соблюдать охотничий ритуал на удачу. После него старинному другу было бы запрещено появляться в доме. В холостой жизни есть свои прелести, господа. Дамы, просим прощения. На правду не обижаются. Ну, или делают вид…
Вокзал Приморской Сестрорецкой железной дороги находился за островами[27], на левом берегу реки Большая Невка, между Новодеревенской улицей и Новодеревенской набережной. Буквально напротив знаменитого ресторана и театра-сада «Аркадия», где кипел вулкан веселья и неуемного разгула.
Ветка железной дороги имела протяженность 36 километров, начиналась в местности, именуемой Новая Деревня, и упиралась в Сестрорецк, где стараниями господина Авенариуса был построен роскошный и жутко модный курорт. Дорога была частной, владело ею акционерное общество во главе с тем же мудрым Авенариусом. В летний сезон, с мая по сентябрь, дорога перевозила дачников и курортников. Зимой терпеливо несла убытки и была рада любому пассажиру.
Здание вокзала размещалось в большом двухэтажном деревянном доме, смахивающем на сказочный дворец: с каменной трубой, изящной башенкой и покатой крышей. Дощатый перрон вокзала исчез под ледяным настом, зато электрические фонари горели исправно. В ранний час они разгоняли январский сумрак. Электричество пропадало зря. Смотреть не на что. Перрон был бы окончательно пуст, если не считать пары господ.
Они перетаптывались, дымя папиросами и посмеиваясь. И привлекли внимание глаза, который подмечает все. Господа были в длинных дорогих пальто с меховыми воротниками, подпоясанные широкими поясами, вышитыми гарусом, с которых свисали охотничьи фляжки с серебряными стаканчиками, патронташи и кавказские кинжалы в ножнах. Головы согревали дорожные меховые ушанки. За плечами торчали оружейные чехлы. Грозным видом они напоминали ополчение Минина и Пожарского, которое собралось освобождать лес от зайцев. На их грозном фоне Тухля выглядел скучным обывателем.
Прибывших заметили, приветливо замахали. Явно смущаясь, Тухля подошел. Охотники принялись хлопать его по плечам, выражая удовольствие. Тухля так оробел, что забыл о приличиях.
– Господин Тухов, познакомьте нас, – напомнил господин с бородкой, как у Мефистофеля.
Тухля засмущался, хмыкнул и поворотился на манер конферансье.
– Господа, позвольте представить… Мой старинный друг Пух… – Тухля опомнился и свернул на шутку: – Пух-пух-пух!.. Ха-ха-ха… господин Ванзаров… Прошу любить и жаловать.
Ванзаров отдал сдержанный поклон. Ему ответили. Тухля продолжил церемонию. Приятный господин с бородкой оказался Кукульским. Его напарник с пышными усиками – Малочаев. Иных подробностей Тухля пожалел. Ванзарову ни к чему было признаваться, что он служит в полиции: это могло произвести не лучшее впечатление. Если не сказать удручающее. Многие образованные господа считали общение с полицейскими ниже своего достоинства. Руки бы не подали. Чтобы не запачкаться. Такие чистюли, брезгуют кровавыми палачами царского режима.
– Где же наш состав? – Тухля огляделся, как адмирал, случайно утопивший флот.
– А вот и он, – Кукульский указал пальцем в утреннюю мглу.
Шипя и пыхтя, выплыл будто игрушечный паровозик. Размером чрезвычайно напоминал вагончик конки. Это был настоящий паровоз, конструкции танк-паровоз, потому что котел у него находился не снаружи, как у больших собратьев, а внутри. Что делало его компактным и обаятельным. Маленький паровозик нес гордое имя: тип 0-2-0, модель 45 Коломенского завода. Из крыши торчала крохотная труба, зато настоящая, как у взрослых. Из трубы поднималось тонкое облачко пара. За собой паровозик притащил пару дачных вагонов. На большее сил не хватало. Да и не нужно больше.
Вагоны встали рядом с пассажирами. Из первого выпрыгнул обер-кондуктор, приветствовал и просил не задерживаться: несмотря на пустое расписание, лучше отправиться вовремя. Билеты не спросил. Из чего следовало понять: вагон на воскресную охоту выкуплен целиком. Правила позволяли, а владельцы дороги были рады заполнить пустующую кассу. В каждом дачном вагоне помещалось 36 пассажиров.
– Минуточку, любезный, – ответил Малочаев. – Наши прибудут, тогда и тронемся.
Оставался последний шанс спасти от беды. Извинившись, Ванзаров отвел Тухлю в сторонку.
– В «Аркадии» сейчас отменный завтрак, – сказал он в стиле вечного искусителя. – Многие приезжают специально ради него.
Сглотнув слюну, Тухля героически мотнул головой.
– Два шага – и мы в теплом ресторане, безграничный выбор закусок, вино, коньяк, ликеры, – продолжился соблазн.
Тухля держался из последних сил.
– На охоту поедешь в следующий раз. Да хоть летом. Обучу тебя в полицейском тире, и езжай на здоровье. А сейчас самое время позавтракать. Угощаю. Все, что пожелаешь.
Казалось, еще немного – и аппетит победит. Но тут чаша весов качнулась.
– Нет, не смей отговаривать, – заявил Тухля. И освободил локоть.
– Ты мало знаком с этими господами. Охота тебе с ними?
– Я так хочу, – капризно заявил Тухля. – Не смей мешать. Лучше помогай, раз сам вызвался.
Была веская причина, которая заставила обжору променять отличный завтрак в тепле на гулянье по снегу на морозе. Логика подсказывала, но подозрение Ванзаров держал при себе. Бесполезно уговаривать: Тухля уперся. Упирался он не хуже барана в новые ворота. Что жена его, несчастная женщина, многократно испытала на себе.
Со стороны площади к перрону подкатили высокие сани, в каких тесно-тесно помещаются два пассажира. Откинув меховое покрывало, выпрыгнул господин в распахнутом кремовом пальто, явно привезенном из Парижа. На голове у него была лихо заломлена поярковая[28] тирольская шапочка с перышком. Господин что-то сказал извозчику, лицо которого скрывал воротник огромного тулупа и надвинутый на лоб малахай[29]. Из саней он прихватил пару ружей с патронным подсумком и бодрым шагом направился к поезду. Извозчик дернул поводья, разворачивая лошадь, отъехал на некоторое отдаление и остановился.
Кукульский с Малочаевым дружно издали радостный возглас:
– Ну наконец-то! А мы заждались!
С ними господин поздоровался за руку и повернулся к Тухле.
– Господин Тухов, рад видеть. Это вам. – И протянул оружие.
Тухля опасливо покосился на друга, ища одобрения. Ванзаров был непроницаем. Собрав волю в кулак, Тухля ухватился за ложбину, где ствол переходит в приклад.
– Вы с приятелем?
Сжимая ружье, Тухля назвал друга и представил того, кто был душой и заводилой компании: господин Квадри. Главному охотнику было чуть за сорок, лицо чисто выбрито, взгляд задиристый, веселый и умный. Мизинец левой руки украшал массивный перстень с изумрудом и золотой буквой «К». Судя по брильянтовой заколке в галстуке и золотой цепочке с брелоками на жилетке, господин Квадри был состоятельным. К тому же женатым. Ванзаров ответил сдержанным поклоном.
– А где Семеновский? С вами должен был приехать, – спросил Кукульский.
Квадри отмахнулся, дескать, что тут поделать.
– Захворал наш Семеновский, утром прислал записку, что дома будет отлеживаться. Без него недурно проведем время. Не так ли, господа?
– Что же, Виктор Андреевич, не захватили ваш великолепный «Штуцер-Экспресс»?[30] – спросил Малочаев.
Вместо знаменитой двустволки на плече Квадри лежал карабин «Монтекристо» 12-го калибра бельгийской фабрики. Дешевое, но достойное оружие.
– В починку отдал, винт разболтался. Не будем терять времени, господа. В путь! – Он указал на вагон.
Кукульский вошел первым, за ним Малочаев, подхватив ларец в виде баула, что стоял у его ног. Тухля прошествовал в вагон, сжимая ружье как копье. Ванзаров с Квадри обменялись любезностями, уступая черед войти. На правах хозяина Квадри настоял быть последним. Обер-кондуктор захлопнул за ним дверь.
Паровозик отчаянно загудел, состав мягко тронулся.
Вагон освещали керосиновые фонари. Было зябко, изо рта шел пар. Охотники расположились на лавках в середине вагона. Малочаев раскрыл ларец, который оказался