Когда в 15.10 снова взвыли ревуны, Левченко испытал какое-то странное облегчение, словно лопнул застарелый нарыв, мучивший его последнюю неделю, и вместе с гноем стремительно уходила боль. Операторы радара постарались и засекли появившиеся самолеты на расстоянии около 80 миль, поэтому времени, чтобы приготовиться к отражению атаки, было более чем достаточно. «Чапаев» поднял оставшуюся девятку истребителей, хорошо хоть удалось быстро исправить все повреждения, Яки после боя оказались изрядно потрепаны. Но механики совершили чудо, хотя иногда даже чудеса бывают бесполезными.
На этот раз вражеские летчики избрали другой строй. Все самолеты шли на высоте четыре километра, около сорока истребителей были выдвинуты немного вперед, остальные держались чуть выше торпедоносцев. Зато «Хеллдайверы» поднялись на высоту шесть километров без всякого сопровождения, правильно угадав, что у русских осталось слишком мало самолетов и атаковать они будут, конечно же, главную угрозу — торпедоносцы.
Бой получился коротким и жестоким. Снова сказалось огромное численное превосходство противника, которое стало еще больше после первого столкновения. Никакое мастерство не поможет, если перед тобой шестеро врагов, а уходить ты не имеешь права. Русские летчики сделали все и даже больше, пятнадцать «Хеллкэтов» были сбиты в считаные минуты. Какой-то безумный Як, кажется это был как раз уцелевший после первой схватки комэск-2, даже прорвался к торпедоносцам. Меткая очередь по мотору ведущего «Авенджера» — и тот, волоча за собой толстый хвост черного дыма, почти отвесно пошел вниз. Но на хвосте уже висела четверка «Ведьм», а левое крыло уже было изодрано в клочья тяжелыми пулями «Кольтов». И тогда русский пилот сделал последнее, что ему оставалось, он направил свой истребитель прямо в лоб лидеру второй эскадрильи «Авенджеров». Тяжелый самолет судорожно заметался, Пытаясь увернуться от столкновения — напрасно…
Воздушный бой завершился. Снова союзники потеряли вдвое больше самолетов, и снова бой завершился победой союзников, так как ударные самолеты сейчас могли спокойно разбираться с русскими кораблями. Моряки на надстройках, наблюдательных постах, у зенитных орудий замерли в напряженном ожидании, однако противник не торопился. Почему-то торпедоносцы начали выписывать круги, держась на пределе прямой видимости эскадры, но приближаться не торопились.
Впрочем, загадка разрешилась довольно быстро. Потрепанные истребительные эскадрильи противника перестроились и бросились на линкор. Загрохотали зенитные орудия, выплевывая струи раскаленного металла в сторону «Хеллкэтов», которые с воем пикировали прямо на «Советский Союз». Чуть помедлив, открыл огонь и «Кронштадт», но его четыре спаренных сотки, да еще расположенные в кормовой части корабля, мало чем могли помочь. Вскоре к резким ударам соток примешался треск счетверенных 37-мм автоматов. Воздух был исполосован сеткой голубоватых трасс, но, увы, самолеты противника казались заколдованными. Они играючи проскочили казавшуюся непроницаемой огненную завесу, и вот уже струи пуль ударили по надстройкам линкора. Да, прямым попаданием 100-мм снаряда один из «Хеллкэтов» был разорван в клочья, еще один истребитель резко дернулся в сторону, задымился, но остальные сделали свое дело — отвлекли на себя огонь зениток. К счастью, даже броня автоматов выдерживала пулеметные очереди. Здесь стала ясна серьезная ошибка, которую допустил адмирал союзников. Если бы хоть часть истребителей была вооружена ракетами или бомбами, штурмовой удар был бы гораздо эффективнее. Но Левченко не знал, что адмирал Биссет предпочел играть с минимальным риском.
Ведущая эскадрилья торпедоносцев разделилась, забирая «Советский Союз» в клещи, десять торпедоносцев оказались на правом крамболе, семь — на левом. Перекрывая захлебывающийся треск мелкашек, ударили 152-мм башни. Они стреляли на недолетах, ставя водяную завесу на пути приближающихся «Авенджеров». Если бы торпедоносец врезался в водяной столб, поднятый разрывом снаряда, он был бы обречен. Однако американцы не собирались действовать согласно русским наставлениям, «Авенджеры» даже не подумали прижиматься к поверхности моря и ниже ста метров не спускались, и поставленная завеса оказалась просто бессмысленной.
Все-таки один из торпедоносцев был сбит, однако остальные сбросили торпеды и дистанции около 600 метров. Громадный линкор, накренившись, начал описывать широкую циркуляцию, стараясь уклониться от сброшенных торпед. Офицеры-зенитчики намеревались перенести огонь на следующую волну торпедоносцев, однако те продолжали с издевательским спокойствием кружить на горизонте, выжидая результатов первой атаки.
Пенные дорожки торпедных следов, казалось, еле движутся, и линкор с легкостью от них увернется, это ему почти удалось. Но только «почти», потому что две торпеды все- таки попали в правый борт. Хваленая система Пульезе не выдержала. Если попадание в районе миделя еще было нейтрализовано и в котельных отделениях ощутили лишь сильнейший удар, выбивший предохранители электрических цепей, то попадание в корму, чуть впереди кормовой башни главного калибра, оказалось гораздо более серьезным. В обшивке образовалась огромная пробоина, фильтрационная переборка не выдержала и дала течь. В считаные минуты корабль принял около 3000 тонн воды и получил небольшой крен на правый борт. Это пока не вызывало опасений, но порадоваться Левченко не успел, потому что теперь в атаку бросилась вторая эскадрилья торпедоносцев. Адмирал уже понял, что кто-то из вражеских офицеров руководит действиями авиагруппы, координируя и направляя атаки, о такой тактике он пока еще не слышал. Видимо, американцы тоже имели что скрывать.
Но в этот момент, как говорится, не было счастья, да несчастье помогло. Резкий отворот «Советского Союза» поставил на пути торпедоносцев «Кронштадт», послушно следовавший за флагманом. «Чапаев» благоразумно держался поодаль, сразу заметив, что целью вражеской атаки стал именно линкор.
Конечно, «Кронштадт» был маневреннее линкора, но его зенитная батарея была слабее, да и атака получилась какой-то спонтанной, к ней не были готовы ни пилоты, ни командир крейсера. И все-таки летчикам сориентироваться и изменить план действий было гораздо легче. Эскадрилья британских «Авенджеров» разделилась аккуратно пополам, семь самолетов зашли с правого борта, семь с левого. Опыта отражения подобных атак у русских не было. Конечно, на маневровых планшетах отрабатывалось нечто подобное, но совсем иное дело в море, с настоящим противником. Поэтому «Кронштадт» получил сразу пять попаданий — четыре в левый борт и одно в правый. Что самое скверное, две торпеды ударили практически в одно место — прямо под носовую надстройку. ПТЗ не выдержала, и вода хлынула в котельные отделения левого борта. Крейсер сразу получил большой крен и резко сбавил ход.
А что пикировщики? Оказалось, они только выжидали удобного случая и дождались — командир «Чапаева» слишком оторвался от артиллерийских кораблей. Вот тогда «Хеллдайверы», перестроившись в колонну, начали пикирование. Немногочисленные зенитки авианосца не могли остановить противника, но корабль сохранил маневренность легкого крейсера, поэтому большинство бомб безвредно разорвались в воде, засыпав осколками артиллеристов. Лишь одна попала в кормовой элеватор и взорвалась в ангаре. Тяжелая плита, подброшенная взрывом, взлетела в воздух и с лязгом рухнула на полетную палубу. В ангаре после двух воздушных боев не осталось ни одного самолета, система заправки бензином была осушена, поэтому возникший было небольшой пожар удалось быстро потушить.
Когда вражеские самолеты убрались, Левченко облегченно вздохнул и чуть было не перекрестился, забыв о том, что он правоверный коммунист. Хотя, если говорить честно, радоваться особенно было нечему. Правда, командир аварийной партии доложил, что повреждения удалось локализовать, однако поступление воды в корме не прекращалось, и был затоплен погреб кормовой башни главного калибра. Линкор сел кормой на метр, но крен удалось выровнять контрзатоплением и, в общем, никаких особых неприятностей не имелось, разве что полная скорость снизилась узла на полтора. Командир «Чапаева» сообщил, что повреждена полетная палуба, корабль больше не может принимать самолеты, хотя возможность взлета сохранилась. Впрочем, это было чисто схоластическое замечание, все равно ни поднимать, ни принимать было нечего. И лишь в этот момент Левченко вдруг вспомнил об отправленных в никуда штурмовиках. Как они там?
Как раз в этот момент в боевую рубку влетел флагманский связист. Если раньше он был просто бледным, то сейчас цвет лица иначе как иссиня-зеленым назвать было нельзя.
— Сообщение командира эскадрильи пикировщиков!
— Что там? — недовольно буркнул Левченко.
— Обнаружена вражеская эскадра!
— Сколько?! — Левченко понял, что дал петуха.
— Три линкора и восемь эсминцев… И еще какие-то корабли. Дистанция около 250 миль.
— Сколько??!!
— Три линкора и восемь эсминцев, — убито повторил связист. — Скорость более двадцати узлов, идут прямо на нас.
— Та-ак… — протянул командующий. — И что прикажете делать? — повернулся он к командиру линкора и начальнику штаба.
— Уходить, — еле слышно произнес Иванов. — Эти звери нам сейчас не по зубам.
— А «Кронштадт»?
— Пусть выкручивается сам. Пытаясь спасти крейсер, мы погубим и два остальных корабля. Причем уходить надо в любом случае, если они успеют провести третью атаку, нам всем конец, потому что теперь бомбы будут нести абсолютно все.
— А вы знаете, что с нами за это сделают? — снова фальцетом взвизгнул Левченко.
— Знаю, — еще тише ответил командир линкора. — Но так мы хотя бы спасем два корабля. Останемся — и сами погибнем, и корабли погубим.
— Новое донесение! — визгливо сообщил капитан-лейтенант. — Обнаружены четыре авианосца и многочисленный эскорт. Еще он передал: «Вижу истребители, атакую».
— И что дальше?
— Дальше ничего.
Левченко вдруг ощутил прилив неконтролируемого бешенства. Он вдруг размахнулся и со всего плеча врезал связисту по зубам, тот покатился по палубе, плюясь кровью. Но, странное дело, облегчения адмирал не ощутил.