4. Выполнение поединка предполагает соблюдение известных, установленных обычаев, правил (дуэльный ритуал).
Так называемый дуэльный ритуал включал в себя, в частности, следующие определения: формы и степень оскорбления; время проведения дуэли, возможность отсрочки, поведение соперников перед поединком; место проведения дуэли; дуэльное оружие (холодное оружие, пистолеты); поведение соперников и секундантов во время боя.
Традиционно принято различать два вида оскорбления: словесное оскорбление и оскорбление действием.
Наиболее сложным вопросом всегда считался вопрос о степени тяжести нанесенных оскорблений. На этот счет всегда были разногласия. Например, М. И. Драгомиров, довольно скептически смотревший на такие вещи, в своей брошюре «Дуэли», изданной в 1900 году, замечал: «Рукоприкладство в пьяном виде – не позорящее рукоприкладство (то есть не оскорбление чести), а скверная народная привычка… Если <это> случилось совсем в ограниченном товарищеском кружке, а люди порядочные, сплетничать и трезвонить нечего».
Обычно дуэли проводились не ранее чем на следующее утро после состоявшегося вызова. Проведение дуэли немедленно после принятия вызова было значимым отступлением от нормы. Подготовка к дуэли требовала времени.
За это время секунданты должны были согласовать время, место и условия дуэли, возможно, осуществить попытки к примирению сторон, то есть выполнить обязательные требования, связанные с правильной ее организацией.
По-французски немедленный поединок с применением оружия назывался «rencontre» (дословно – «встреча», «стычка») и случался в России довольно редко.
Роль секундантов в дуэли очень важна, так как именно они отвечают за соблюдение всех правил дуэли и служат гарантией того, чтобы дуэль не превратилась в обычное убийство. Кроме того, секунданты до начала дуэли должны сделать все для примирения сторон.
Однако бывали исключения, когда дуэль проходила практически без подготовки.
Например, известен случай, произошедший со знаменитым дуэлянтом и бретером графом Ф. И. Толстым по прозвищу Американец, который описывает в своей книге А. В. Востриков: «Раз собралось у Толстого веселое общество на карточную игру и на попойку. Нащокин с кем-то повздорил. После обмена оскорбительных слов он вызвал противника на дуэль и выбрал секундантом своего друга. Согласились драться следующим утром. На другой день, за час до назначенного времени, Нащокин вошел в комнату графа, которого застал еще в постели. Перед ним стояла полуопорожненная бутылка рома.
– Что ты это ни свет ни заря ромом-то пробавляешься! – заметил Петр Александрович.
– Ведь не чайком же мне пробавляться.
– И то! Так угости уж и меня. – Он выпил стакан и продолжал: – Однако вставай, не то мы опоздаем.
– Да уж ты и так опоздал, – отвечал, смеясь, Толстой. – Как! ты был оскорблен под моим кровом и вообразил, что я допущу тебя до дуэли! Я один был вправе за тебя отомстить; ты назначил этому молодцу встречу в восемь часов, а я дрался с ним в шесть: он убит».
Аргументы в пользу немедленной дуэли могли быть и прямо противоположными. За обедом на князя Шаликова рассердился его знакомый и вызвал его на дуэль. Шаликов сказал: «Очень хорошо! Когда же?» – «Завтра!» – ответил знакомый. «Нет! Я на это не согласен! За что же мне до завтра умирать со страху, ожидая, что вы меня убьете? Не угодно ли лучше сейчас?» Все присутствующие посмеялись, и в результате дуэль не состоялась.
Выбор дуэльного оружия диктовался многими факторами. Обычно оружие выбирало оскорбленное лицо.
Учитывались также и другие обстоятельства.
На выбор оружия влияла способность владения им обоими противниками.
Фехтование в юнкерском училище являлось обязательной дисциплиной, поэтому дуэль с применением холодного оружия офицера со штатским противником, не владеющим холодным оружием, была практически предрешена, что не являлось справедливым и не делало чести победителю. Напротив, дуэль на пистолетах в значительной степени уравнивала шансы. Однако при этом случаи смертельного исхода или причинения тяжкого ранения возрастали в разы. В связи с этим при тяжком оскорблении в России (а в России практически все оскорбления расценивались как тяжкие) обычно выбирались пистолеты.
Поединок на пистолетах мог происходить с места или со сближением.
При условии дуэли со сближением противники по команде секундантов могли начинать движение от установленного секундантами исходного рубежа до барьера. Обычно в данном случае дуэлянт мог произвести выстрел в любое время, в том числе и не начав движения.
Однако секунданты могли согласовать и некоторые особенности для начала стрельбы.
Для производства второго выстрела стороны должны были: либо остановиться, либо противник, оставаясь на месте, вызывал к барьеру стрелявшего первым, либо он продолжал движение до барьера, либо к барьеру выходили оба.
Как указывает А. В. Востриков в «Книге о русской дуэли», «возможны были два принципиально различных решения – назовем их условно «тактикой первого выстрела» и «тактикой второго выстрела». «Тактика первого выстрела»: оставаясь на месте, тщательно прицелиться в движущегося навстречу соперника и постараться поразить его первым выстрелом. Стрелять лучше всего в тот момент, когда соперник остановится и начнет наводить оружие и прицеливаться. «Тактика второго выстрела»: сразу же по команде энергично выдвинуться к барьеру и оттуда или спокойно прицеливаться в приближающегося противника, или спровоцировать его на неподготовленный выстрел, вызвать на барьер и стрелять с минимального расстояния. «Тактика первого выстрела» делала ставку на меткость; по сути, это была пассивная тактика. «Тактика второго выстрела», наоборот, делала ставку на психологическую и эмоциональную агрессию, на умение вывести соперника из равновесия. «Первый выстрел» требовал рассудительности и расчетливости, «второй» – азарта и риска. Однако, если учитывать характеристики оружия, которым пользовались дуэлянты в первой половине XIX века, и естественную невозможность спокойно стоять под прицелом, – вторая тактика была более надежной».
Природа дуэли и ее место в системе уголовного права
Отношение к дуэли в обществе всегда было неоднозначным.
С одной стороны, это способ защиты чести, а с другой – это действия, направленные на причинение телесных повреждений, в том числе и смертельных.
Вот как разграничивает убийство на дуэли и обычное убийство П. А. Швейковский в своей книге «Суд чести и дуэль в войсках Российской армии. Настольная книга для офицеров всех родов оружия»: «Общество кладет чрезвычайное различие между убийцей на дуэли и обыкновенным убийцей. Если законодатель сравняет их в наказании, тогда самое это наказание, как бы оно ни было грозно, потеряет значение: не столько важно наказание, сколько голос совести. Если совесть, истинно или ложно, говорит о дуэли иначе, чем об убийстве, то и законодатель не может не принять этого в расчет при определении наказаний. Притом дуэль, как предрассудок, имеет за собой великое начало – чувство чести, личной неприкосновенности и достоинства.
Второе основание, выделяющее дуэль из общего ряда убийств, есть обоюдное согласие дуэлянтов. Убийство совершается без согласия жертвы, из-за угла; убийца всегда старается всевозможными изменническими мерами избегнуть сопротивления жертвы; в дуэли же представляется совершенно противное: дуэль, во-первых, совершается всегда по обоюдному согласию, следовательно, вызванный приходит сам, хотя очень понятно, что он мог и не прийти и, таким образом, избегнуть боя; во-вторых, дуэль, в противоположность убийству, дает равные шансы сражающимся: и тот и другой бывают и нападающим, и защищающимся, следовательно, обе стороны подвергаются одинаковому риску.
И. Е. Репин. Дуэль. 1896
Третье основание состоит в том, что существуют такие оскорбления, когда, – благодаря господствующим до сих пор ложным представлениям о насильственном поддержании чести, – суд не способен восстановить нарушенную честь и когда поэтому дуэль считается единственным средством для восстановления «замаранной» чести или для «смытия» оскорбления».
Есть и другая, не менее интересная точка зрения о правовой природе дуэли.
Она была сформулирована генерал-прокурором французского Кассационного суда Андре Дюпеном (1783–1865). В частности, он указывает: «Ненаказуемость дуэли выводили из двух начал: свободы соглашения и одновременности нападения и защиты. Но договариваться можно не обо всем: законы запрещают договоры, противные добрым нравам и общественному порядку; договоры о поступлении в пожизненное услужение, о взаимном самоубийстве никогда не будут признаны законными. Что касается до аргумента одновременности защиты и нападения, он также не может иметь, строго говоря, юридического значения. По самой этой одновременности не может быть и необходимой обороны, как ее установил закон. Нет необходимой обороны, потому что в то же время происходит от того же лица и нападение, потому что здесь стараются более убить соперника, чем защититься.
Нельзя признать состояние необходимой обороны в особенности потому, что на дуэли человек сам себе создает опасность вследствие заранее назначенного места встречи, и притом с полного своего согласия».
Ливенсон в своей книге «Поединок в законодательстве и науке» считает, что дуэль является самостоятельным преступлением «особого рода». Он не соглашается с доводами других исследователей о том, что поединок является самоуправством, то есть преступлением против судебной власти, поскольку не всегда поводом к поединку служит наказуемое по суду оскорбление, не считает дуэль преступным деянием, направленным против общественного спокойствия, поскольку она лишена публичности и не является убийством, поскольку «человек сам создает себе опасность».
Наверное, этими принципами и руководствовались в Российской империи при вынесении решений о наказании лиц, участвующих в дуэли: «это, конечно наказуемое деяние, но все-таки не убийство».