— Что такое кредитная карточка? — рассеянно спросил тот, сделав очередной глоток.
— Карточка. Пластиковая. С магнитным кодом. Удостоверяет личность владельца и наличие денег на его счете. Возможно, у вас она называется как-то по-другому.
— Понятия не имею, о чем вы толкуете, — пожал плечами фьорентиец.
— Тогда скажите хотя бы, — потерял терпение Родс, — чем я должен расплачиваться за вашу выпивку?
— Деньгами, естественно.
— Вы хотите сказать, настоящими деньгами?
— Да уж лучше не фальшивыми, синьор, — усмехнулся Маркони.
— Эй, ты что творишь?! — внезапно воскликнул Джерри, выхватывая свой бокал из рук Элен. — Тебе еще рано употреблять эту гадость!
— Ой, какая крепкая! — хихикнула Элен, провожая взглядом несколько капель оставшейся на донышке граппы.
Великий Маркони изумленно посмотрел на девочку, потом на опустевший бокал и покачал головой.
— Думаю, вам следует немедленно отвести ребенка в гостиницу, синьор, — сказал он. — Горькая граппа очень забористая вещь. Поэтому ее и отпускают только по одной порции на посетителя.
— Знали бы вы, сколько… — вскричал Джерри, но тут же вспомнил о конспирации, натужно закашлялся, бросил сердитый взгляд на Элен и сказал: — Наверное, вы правы, синьор. Беда в том, что у меня нет денег. Не могли бы вы заплатить по счету? Я отдам, как только доберусь до отеля.
— Нет.
— Нет? — вопросительно поднял брови Родс.
— Я тоже на мели и рассчитывал, что платить будете вы.
— А еще великим называется! — осуждающе пробормотала Элен.
— Не просто великий, а величайший, синьорина! — обворожительно улыбнулся Маркони.
Джерри поискал глазами официанта, не нашел и еще больше расстроился.
— Слушай, ты, фраер дешевый! — рявкнул он. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Почему тебя зовут Великим Маркони?
Физиономия фьорентийца моментально утратила всю благожелательность.
— Потому что я величайший маэстро на этой планете, синьор. Что же касается ваших ничем не мотивированных инсинуаций…
— Какой такой муэстра? — громко спросила Элен.
— Ах, юная синьорина! — театрально всплеснул руками Маркони. — Я просто в восторге от вас, чего никак не могу сказать о вашем маловоспитанном спутнике, с которым я намерен разобраться чуть позже. Никогда бы не поверил, что маленький ребенок может в мгновение ока выпить порцию граппы без видимых последствий! Но вернемся к вашему вопросу. Я занимаюсь тем, что инструктирую благородных синьоров, получивших вызов. — Он снисходительно посмотрел на Родса и напыщенно произнес: — В моем лице вы имеете дело с безусловно лучшим на Фьоренце стрелком и фехтовальщиком!
Джерри недоверчиво фыркнул:
— Почему же тогда, позвольте узнать, гражданин Великий Маркони сидит без гроша? И почему, раз уж он такой спец по всем видам оружия, не гребет деньги лопатой, вместо того чтобы шляться по дешевым кабакам, не имея средств заплатить за пару рюмок?
— И мороженое! — с ехидством добавила Элен.
Великий Маркони немедленно изобразил на лице преувеличенно скорбную гримасу и тяжко вздохнул:
— Увы, синьор, потенциальные клиенты не спешат прибегать к моим услугам. Они бы с радостью осаждали двери моей фехтовальной академии, но они боятся.
— Почему?
— Только потому, что я энгелист! — с горечью ответил фьорентиец.
— Что?! — подскочил Джерри.
— Долго объяснять, да вы и не поймете, — отмахнулся Маркони. — Это наши внутренние политические разборки.
Из пресыщенного жизнью богатого бездельника Джерри на глазах преобразился в учуявшую горячий след полицейскую ищейку.
— Вы на самом деле энгелист, синьор Маркони? — выпалил он в волнении. — Как интересно!
Элен положила куклу на коленку и начала раскачивать ее, приговаривая:
— Тихо, Гертруда, тихо! Лежи спокойно, кому говорю!
Великий Маркони устало покачал головой:
— Еще раз повторяю, вам этого не понять, синьор. Скажу только, что, будучи энгелистом и представителем меньшинства, я постоянно подвергаюсь жестокой и незаслуженной дискриминации.
— Да-да, конечно, я все понимаю, синьор, — поддакивал Джерри, напрочь игнорируя Элен, которая уже дважды больно лягнула его под столом. — Послушайте, а не могли бы мы с вами поговорить поподробнее на эту тему? Я готов…
— Мне плохо, — захныкала Элен. — У меня животик болит! Хочу к папуле!
— Заткнись! — не глядя бросил Джерри и снова обратился к фьорентийцу. — Понимаете, синьор, с тех пор, как мы прибыли на Фьоренцу, все вокруг только и толкуют об энгелистах, но вы первый и пока единственный из них, кого нам довелось, так сказать, лицезреть воочию. Мы с друзьями были бы счастливы поближе познакомиться с вами и побольше узнать о вашей программе, методах и планах борьбы с режимом.
— Это все, что вас интересует, синьор? — насмешливо прищурился Великий Маркони.
Элен в немом отчаянии закатила глаза.
— В основном, — кивнул Джерри. — Но я готов выслушать все, что вы расскажете. И мои друзья тоже.
Вы даже не представляете, как это важно для нас— Он обернулся и нетерпеливо щелкнул пальцами, подзывая официанта.
— Очень любопытное предложение, — сухо произнес Маркони, чья физиономия утратила прежнюю живость и сделалась абсолютно непроницаемой.
Эта перемена не укрылась от глаз Элен и только укрепила зародившиеся у нее подозрения. Мысленно содрогнувшись, она пустила слезу и заканючила:
— Хочу домо-о-ой! Хочу к папочке!
— Замолчи! — прикрикнул на нее Родс — Вот разберусь со счетом, тогда втроем и пойдем назад в гостиницу.
— Ну да, подставлять — так уж всех подряд! — не выдержала Элен.
— Что вы сказали, синьорина? — переспросил Маркони.
— Я сказала, что хочу к папочке! — истерически взвизгнула она.
У столика, будто джинн из бутылки, возник официант.
— Послушайте, — обратился к нему Джерри, — у меня есть предложение. Давайте подбросим эту монетку, — достал он из кармана свой французский талисман. — Если я угадаю, какой стороной она выпадет, мы квиты. Если не угадаю, оплачиваю счет в пятикратном размере. Идет?
— В пятикратном? — уточнил официант.
— Точно.
— Согласен, если бросать буду я.
— Годится. Мне без разницы.
Маркони обеспокоенно посмотрел на Родса:
— А если вы проиграете, синьор?
Джерри, не обращая на него внимания, протянул монетку официанту. Тот подбросил ее вверх.
— «Орел», — буркнул Родс.
Монета со звоном покатилась по столу.
— Идем, — кивнул Джерри Элен и Маркони. На монету он даже не взглянул.
— Минуточку, синьор, куда это вы так торопитесь? — остановил его официант. — С вас причитается шесть с половиной лир серебром!
— Что?!
Официант молча указал на монету. Родс долго смотрел на «решку» выпученными глазами, потом открыл рот и промямлил:
— У меня… у меня нет денег.
— Ах, у него денег нет, видите ли! — возмутился официант. — Тоже мне, энгелист паршивый! Ишь, прохвост, на дармовщинку задумал прокатиться? Я с ним по-честному, а у него, оказывается вошь в кармане да блоха на аркане! — Он развернулся и заорал на весь зал: — Джино! Эй, Джино! Иди скорей сюда. Я требую, чтобы этого… этого синьора арестовали и доставили в Народный суд. Он отказался заплатить по счету!
Джерри затравленно огляделся по сторонам.
Великий Маркони бесследно исчез.
7
Дорн Хорстен заглянул в забранную решеткой камеру.
— Где моя дочь? — спросил он строгим голосом.
— Откуда мне знать? — огрызнулся Джерри.
— Я уверен, что ваша маленькая ragazza находится в полной безопасности, синьор, — вмешался как всегда элегантный и предупредительный майор Верона. — Чрезвычайно неприятная история! И как вас только угораздило, синьор Родс?
— Меня никто даже выслушать не захотел, — пожаловался тот. — Подумаешь, забыл валюту поменять! Я и понятия не имел, что моя золотая межпланетная кредитка недействительна на вашей паршивой, замшелой планетке!
— Вы слишком понервничали, синьор Родс, — ледяным тоном произнес майор, — поэтому я готов оставить без внимания ваши возмутительные высказывания, но на будущее настоятельно рекомендую следить за вашей речью. — Он кивнул надзирателю, который тут же открыл камеру.
Доктор Хорстен с нескрываемым любопытством рассматривал внутренность «номера», только что освобожденного Джерри.
— Подумать только, настоящая тюремная камера! — воскликнул он восхищенно. — Невероятно! Чтобы в наше время, в наш просвещенный век, где-то сохранилось подобное… Решетки, волчки, надзиратели со связками ключей — точь-в-точь как в древности! Представляю, что скажут коллеги на Земле, Авалоне и других планетах, когда я им об этом поведаю! — Хорстен дружески улыбнулся майору: — Моя дочь тоже в камере, синьор Верона? Нет, это просто потрясающе! Как жаль, что вы не журналист, гражданин Родс, — обернулся он к Джерри. — Ручаюсь, «Галактик Пресс» обеими руками ухватилась бы за эту историю! Но расскажите же мне скорей, за что вас, как выражаются гангстеры в три-ди-шоу, «повязали»?
— Уверяю вас, доктор, — заговорил слегка обескураженный майор, — что с синьором Родсом произошло всего лишь небольшое недоразумение: Что касается вашей дочери…
— О, за нее я нисколько не беспокоюсь, — отмахнулся Хорстен, продолжая демонстрировать энтузиазм. — Элен девочка самостоятельная и сумеет о себе позаботиться. Что же вы молчите, Родс? Я так и вижу зловеще скользящий во мраке ночи длинный черный лимузин на воздушной подушке и вас на переднем сиденье с «пушкой» в каждой руке. Стыдно признаться, но я просто обожаю гангстерские шоу по три-ди-видению! Прямо-таки душой на них отдыхаю. Где, вы говорите, вас схватили, Джерри, старина? В банке? В ювелирном магазине?
— В кафе, — сердито буркнул Родс — Кто-нибудь скажет, как выбраться из этой дыры?
— Сюда, прошу вас, синьоры, — засуетился Верона, готовый на все, лишь бы не выслушивать дальше монолог не на шутку разошедшегося всемирно известного ученого.
— Да-да, это так романтично, — закивал Хорстен. — Грабитель врывается в бар, дает очередь поверх голов, выгребает выручку из кассы… Женщины визжат, мужчины ругаются, спиртное из разбитых бутылок растекается по полу… Бесподобное зрелище! Как обидно, что меня не было вместе с вами, дружище! Скольких вы застрелили, признайтесь?