— Пока вопросов больше нет, — я встал.
— А что ты намерен сделать теперь? — девушка посмотрела меня с каким-то ожиданием во взгляде, — ты услышал, что хотел в моих ответах?
— Пока что мне нужно отвести вас в безопасное место. То обстоятельство, — я заглянул ей в глаза, — что тебя не убили, а превратили в статуэтку, рискуя раскрыть все свои планы, подтверждает, что твоя жизнь правда важна.
Я обвел всех вокруг взглядом. Собравшиеся, даже Стас, молчали. Ждали, что я скажу в следующее мгновение.
— И они попытаются вернуть тебя обратно, — продолжил я, — не знаю, выяснили ли они, что мы тебя расколдовали, или нет. Но точно понимают, в чьих ты руках, — я приподнял подбородок, — я пойду за Олегом один. А вас всех спрячу в безопасном месте. Таково мое решение.
Елена молча кивнула.
— Вот и славно, — сказал я.
Бухгалтерия располагалась в небольшой пристройке прямо на арене. Коробчатое деревянное здание имело такой же праздничный вид, потому что стояло в тех же красно-белых цветах.
Последняя дуэль прошла, и люди медленно покидали арену массивной толпой. Они уходили справа и слева от центра. А бухгалтерия стояла сзади, и общая суматоха, созданная народом, тут не чувствовалась. Деньги любят тишину. И безопасность. О последнем ярко свидетельствовали крепкие охранники, стоявшие у входа.
— Постойте здесь, — обернулся я к остальным, — я переговорю кое с кем.
Приблизившись к секьюрити, я окинул обоих мужиков взглядом. Одетые в серые брюки и белые рубашки, оба смотрели на меня с интересом.
— Мне нужно поговорить с Хлодвигом Пушкиным, — сказал я, — я знаю, что он сейчас здесь, подсчитывает деньги после дуэлей.
Охранники переглянулись.
— Ну, — сказал один, — вообще нам запрещено пускать внутрь кого-либо без разрешения спонсоров. Но… — он как-то замялся, и это было презабавно при его комплекции и суровом внешнем виде, — разрешите вопрос, господин?
— Разрешаю, — пожал я плечами.
— Вы Игнат Орловский, по прозвищу Огненный Шторм? — торопливо спросил второй, явно не выдержав и опередив первого. Тот посмотрел на выскочку с каким-то неодобрением.
— Я Игнат Орловский, — почесал я голову, — а о прозвище “Огненный Шторм” слышу впервые.
— Ну как же, — нахмурился первый и достал смартфон, показал мне, — вас все под этим прозвищем знают.
На экране смарта было открыто приложение, в котором явно можно было делать ставки на дуэли онлайн. Я слышал о таком. Когда чванливые дворяне предпочитали делать все по старинке, при помощи букмекеров, простолюдины давно освоили ставки в интернете.
На экране, под моей фотографией (откуда, мля, она у них?) и правда была надпись: “Игнат Орловский по прозвищу Огненный Шторм”.
— Ну — вздохнул я, — по всей видимости, я и правда Огненный Шторм, — закатил я глаза.
Секьюрити переглянулись и по-детски улыбнулись друг другу.
— Мы с дочкой, — начал второй, — ходили на вашу дуэль на Заречной. Вот это было приключение! А от того, как вы освободили драконицу, Зельда была просто в восторге!
— Ты водишь дочь на такие кровавые забавы? — удивился я.
— Ну… — он растерялся, — ну а что? Она у меня бойкая, — с гордостью произнес охранник, — желает вступить в родовую гвардию какого-нибудь дома, когда вырастет.
— Амбициозная. Давайте, я просто пройду, — вздохнул я.
— Подождите! — поднял брови второй, — разрешите фото для дочки? — застыл он с телефоном в руках.
— И мне, — не решительно вмешался первый.
— Тебе тоже фото для дочки?
— Нет, — здоровенный мужик с щетинистой харей выглядел застеснявшимся, — это для меня.
— Ты пойдешь туда один? — Хлодвиг нахмурился, когда услышал всю ночную историю — это же опасно!
Он выглядел уставшим. Был одет в несвойственные ему легкие брюки и мокрую от пота рубашку. Длинные волосы старика слиплись в сосульки, а на лбу выступила испарина.
— В замке Синицына тоже было опасно, — пожал я плечами.
Хлодвиг задумался, потом кивнул:
— Твоя правда, Игнат. Ты не пропадешь.
— Я знаю.
В деревянном помещении было очень жарко. Тут, за многочисленными рабочими местами, похожими на офисные, сидели пара десятков работников. Неустанно они стучали по клавишам своих компьютеров.
Яркие лампы освещали внутреннее бесхитростное пространство: деревянные стены и потолок. Пол, также деревянный, был устлан зеленым ковролином. Короче говоря — временный офис.
Слуги носили туда-сюда мешки с деньгами, и то и дело складывали или изымали их из нескольких громоздких сейфов, расположенных прямо тут же, у прилегающей к арене стены.
Я заметил человек шесть вооруженной охраны, двое из которых были магами.
— Я считаю, — проговорил я, — что во всем этом может быть замешан Бояринов.
— Думаешь? — свел мокрые брови Хлодвиг.
— Думаю. У Бояринова имеется личная месть к прокуратору Олегу Петрину. А Елена упоминала, что неизвестный маг относился к нему с особой жестокостью. Прямо-таки вымещал на нем злость.
— Это еще ни о чем не говорит.
— Верно, — я кивнул, — но исключать такой вариант тоже нельзя. К тому же мне нужно вернуть книгу и Олега Петрина. Так что я иду.
— И ты хочешь, — догадался Пушкин, — чтобы я взял под охрану твою семью.
— Да. Нет ничего, чтобы аристократы охраняли лучше, чем свои деньги, — ухмыльнулся я, — на всей арене не найти безопасней места, чем твоя бухгалтерия.
— Я понимаю, — он кивнул, — и помогу тебе, — на мгновение Хлодвиг осекся, словно бы задумался, — а что делать с Еленой Петриной? Если она нашлась, давай сообщим Сикорскому. Он же ее родственник!
— Нет, — отрезал я, — не сейчас. Сикорский не должен ничего знать, пока я во всем не разберусь.
— Ты ему не веришь?
— Более того, — продолжал я, — я попрошу тебя прятать девушку, если он заявится. Сикорский не должен знать, что она здесь.
— Ты ему не доверяешь, — закивал старик, — есть основания?
— Слишком уж просто Олега и Елену похитили из своего шатра. Думаю, глава одного из могущественнейших домов юга смог бы защитить племянников, — я свел брови, — если бы захотел.
— Ох предки-предки, — растерялся Хлодвиг, — звучит очень… Очень плохо. Но я сделаю, что ты сказал, Игнат. Веди их сюда, дорогой друг.
Ночь стала прохладнее. Время подходило к двум часам. На удивление я почти не чувствовал физического утомления, хотя должен был бы. Сильная мотивация разобраться в происходящем толкала меня вперед.
Правда, иногда я чувствовал усталость, например тогда, когда вернулся в шатер. Однако я почти сразу прогнал эти мысли. Подключив силу воли, забыл о любом утомлении. Вернулся я, собственно говоря, чтобы одеться немного теплее, а главное, забрать колбу с темно-красной жижей. Меня не покидало чувство, что Бояринов был замешан во всей этой истории. Может, он был из ордена? Спрошу, перед тем, как буду его убивать.
Первое, на что я обратил внимание, когда вернулся к колонне, это то, что трупы охраны исчезли. Не было ни парня с отрубленной головой, ни даже того, второго, которого я от всей души пнул в дерево. Я специально это проверил и даже походил в том месте, куда рухнуло тело. Ничего, конечно, не нашел. На самом деле я не сильно удивился. Просто кто-то забрал своих.
Казалось, в лесу было еще холоднее. Даже то, что я надел джинсы поплотнее и толстовку, не спасало от какой-то зябкости, царящей тут. Где-то завыла сова. За спиной что-то хрустнуло и я обернулся, внимательно всмотрелся в темноту и направил туда нагрудный фонарик. Ничего.
Конечно же, ни лесная тьма, ни лесная атмосфера меня не пугали. Просто я ждал засады.
Вынув из кармана ошейник, и листок с предварительно списанным с него заклинанием, я положил ошейник наверх колонны. Стал читать заклинание. Оно правда было непростым, особенно для русскоговорящего человека. Однако, я, конечно же, справился. И нахмурился, когда ничего не произошло.
— Хм, — осмотрелся вокруг, прислушался, — эффекта нет, — поджал губы, — ладно, — я тронул ошейник.
Внезапно, вокруг что-то зашумело, словно бы поднялся ветер, и я почувствовал, что меня будто втягивает внутрь ошейника. Сначала блеснуло синей магией, потом же наступила темнота.
Семен Малиновский не спал этой ночью. Он сидел в своем шатре, в отделе, отведенным под кабинет.
Закончив отчет, Семен взял пустую чашку и положил в нее записку для Провидца. Потом превратил чашку в почтовую синицу.
— Лети дорогая, — проговорил он, когда вышел на улицу, — знаешь дорогу.
Семен легонько подбросил птицу, и та упорхнула в сереющую утренними сумерками высь.
Малиновский знал все. Знал он и о проделках Бояринова, который решил, что хитрее и может обвести Семена вокруг пальца. Знал он, что Павел Замятин освободил Петрину. В очередной раз Семен подумал, что план с грифоном был очень изобретательным. Ему нравилось наблюдать, как компания расколдовывала девушку. Теперь он понимал, каким будет следующий шаг Замятина. И хотел посмотреть, как сработает его собственный план. Если все пройдет хорошо, и Замятин, и подлый предатель Бояринов, этот мерзкий маг крови, сгинут еще до восхода солнца. Он был почти уверен, что сгинут.
Вот только чтобы посмотреть, нужно было дождаться своих глаз. Ждать пришлось недолго.
Когда Семен вернулся в шатер и устроился в кресле, в маленькое вентиляционное окошечко, что располагалось под самым потолком, влетело что-то жужжащее, словно муха. Малиновский протянул руку, и в ладонь сел его золотой артефактный монокль.
Монокль свернул прозрачные, как у насекомого, крылышки и замер. Это была необычная вещь. С ее помощью Семен мог наблюдать, за кем или чем угодно на расстоянии.
— Колонна в лесу, — проговорил он, — лети и смотри, — закончил магической формулой.
Монокль снова развернул крылышки и зажужжал. Оторвавшись от кожи, он быстро, словно муха, унесся обратно в окошко.
Темнота была глубокой. Почти такой же глубокой, как и “нигде”, в котором обитала Катя. Правда, тьма быстро кончилась. И за ней находилась серость. Такая, какая бывает перед восходом солнца.