Потом музыка резко оборвалась. Мира, разгоряченная, застыла на месте. Ее тело блестело от пота, а грудь высоко вздымалась. Приоткрыв ротик и глубоко дыша, девушка окинула взглядом зал, на миг остановила его на мне.
Зал разразился аплодисментами, и драконица поклонилась, изящно умчалась куда-то за сцену.
— Поздравляю, — услышал я за спиной и почувствовал, как на плечо легла чья-то легкая рука. Я обернулся, — поздравляю вас, граф Орловский, — опустилась ко мне Вероника Вандерляйн.
— Благодарю. А я все думал, куда вы исчезли, когда передали нас той служаночке.
— Неотложные дела, — посерьезнела Вандерляйн.
— Связанная с сегодняшним покушением.
— Верно. Динис Евграфович, вы только что видели его на сцене, хотел бы обсудить покушение с вами. Он считает, что целью были именно вы. Что, между прочим, очень странно.
— Мне тоже так показалось.
— Он попросил меня предупредить вас о том, что в течение вечера он подойдет побеседовать с вами на эту тему.
Я кивнул.
— Итак, — со сцены звучал уже другой мужчина, какой-то ведущий в белом фраке, — начнем же первый ритуал вечера! Ритуал утешения!
Вандерляйн выпрямилась, поискала глазами кого-то среди гостей.
— О нет, — выдохнула она, — он здесь. Могут быть неприятности.
— О чем вы? — я вопросительно изогнул бровь.
— О ритуале утешения, — свела брови девушка, — некоторые аристократы совсем не умеют принимать женский отказ.
Глава 19
— Прошу, Вероника, — строго сказал я, — конкретнее.
Вандерляйн поджала губы, опустилась к моему плечу. Я же обратил внимание на лицо Томы. Она подалась в мою сторону, видимо, девушка ревновала и пыталась послушать, о чем же мы с шикарной огненновлаской говорим. Строгим взглядом, я пресек ее попытки. Тома сделала невинное лицо и отстранилась, принялась увлеченно поливать устрицу лимонным соком, чтобы отправить в ротик.
— Вон видите, — Вандерляйн кивнула в группу дворян, которые собрались у сцены, — высокий, худощавый мужчина с длинными волосами.
— Вижу, — сказал я.
Одетый по старой европейской моде, в брюки с высокой талией темно-красный жилет на белую рубашку и длиннополый камзол, он выглядел очень самодовольно. Мужчина лет двадцати пяти, кривил в ухмылке тонкие губы, оглядывал всех уверенным взглядом. Смазливое, я бы сказал, до тошноты лицо, было белокожим и очень ухоженным. Он носил черные длинные волосы, стянутые на затылке в хвост. При поясе болтался дорогой, инкрустированный камнями проводник.
— Это граф Максим Линовский, — Вандерляйн понизила голос, хотя это и не требовалось. Вряд ли кто-нибудь мог услышать нас, — он претендует на руку Тильды Фоминой, прекраснейшей невесты этого года.
— А в чем проблема? У него что, нет денег? — я вопросительно приподнял бровь.
— О нет, — девушка отрицательно покачала головой, — он весьма состоятельный человек. И несколько раз встречался с Тильдой в саду дома. Естественно, под пристальным взором охраны. Правда, госпожа Тильда совсем им не прониклась.
— Я думал, это не является проблемой. Разве чувства девушек-невест имеют какое-то значение? Посмотрите на этих чудных кавалеров, — я кивнул на дворян, которых у сцены собралось уже добрых два десятка, — младшему из них лет двенадцать, а старшему где-то под семьдесят. Но, кажется, никого это не волнует.
— Так бывает, — согласилась Вероника, — ничего не поделать. Дом-хранитель магии должен выполнять свою роль.
— И зарабатывать деньги.
— Верно, — повременив ответила девушка, — но Линовский — это именно тот случай, когда честь стоит дороже денег.
— Рад слышать, — кисло ответил я, — что есть еще такие дворяне. Так что он сделал?
— Стал понимать, что девушка к нему холодна, — пожала она плечами, — он принимал вежливость за расположение. И на последнем свидании попытался поцеловать Тильду.
— У-у-у-у, — поморщился я, — и он еще жив? Почему?
— Из уважения к его отцу, — серьезно сказала девушка, — хоть Макс Линовский и бастард, но узаконенный. Его отец — знатный аристократ из Питера. По-моему, он гостит сейчас в Екатеринодаре.
Вообще, ситуация казалась мне забавной. Я уже упоминал, что у Лазаревых, девушки-невесты были более свободны. Мы с Катей встретились на точно таком же свидании-знакомстве. А на второй нашей встрече уже вдвоем прятались от охраны, чтобы остаться наедине.
— Все закончилось скандалом? — спросил я.
— Нет. Тильда очень хорошо воспитана. Она не дала ситуации выйти из-под контроля и отказала очень мягко. Вот только граф повел себя не слишком красиво, заявив, что она все равно будет его.
— И теперь вы опасаетесь, что он может выкинуть какую-нибудь глупость, — убедился я.
— Как минимум, — Вандерляйн выглядела очень серьезной, — он может нарушить ритуал. А это повлечет за собой неприятные последствия. Дом Фоминых должен будет отреагировать. А конфронтации никто не хочет.
Я не ответил, потому что первый ритуал вечера начался. Ритуалом утешение называли мягкий отказ дома-хранителя, продать аристократу невесту. Поводом для отказа могло послужить что угодно: плохая репутация, низкий достаток, неблагоприятные отношения внутри дома-просителя, о которых стало известно главе дома-хранителя. Жених мог повести себя не уважительно, или главе дома могло показаться, что он повел себя так. Доходило до того, что глава мог решить, что жених просто рожей не вышел. Итог был всегда один — отказ. А отказать, или же нет, решали всегда за девушку.
Тогда и производился ритуал утешения. Он шел первым, чтобы не задерживать жениха на Вечере Невест. Отказать в самом начале праздника, считалось проявлением уважения к аристократу. Тогда он мог решить сам: остаться или уйти. Правда считали так только сами дома-хранители магии. У женихов же, отказ совсем не ассоциировался с уважением, но поделать ничего было нельзя.
На сцене появились девушки-невесты. Все они были красивы: тонкие черты лица, светлая, идеальная коже. Каждая из них носила белое скромное платье в пол. Обнаженными оставались лишь руки. Все девушки были очень похожи и со стороны можно было подумать, что невесты отличаются только прическами.
Будучи, все как одна черноволосыми, они носили их по-разному. Кто-то носил косу, кто-то несколько кос. Другие были с распущенными волосами, а третьи могли похвастаться причудливыми укладками.
Девушек встретили аплодисментами и овациями. Я присоединился к приветствию, принялся хлопать вместе со всеми. Я не пробовал сосчитать невест, но навскидку, было их не меньше двадцати.
— Вон там, — опустилась ко мне Вандерляй и кивнула на одну из девушек, шедших в центре, — это Тильда.
— Красивая, — улыбнулся я, — весьма необычная внешность.
Тильда была довольно высокой девушкой. Ее черные волосы, длиной доходившие чуть ли не до попы, были распущены. Необычность заключалась в цвете кожи. Большинство девушек были белокожими, Тильда же, отличалось едва заметной смуглостью. Возможно, в жилах девушки текла примесь кавказской крови. Но это было еще не все. Вокруг правого глаза красовалась родимое пятно. Оно выглядело как участок кожи, чуть более светлый, чем остальная. Надо сказать, что ни смуглокожесть, ни отметина на лице, не портили Тильду. Даже, напротив, они придавали ей какую-то изюминку.
Девушка внимательно смотрела на Макса Линовского и улыбалась. Линовский же, в ответ вовсю давил самодовольную лыбу. Я бы на его месте так не радовался. Ведь девушки улыбались вообще всем.
Каждая из невест держала в руках маленькую шкатулку с предметом, который следовало подарить отвергнутому жениху. Это, как правило, было что-то из личных вещей, а получить волос считалось высшей честью. Считалось, конечно, самими представителями дома-хранителя. Ведь женихам, кого сочли недостойным, в общем-то по барабану было, какую безделушку им вручат. Невесты-то все равно не видать.
— Да? — внезапно проговорила за моей спиной Вандерляй. Я обернулся к ней и увидел, что она слушает кого-то по гарнитуре, — да Ваша Светлость, — кивнула она и опустилась ко мне, — дела не ждут, дорогой граф, — улыбнулась она, — я вернусь на праздник позже, — с этими словами девушка деликатно удалилась.
Когда невесты направились к своим женихам, те, казалось бы, должны были радоваться. Но лица мужчин тут же грустнели, едва они понимали, что являются объектом внимания хранительницы.
Я заметил, что и Линовский поменял выражение физиономии на недоуменное, ведь Тильда направилась к нему. Когда девушка вручила дворянину свою коробочку, он посмотрел на ее, явно не веря своим глазам.
Обоих голубков мне было видно прекрасно. Пара оказалась довольно близко к нашему столику.
Остальные кавалеры понуро открывали коробочки, извлекая оттуда всякие безделушки. Потом же, девушки мило целовали отверженных в лобики и с улыбкой удалялись. Несостоявшимся женихам ничего не оставалось, кроме как вернуться на свои места.
Когда в паре Тильды и Линовского, началась какая-то возня, я насторожился. Бросил взгляд по сторонам, ища охрану.
Линовский же ошарашенно смотрел на аккуратно свернутый колечком волос девушки. Тильда просто улыбалась Максу. Потом, поднявшись на цыпочки, она чмокнула его в высокий лоб. Линовский все это время провел с нахмуренной рожей. Невидящие глаза были направлены в пол.
А потом между ними возникло напряжение. Девушка попыталась, было уйти, но Линовский схватил ее за руку. Тильда растерялась. Натянуто улыбаясь, она попыталась освободиться, но не смогла. Линовский же быстро шевелил губами, что-то говорил ей. И, видимо, это было что-то неприятное. Лицо девушки стало обеспокоенным. Когда Линовский полез во внутренний карман своего камзола, я вскочил с места, не дожидаясь охраны.
— Игнат?! — вскрикнула Тома, — ты что?!
— Что-то случилось?! — присоединилась Вика.
Я проигнорировал их вопросы, быстро направился к группе женихов и невест. Краем глаза я видел, с каким изумлением уставились на меня окружающие.
— Сударыня, — обратился я к Тильде и девушка вздрогнула, — все в порядке?