Мы вчетвером: я, Олег Петрин, герцог Фомин и Хлодвиг Пушкин собрались в ресторане последнего. Встреча проходила в кабинете Хлодвига. Все заняли кресла, а хозяин разместился за своим рабочим столом.
— Да, — Фомин кивнул, — и ребят наших попридержим, хотя, конечно, — он вздохнул, — они расстроятся.
— Зато останутся в живых, — сказал я.
— Так значит ты думаешь, — задумчиво спросил Петрин, — что он хочет использовать учащихся для какой-то жертвы?
— Да. Активировать некий артефакт под названием телепортариум. Что это такое, я не знаю. Но есть вероятность, что чтобы это сделать, ему придется убить всех, кто решится поступать в школу.
— Высокогорные дома точно откажутся, — качнул головой Фомин, — они все очень консервативны и не принимают нового.
— Поступить попытаются те, — сказал Хлодвиг, — для кого академия — единственный шанс выбился в люди. И это ужасно.
— Мы им не позволим, — сказал я, — я отправлюсь туда наравне со всеми, и мы сорвем вступительные испытания. Сделаем так, что соискатели в ужасе убегут из академии.
— Как? Как это сделать? — Нахмурился Олег Петрин.
— У меня есть план. Но для этого мне нужна будет ваша помощь. Ваша, и не только. Миру тоже придется привлечь.
Фомин посмотрел на меня.
— После того, что случилось в Предлесье, во время штурма роялистов, нам бы больше не хотелось рисковать драконицей. В тот раз это был единственный способ быстро доставить туда гвардию. А что теперь?
— А теперь это будет быстрый способ оставить академию без студентов, — хмыкнул я, — кроме того, вы должны будите отправиться вместе со мной и ждать сигнала.
— Нам туда не попасть просто так, — мотнул головой Петрин, — если только…
— Да, — я кивнул, — я расставил телепортационные метки. Вы телепортируетесь прямиком туда и будете ждать моего сигнала. Да, и еще, Олег?
— Да?
— У тебя остались еще метки?
— Остались, — он кивнул, — отлично. В общем, так. Сикорский во всем этом замечен. И я хочу попросить тебя помочь с одним делом. Нам придется подготовиться к операции.
— Я до сих пор благодарен тебе, Игнат, зато, что ты освободил меня и сестру… В общем, за все, что ты сделал для нас. А с Сиротским у нас теперь счеты, даже несмотря на то, что он мой родственник. Я сделаю, что скажешь.
— Спасибо, Олег, — кивнул я, — я этого не забуду.
— Зачем тебе Мира? — Вклинился Фомин, — своими силами мы не обойдемся?
— Если только ты не умеешь создавать иллюзию драконов.
— Не умею, — улыбнулся он.
— Если ты против, — приподнял я подбородок, — чтобы драконица участвовала, то я пойму. Потому что, не буду лгать, у нее будет роль, связанная с риском. Но я обещаю тебе, герцог, что буду защищать ее ценой собственной жизни.
Фомин поджал губы, опустил глаза. Повременив несколько мгновений, он, наконец, проговорил:
— Ладно, что ей нужно делать?
— Спасибо, — я кивнул, — но об этом позже. Пока достаточно твоего согласия.
— Сама Мира согласится без колебаний, — улыбнулся Фомин, — Ты бы видел, как светятся глаза Миртабракке, когда она говорит о тебе.
На это я не ответил. Хотя мне стало даже приятно. Однако, немножко грустно. Я не искал внимания других женщин, потому что у меня была Катя. Правда, женщины сами находили меня. И сами проникались чувствами. Даже делать для этого ничего не приходилось. Мне было жаль их.
— Да, и, кстати, — продолжил Фомин, — мои часы при тебе?
Я показал ему запястье с теми самыми часами, что подарил мне Фомин после гибели Ольгерда.
— Отлично. Найди время сегодня, я покажу, как они работают.
— Найду. Но первым делом, — я посмотрел на Петрина, — нужно решить вопрос с твоей ролью в операции. Скажи, ты свободен сейчас?
— У меня есть некоторые дела, — задумался он, — но я готов их сдвинуть, если уж на то пошло.
— Отлично. Тогда нам нужно в Предлесье, — серьезно сказал я.
— Зачем же? — Вопросительно поднял брови Петрин.
В Техенождение я зашел первым. Застыл на тени от Предместья и оглянулся.
— Абрамов! Где ты, дух теней⁈ — Крикнул я, — я знаю, что ты рядом! Я тебя чувствую! Всегда чувствую!
— За-а-а-а-мя-я-я-я-яти-и-и-ин, — раздался вокруг шепот знакомого демонического голоса, — зачем… ты потревожил… меня?..
— У меня к тебе дело. Или даже вопрос, — я принялся машинально оглядываться по сторонам, будто бы пытаясь увидеть собеседника. Однако, когда я вспомнил, что это бессмысленно, то тут же перестал.
Всеволод Абрамов — дух запертый в тенехождении, говорил словно бы отовсюду сразу. Так и было в действительности.
— Чего… ты… желаешь?.. Я не могу дать… больше… чем ты уже… имеешь…
— А передать? — Крикнул я, — передать ты можешь?
— Передать?..
— Передать тенехождение. Я хочу отдать его другому человеку. Надежному. Твой род освобожден от этой магии, и заклинание медленно угаснет через некоторое время. Но есть люди, которым оно еще может послужить. И есть задачи, для которых оно может пригодиться.
— Ты… освободил… мою… дочь… Ничего больше… не имеет… значение…
— Я понимаю, что тебе все равно, дух, но ты можешь передать его? Передать это заклинание? Можешь ли ты быть благосклонным к другому человеку?
— Так… просто… не передать… ты забрал, потому что мог… Венера отдала, потому что хотела…
Я задумчиво опустил глаза, поджал губы.
— Но если есть дух… Абрамовых… если есть желание того духа… если есть подходящая душа… то я смогу… Но это будет последнее… что я сделаю…
— Спасибо, Всеволод, — кивнул я, — все это есть.
— Тебе… спасибо… За Венеру… За меня… Я устал… жечь здесь свою душу… Но предупреждаю… Тенехождение… быстро потеряет силу… когда меня не станет… Нет больше душ нашего рода… что были бы… его топливом… Сегодня будет последний день тенехождения…
— Значит, так тому и быть, — сказал я громко.
— Кто? Кто будет носителем?
Я тут же исчез, переместившись в реальный мир. В тень я вернулся почти сразу, но уже не один. По правую руку от меня была Венера, по левую — Олег Петрин.
Глава 23
— Венера… — Прозвучал голос Всеволода Абрамова, — дочь… моя…
— Отец, — опустила глаза девушка, — я надеялась, что мы больше не увидимся.
— Я… тоже…
Петрин удивленно оглянулся. На его лице читалось недоумение. Мне даже показалось, будто в какой-то момент в глазах прокуратора блеснул страх.
— Тенехождение это запретная магия, — начал он, — запретная и ужасная. За ее использования, прокураторы преследовали Абрамовых. Я закрыл глаза тогда, в госпитале, когда ты продемонстрировал мне эти чары. Но сейчас… принять на себя такое…
— Я предупреждал тебя, — сказал я, — что то, о чем я попрошу, будет сложной задачей. И чтобы ее выполнить, придется принять эту магию.
— Придется… породниться… с Абрамовыми… — Сказал вдруг дух Всеволода Абрамова.
Петрин еще раз окинул тени, что стали в этом месте материальными. Предметы реального мира казались, напротив, полупрозрачными призраками.
— Ты носишь тенехождение в своем ареоле, — начал Петрин, — ощущаешь ли ты… какие-нибудь изменения? Порчу.
— Порчу? — Венера приподняла бровь, — что еще за порчу?
— Ну как же, — нахмурился Петрин, глядя на девушку, — порчу, что наводит тенехождение на душу мага. Прокураторы, что охотились на Абрамовых когда-то, всегда твердили о порченых душах этого рода.
— Что за бред, — зло бросила Венера и отвернулась.
— Нет никакой порчи, — сказал я, — тенехождение — демоника, потому что все это, — я окинул окружающий теневой мир, — соткано из душ представителей рода Абрамовых, и работает на них же.
— Члены нашего рода… — словно внезапный порыв ветра раздался голос Всеволода, — принесли в жертву свои души, чтобы род получил могущество… Получил тенехождение… По иронии судьбы… оно стало… нашим проклятьем…
— Вот, — кивнул Олег, — я об этом. Род Абрамовых проклят из-за тенехождения. Это плохая магия.
— Не само заклинание сделало род проклятым, а молва, что за ним идет, — сказал я, — их боялись, потому что знали, что от убийц из рода Абраомвых нельзя скрыться. Каждая тень может таить опасность. Именно эта злая молва и была проклятьем рода.
— И погубила нас, — сказала Венера строго.
— То есть, сама магия не опасна? — Недоверчиво спросил Олег Петрин.
— Неопасно. Как видишь, я все еще не сгнил заживо, — улыбнулся я.
— Тенехождение… подходит к концу… — С грустью в голосе сказал Всеволод.
— Что ж. Тогда я сделаю, что ты просишь, — решился Петрин, — в конце концов, если бы не ты, меня замучил бы сумасшедший маг крови Бояринов, а мою сестру сделал бы ходячей бочкой с кровью. Я котов.
— Тогда… приступим… — Всеволод Абрамов, — Венера… ты знаешь… что делать…
Мы оба уставились на девушку.
— Так передают тенехождение в роду, — сказала она, — предупреждаю, прокуратор. Это болезненно.
— Я привык к более, — самодовольно улыбнулся он, выпятив грудь.
— Тогда… предложите мне… свои руки…
Петрин растерянно посмотрел на меня. Я же глянул на Венеру. Девушка вытянула правую руку перед собой, ладонью вперед. Петрин, помешкав немного, сделал то же самое.
Мы стояли на длинной тени, что отбрасывала одна из башен Предлесья. Внезапно, часть теней перед нами забурлила, и черные щупальца вырвались наружу.
— Предки моей матери, — сказал удивленно Петрин.
— Сейчас будет больно, — стиснула зубы Венера.
Внезапно, щупальца, совершенно синхронно нанесли удары по ладоням обоих магов. Венера даже не вздрогнула. Петрин же, едва подавил крик боли, затрясся на поднявшихся ногах. Взяв себя в руки, он все же выпрямился и даже выпятил грудь. Лицо Петрина покраснело. Он закусил губу и скривился. Было видно, что прокуратор мучается от боли.
Щупальца же, тем временем приняли плоскую форму и выгнулись, словно желобки. Приникли к ранам на обеих ладонях. Я видел, как тонкие струйки крови: одна Птерина, другая Венеры, побежали вниз по щупальцам с неестественной скоростью. В месте, где щупальца соединялись, они приняли вид небольшой чаши.