– К тому же, – прошептал он, – я сделаю все наоборот и стану союзником этого благородного дворянина, оказавшего мне услугу, о которой я отнюдь не забыл.
Говоря о признательности, этот негодяй обманывал самого себя.
– И сильна же она, эта Меротт, – продолжал он. – Всю эту кампанию баронесса провела с невиданной ловкостью. Но если королевский прокурор вставит ей в колеса одну-единственную палку, этого будет вполне достаточно, чтобы все планы, выстроенные этой достопочтенной персоной, рухнули, а сама она закончила свою почетную карьеру в тюрьме.
Маркиз умолк и побледнел. Внутренний голос подсказал ему, что за незначительную сумму он стал сообщником этой женщины – тем самым сообщником, который ее из этой тюрьмы и освободит.
В этот момент дверь в спальню открылась и на пороге возник Каде, который пришел помочь хозяину одеться.
Совесть Маталена еще не разучилась говорить, но заставить ее замолчать не составляло никакого труда. Маркиз чем-то напоминал собой ребенка, который терпеть не может оставаться один. Вид Каде вернул ему весь апломб и надежды на счастье.
– Как там погода, друг мой Каде? – спросил он.
– Прохладно, сударь, но ясно.
– Этим утром у тебя такой веселый вид. Лицо расплылось в улыбке, так и кажется, что ты хочешь меня о чем-то попросить.
– Признаться, сударь, вы не ошиблись.
– Говори, приятель, у меня как раз тоже прекрасное настроение.
– Ну что же, покорнейше прошу вас меня сегодня отпустить.
– Зачем?
– Мне надо съездить домой, – ответил Каде.
– Откуда ты родом?
– Из Дакса. Вы, сударь, знаете где это.
– Верно, знаю. Что же ты собрался делать в твоем родном Даксе? – спросил Матален.
– Заняться последними приготовлениями к свадьбе.
– Так ты, негодник, женишься?
– Да, господин маркиз. С вашего, разумеется, согласия.
– И что же, твоя будущая супруга красива?
– Да, сударь, по крайней мере в моем вкусе.
– Это главное, мальчик мой.
Они умолкли. Вдруг Матален заговорил вновь:
– Ну что же, я не против, – сказал он. – Даже наоборот. Ты правильно делаешь, что женишься, друг мой. Тебе пора остепениться. Мужчина, не желающий поступать как все и выполнять свой долг перед обществом, создавая семью, достоин всяческого порицания.
– Вы совершенно правы, господин маркиз.
– Как и ты. И доказательством твоей правоты служит хотя бы то, что я тоже хочу последовать твоему примеру.
– В самом деле, господин маркиз?
– Да, я женюсь. И, возможно, очень скоро.
– Значит, вы меня отпускаете?
– С превеликой радостью.
– Благодарю вас, сударь, – сказал Каде тоном, выдававшим его искреннюю признательность, – вы очень добры.
– А когда я женюсь, господин Каде, то сделаю вас управляющим моего имения.
– Значит, господин маркиз, вы будете очень богаты? – рискнул спросить слуга.
– В один прекрасный день у меня будет десять миллионов! Десять миллионов!
В состоянии блаженного опьянения, которое ему внушали безумные надежды, Матален не желал ничего принимать во внимание и уже видел себя владельцем состояния старого Самюэля.
Все это было бы смешно, если бы не было так отвратительно.
Но пока этот заядлый дуэлянт пытался убедить себя, что достаточно всего лишь протянуть руку, чтобы схватить сокровище, в некоем месте о нем велся оживленный разговор. Причем речь шла о том, чтобы его арестовать – ни мало ни много.
Едва поднявшись с постели, Кловис поспешил к комиссару, чтобы поведать о том, что ему стало известно минувшей ночью. К этому моменту Танкред де Мэн-Арди еще не вернулся из Бегля, но сидеть и ждать у младшего Коарасса больше не было терпения.
По пути в полицейский участок он зашел к майору, но тот уже ушел, а полковник еще не возвращался.
День начинался плохо. Ролан не подавал о себе никаких вестей, Танкред не возвращался, застать Монсегюра тоже не удалось.
– Ну ничего! – сказал себе Кловис. – Зато Матален отправится во всем известную обитель.
И решительно направился в мэрию. Но путь его пролегал мимо дома помощника королевского прокурора Кери.
«Пожалуй, надо зайти», – подумал юноша.
Он на мгновение остановился в нерешительности, подумав, не лучше ли сразу отправиться к комиссару. Но пришел к выводу, что в разговоре с ним придется объяснять некоторые вещи, которые могут показаться двусмысленными, в то время как с молодым судейским можно будет с полуслова найти общий язык и прийти к самому мудрому решению.
Тем более что Кловис мог все рассказать Кери, вполне обоснованно полагавшему, что он и сам стал жертвой заговора, в результате которого столь многим людям грозила опасность.
Разрешив для себя эту дилемму, молодой человек взбежал на крыльцо, перепрыгивая через две ступеньки, и позвонил.
– Я к господину де Кери! – сказал он седовласой служанке, которая открыла ему дверь.
– Он при смерти, – ответила пожилая женщина, – и никого принять не может.
– Меня примет.
– Нет, сударь, уверяю вас.
– Послушайте, мне все известно. Вчера его спас господин де Мэн-Арди. Я друг Годфруа, а сам он сегодня подвергается большой опасности, поэтому если господину де Кери не хуже, я обязательно должен с ним увидеться.
– Ничем не могу помочь.
– Скажите ему, что пришел Кловис де Коарасс, единственный из четырех известных ему друзей, кто не исчез и не лишился свободы. Доложите ему обо мне и уверяю вас, он без колебаний меня примет.
– Дело в том, что он спит.
– Вы в этом уверены?
– Но сударь, что вы себе позволяете?
– Ох уж мне эти упрямые глупцы! – воскликнул Кловис. – Превратно истолковав желание хозяина и выполняя его приказание, эта женщина может невольно поспособствовать большой беде. Послушайте, мадам, мне настоятельно необходимо войти.
Не желая больше ничего слушать, Кловис слегка отстранил плечом старую служанку и вошел в комнату де Кери, который, практически выздоровев, даже не собирался спать.
– Мой дорогой господин де Кери, прошу прощения за столь бесцеремонное вторжение в ваш дом, но дело не терпит отлагательств.
– Распоряжение, которое получили слуги, к вам не относилось, – сказал помощник королевского прокурора, протягивая молодому человеку руку.
– Вы в состоянии выслушать меня и дать хороший совет? – спросил Кловис.
– Полагаю, да.
– Ну что же, в таком случае я расскажу, что привело меня к вам. Но сначала позвольте задать один вопрос.
– Я весь внимание.
– Вы действительно уверены, что вас хотели убить?
– Совершенно уверен.
– Хорошо. Прошу поверить мне, что вы, как и я, стали одним из тех, кого некие преступники решили уничтожить.
– На этот счет у меня нет ни малейших сомнений.
– Тогда я должен сказать следующее: мой брат, как и мадемуазель Эрмина де Женуйяк, тоже исчез.
– Что вы такое говорите! – воскликнул де Кери. – Мадемуазель де Женуйяк, ваш брат!
– Разве вы не знаете, какая беда постигла семью де Женуйяк? Ах да, верно, вы не можете быть в курсе, потому как последние три дня находились между жизнью и смертью. Да, Эрмина среди бела дня была похищена из родного дома. Но это еще не все, Годфруа угодил в ловушку. Мы слишком поздно узнали, что…
– Годфруа де Мэн-Арди? – ошеломленно спросил помощник королевского прокурора.
– Он самый.
– Но еще вчера в восемь часов он был здесь!
– Верно. Ему принесли письмо, в котором майор якобы просил его о помощи. Годфруа даже не подумал о том, откуда Монсегюр может знать, что он у вас. Впрочем, всего не предусмотришь. Мэн-Арди последовал за человеком, выступившим в роли гонца, и с тех пор от него нет никаких известий.
– Но это ужасно! Надо было поставить в известность полицию.
– Что мы и сделали. В итоге жандармы, полковник и Танкред поехали в Бегль. Но до настоящего времени не вернулись.
– Боже мой! Сколько событий! Да каких! Даже если нам придется арестовать половину Бордо, мы все равно узнаем…
– Погодите, я еще не закончил. Вчера я узнал, что мой брат, последние два дня постоянно где-то пропадавший, оказался в сетях женщины, которой заплатили за то, чтобы она опутала его своими чарами. И я не имею малейшего понятия, куда пойти, чтобы предупредить его, помочь и крикнуть: «Это коварная западня».
– Мой юный друг, согласен, все происходящее более чем серьезно, но это еще не повод для того, чтобы терять голову, – сказал судейский. – Если вам известно что-то еще, говорите. Потом мы на холодную голову подумаем о тех мерах, которые следует предпринять.
– Теперь я изложу вам несколько фактов, но не как заместителю прокурора, а как другу.
И Кловис, не обращая ни малейшего внимания на удивленные возгласы де Кери, рассказал о событиях минувшей ночи: как он забрался в окно дома баронессы де Мальвирад, как стал подслушивать и что в итоге узнал.
Затем в подробностях описал схватку с Маталеном и то, как он выбросил его в окно.
– Он мертв?
– Внизу, под окном стоял майор, он вытянул руки и поймал дуэлянта.
– Тем хуже, – сказал де Кери.
– Да нет, наоборот, это к лучшему, – возразил ему Кловис.
– Почему это?
– Потому что вы сейчас же велите его арестовать и он расскажет все, что нам нужно, в частности, где находятся мадемуазель Эрмина, Годфруа и Ролан.
– Почему сразу не арестовать баронессу? – спросил судейский.
– От этой женщины, обладающей железной волей, мы не добьемся ничего, – ответил Кловис. – К тому же под каким предлогом вы будете ее арестовывать? Для окружающих, за исключением нас с вами, все мои слова – необоснованные предположения. Нужны доказательства, а их у меня нет.
– Вы правы. Но ведь против Маталена доказательств тоже нет.
– Верно, но засадив в тюрьму этого бретера, которого все презирают и ненавидят, вы никого не удивите. Я даже знаю, что многие матери семейств будут вам за это чрезвычайно признательны. Да и потом, двигаться вперед нам с вами позволяет совесть. Мы знаем наверняка, что этот мерзавец причастен к заговору, цель которого сводится к тому, чтобы лишить наследства мадам де Блоссак и ее детей.