Но подонок дал обещание убить, ему хотелось заработать свои деньги. В левой руке у него был еще один пистолет. Негодяй взвел курок. Действие разворачивалось с головокружительной быстротой.
Анжель вышла вперед.
– Этьен, послушай, – обратилась она к мужу, – ты отпустишь этого господина.
– Это еще почему? – расхохотался тот.
– Потому что Меротт ошиблась, ей нечего его бояться. За последние сутки я узнала очень много нового.
– Меня это не касается, – ответил мерзавец.
– Этьен, ты не станешь убивать этого молодого человека.
– Оставьте, мадам, – ответил Ролан вежливым, как никогда, тоном. – Пусть сей господин делает свое дело, вы же видите – я могу себя защитить.
– Эй ты, – сказал Этьен, обращаясь к Коарассу, – ты имеешь полное право вести себя вызывающе и я прощаю тебе наглость, потому что через две минуты ты будешь покойник.
– Это мы еще посмотрим, – сказала Анжель.
– Кто же мне помешает воспользоваться пистолетом?
– Я! – ответила Анжель.
– Ты? Что на тебя нашло? Почему этим вечером ты встала на сторону добродетели? Мне еще не доводилось видеть тебя в этой роли.
– Все когда-то начинается. В конце концов, меня тошнит от всей этой гнусности.
– Ну же! – сказал Ролан. – Господин Этьен, вы заставляете меня ждать.
На этот раз Этьен отошел на пару шагов назад и прицелился. Анжель испустила вопль отчаяния и бросилась вперед, загородив собой возлюбленного. Раздался выстрел и молодая женщина рухнула навзничь. Именно этот выстрел Кловис, Танкред и Монсегюр слышали, поднимаясь по лестнице.
– Дьявольщина! – заревел Этьен.
Затем вытащил из кармана третий пистолет, двинулся на Коарасса и выстрелил.
Ролан отпрыгнул в сторону, но от пули увернуться все же не смог и упал в двух шагах от Анжель.
Убийца выхватил длинный, остро отточенный нож и бросился к жертве, чтобы добить ее. Но в этот самый момент в комнату вихрем влетели три человека. Один из них, майор, схватил бандита за шею и с такой силой сжал, что у того глаза вылезли из орбит и он, как куль, тяжело осел на пол, хватая ртом воздух.
Кловис бросился на помощь брату. Он опустился рядом, взял его голову и положил себе на колени. Но Ролан не подавал признаков жизни. Танкред подскочил к убийце и разоружил его. Монсегюр, все еще державший Этьена за шею, размышлял о том, не придушить ли его окончательно. Но через пару минут все же прошептал: – Ладно, прибережем его для эшафота.
Поэтому он довольствовался тем, что крепко держал подлеца, пока Танкред надежно связывал тому за спиной руки.
В этот момент Анжель хрипло вскрикнула.
– Пить! Пить! – прошептала она.
Монсегюр пожал плечами, но Танкред оказался не таким бессердечным – хотя женщина в его глазах и была виновна, это не помешало молодому человеку прийти к ней на помощь. К тому же ни он, ни Монсегюр не могли объяснить, почему эта несчастная дама была ранена и если бы она заговорила, были бы рады узнать от нее подробности кровавой драмы, которую они так и не смогли предотвратить.
Поэтому Танкред протянул стакан воды несчастной, которая быстро теряла кровь и, по-видимому, ужасно страдала. Жадно опорожнив его, женщина тихо прошептала: – Благодарю вас.
Затем повернулась к мужу, собрала остатки сил и крикнула:
– Убийца! Убийца! Убийца!
Голос ее сорвался, изо рта пошла кровь.
Этьен равнодушно взглянул на нее и не сдвинулся с места.
– Я хотела спасти его… – прошептала Анжель. – Спасти… а теперь умираю… нет, я не жалуюсь… ради него… можно пережить тысячу смертей… я… я это заслужила… пить… пить…
Монсегюр, Танкред и Кловис с тяжелым сердцем наблюдали за этой душераздирающей сценой.
– Я сообщила Ролану, где Эрмина, – отчетливо произнесла женщина. – Он вам скажет… ведь он будет жить… надеюсь…
Несчастная не могла видеть неподвижно лежавшего за ней Коарасса.
– Как ты посмела! – прорычал Этьен.
Монсегюр положил ладонь на голову бандиту и тот замолчал.
– Продолжайте, мадам, – сказал Монсегюр.
– Но это еще не все… я должна вам все рассказать… опасность намного страшнее других… Матален… почти добился своего…
– Заткнись! – заорал муж, порываясь броситься вперед.
– Ах… – медленно продолжала Анжель. – Ты бесишься, мерзавец… тем лучше… Матален намеревается похитить еще одну девушку.
– Кого? – спросил Танкред. – Филиппину?
– Да… – гаснущим голосом сказала Анжель. – Они видятся… в церкви… она так юна…
– Заткнись! Заткнись! Заткнись! – неистово вопил Этьен.
Молодая женщина сделала над собой усилие и привстала:
– Я хочу искупить свои грехи… и поэтому расскажу все… первым делом… спасайте мадемуазель Филиппину… один человек… у меня нет времени… я чувствую… что силы покидают меня… один человек… может сказать вам, где находится… Мэн-Арди… это Жанно… слуга…
Закончив эту фразу, она обвела комнату взглядом и увидела безжизненно лежавшего Ролана, голова которого покоилась на коленях брата.
Она потянулась к нему и, превозмогая боль, закричала:
– Прости! Прости! Я тоже умираю.
Она взяла в руки бледное лицо возлюбленного, обессиленно откинулась на пол и замерла.
Гнев, охвативший Этьена, после того как он услышал все эти откровения, не поддается никакому описанию. Теперь все его гнусные деяния не принесут никаких плодов. Он совершил преступление, надеясь остаться безнаказанным, но признания жены обличали в нем обыкновенного убийцу, сговорившегося с другими негодяями.
Пока перед глазами Танкреда и майора, по-прежнему крепко державшего убийцу, разворачивалось это печальное действо, в коридоре, на лестнице и даже на улице собралась возбужденная толпа любопытных.
Никто толком ничего не знал, но все слышали три пистолетных выстрела и сплетникам этого с лихвой хватило, чтобы сочинить драму, не имевшую ничего общего с действительностью.
Самые рассудительные отправились за полицией.
Когда стражи порядка прибыли на место, в зале, где лежали двое раненых, стояла мертвая тишина.
Монсегюр и Танкред мрачно взирали на эту ужасную картину.
Перед ними в неестественной позе неподвижно лежала Анжель.
Она все еще была так прекрасна, что Танкред не удержался и прошептал: – Бедная женщина! Она не была испорченной и порочной от рождения. Поэтому вполне заслуживает прощения.
Что касается Кловиса, то происходящее вокруг было не в силах оторвать его от мучительного созерцания. Время от времени он прикладывал руку к сердцу брата и в отчаянии качал головой.
При виде этой сцены даже комиссар полиции, и тот на несколько мгновений замер, не произнося ни слова. Затем кашлянул, чтобы заявить о своем присутствии Монсегюру и Танкреду, которые тут же обернулись к нему.
Увидев перевязь судейского, майор повернулся к пленнику и передал его полицейским агентам, вошедшим следом.
– Вот он, убийца, – промолвил он.
– Хорошо, – ответил комиссар. – Взять его! А теперь, господа, соблаговолите назвать ваши имена, род занятий и местожительства. По всей видимости, вы воочию видели, что здесь произошло.
– Увы, сударь, – ответил Монсегюр, – мы прибыли слишком поздно.
– Эта женщина мертва?
– Боюсь, что да.
– А молодой человек?
– С момента нашего появления здесь он не подает никаких признаков жизни.
– Вы знали, что в этом доме готовится преступление?
– Да, господин комиссар.
В этот момент Кловис поднял голову, глаза его озарились радостью.
– Мой брат жив! Жив! Я приложил руку и почувствовал, что его сердце бьется!
– Живо пошлите за доктором! – тут же приказал комиссар.
– Майор, помогите мне отнести его в постель, – попросил Кловис.
Монсегюр подошел к юноше, с немыслимой для такого колосса осторожностью поднял раненого и переложил его на матрас, который Танкред перед этим бросил на пол.
После чего поднял несчастную женщину и на руках отнес ее на кровать.
В этот момент Ролан едва слышно вздохнул и все смогли убедиться, что жизнь в нем еще теплится.
Подоспевший доктор осмотрел раны жертв Этьена. Наконец объявили о прибытии королевского прокурора, который незамедлительно приступил к допросу обвиняемого. Потом ему дали показания майор, Танкред и Кловис.
Ответ злодея на вопросы представителя власти был вполне ожидаем: – Я законный муж этой дамы, которая меня самым подлым образом обманула. Вернувшись вечером из поездки, я застал ее дома с любовником и убил их обоих.
После этого заявления королевский прокурор велел снять наручники, которыми Этьена сковали по приказу комиссара.
Но тут слово взял Монсегюр:
– Я утверждаю, что это была ловушка, – сказал он.
– Сударь, – обратился к нему законник, – хочу заметить, что в данный момент я допрашиваю не вас.
– Вы правы, сударь, – ответил майор, – я подожду, пока вы не соблаговолите заняться мной.
Его вежливость и хладнокровие произвели крайне благоприятный эффект на королевского прокурора, который вновь обратился к Этьену и спросил: – Вы подозревали свою жену?
– Никоим образом, – ответил на свою беду убийца.
– Очень хорошо. Секретарь, аккуратно запишите эти слова.
И едва слышно добавил:
– Они либо спасут обвиняемого, либо погубят.
Затем продолжил, уже вслух:
– Значит, никаких подозрений вы не питали?
– Нет, – ответил Этьен.
– В таком случае объясните мне, почему вы явились домой, не просто взяв оружие, но вооружившись целым арсеналом? Ведь вы произвели из пистолетов целых три выстрела, не так ли?
Когда Монсегюр услышал этот вопрос, в его глазах блеснула радость. Обвиняемый в ответ пробормотал что-то нечленораздельное.
– Вы утверждаете, что были в отъезде, – продолжал прокурор. – Куда же вы ездили?
– В Ангулем.
– В какой гостинице останавливались?
– «Серебряный олень».
Этьен лгал. Сказав себе, что после смерти Адель никаких свидетелей, причастных к его делам, не осталось, он решил, что суд присяжных, по всей видимости, его оправдает.