Но фортуна в этот день от горемыки явно отвернулась – в тот самый момент, когда он нажал на спусковой крючок, псина сделала резкое движение и пуля, вместо того чтобы вышибить ей мозги и убить, попала в бок. Обезумевшая от ярости зверюга еще глубже вонзила клыки в плоть врага.
Зрелище было поистине ужасным. Агент корчился и катался по траве, терпя страшные мучения. Пес, из бока которого толчками вытекала кровь, перемалывал кости несчастного и с нестихающим остервенением зарывался окровавленной пастью в его раны, которых становилось все больше.
– Помогите! – заорал наконец Жозеф. – На помощь!
Жак подошел ближе, но не осмелился навлекать на себя гнев огромного зверя.
Зато его отчаянные крики услышал Латур. И хотя Жозеф разговаривал с ним не самым почтительным тоном, в душе он был настоящим полицейским и не мог не броситься на выручку товарищу, попавшему в беду.
Он скатился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и пробежал по лежавшей на полу двери. Чтобы оценить обстановку, ему хватило одного-единственного взгляда.
Совершенно не думая о том, к чему приведет этот его смелый поступок, Латур раскрыл нож и схватил пса за загривок.
Мальбрук, значительно ослабевший от потери крови, повернулся, чтобы наброситься на нового врага.
– Бей между лопаток! – воскликнул Жозеф хриплым, слабеющим голосом.
– Ты прав, – ответил Латур и вонзил свой длинный каталонский нож в тело собаки.
Грозный зверь, даже не вскрикнув и не издав ни звука, повалился замертво на тело своего хрипящего врага.
Латур, на какое-то время позабыв, что привело его сюда, несколько мгновений молча смотрел на товарища, спасти которого теперь могло только чудо. И даже если он выживет, то до конца дней своих останется увечным инвалидом.
Но первым нарушил молчание не он, а раненый.
– Эй, Латур, взгляни назад, – сказал он.
Полицейский машинально оглянулся и увидел того, кого ему так хотелось схватить – гренадера Жана-Мари, как раз выходившего из дома.
Внимательно следя за происходящим через проделанные в ставнях отверстия, приговоренный решил, что для бегства наступил самый подходящий момент.
При виде этого человеку к Латуру мгновенно вернулось все его рвение и он, не терзаясь больше угрызениями совести, бросил товарища, предварительно сказав: – Лежи, мы скоро вернемся.
И бросился за гренадером, убегавшим что есть духу.
– Эге! – сказал Латур, глядя как Жан-Мари Кадевиль несется кратчайшим путем, искусно лавируя среди ям, которыми было усеяно болото. – Этот парень знает местность лучше меня. Я даже думаю, что ему удастся от нас оторваться. Ты так не считаешь, Жак?
Жак, без особого энтузиазма бежавший за своим начальником, сказал прерывающимся голосом:
– Я слишком запыхался, чтобы тебе отвечать.
– Идиот! – с улыбкой сказал Латур.
Жак даже бровью не повел – это слово, по всей видимости, не было для него оскорблением.
– Гляди, – продолжал шпик, возложивший на себя обязанности командира, – Жан-Мари направляется вон к той стене.
Вместо ответа Жак лишь утвердительно хрюкнул.
– Над стеной виднеется небольшой домишко. По всей видимости, он укроется там, чтобы противостоять новой осаде.
Жак вновь хрюкнул.
– Видишь? Видишь? Он уже у стены.
– Вижу.
– Сейчас исчезнет.
– Скроется.
– Ну так смелее, Жак, нам нельзя упускать его из виду. Смелее, мой мальчик, а то он сейчас исчезнет, как шарик фокусника. Вперед! Вперед!
– Да, – ответил Жак все так же флегматично, но при этом не отставая от Латура ни на шаг.
– Все! Он скрылся за стеной!
И Латур побежал еще быстрее.
– Я бы предпочел знать наверняка, что он вошел в этот дом. Давай же! Еще одно усилие – и мы будем у стены.
Агенты были измотаны до предела. Они вот уже десять минут сломя голову бежали вперед, и чтобы эта гонка их окончательно не доконала, каждому из них нужно было обладать поистине нечеловеческим запасом сил.
Но несмотря на это они прилагали последние усилия и темпа не снижали.
– Мы уже рядом! Рядом! – сказал совершенно обессилевший Латур.
– Не знаю, найдем ли мы там Жана-Мари, но дыхание, даст Бог, восстановим, – молвил Жак.
Это замечание немало удивило Латура, которому показалось, что для вконец запыхавшегося человека Жан слишком уж разговорился и к тому же проявил в сложившихся обстоятельствах редкое присутствие духа.
Но вслух свои мысли он высказывать не стал и, добежав до стены, ограничился лишь тем, что крикнул: – Все, добежали.
Но не успел он договорить эту фразу, как тут же получил в переносицу самый увесистый удар кулаком, который только можно представить.
– Ко мне, Жак! – закричал полицейский, из глаз которого брызнули искры.
Жак отозвался невнятным стоном. Затем Латур услышал звук падения тела.
Его товарища всего лишь изо всех сил пнули в грудь, после чего он растянулся во весь рост во влажной траве.
Латур почувствовал, что теперь можно рассчитывать только на себя. Беда лишь в том, что в данный момент он был не в состоянии сражаться: во-первых, потому что анонимный удар кулаком его совершенно ослепил, а во-вторых, потому, что он, если воспользоваться выражением Жака, еще не восстановил дыхание.
С невероятной быстротой у него в голове созрел план.
– Меня ударил не кто иной, как Жан-Мари. Но сейчас его рядом нет, иначе он без особого труда уложил бы меня на месте. Следовательно, он побежал дальше, чтобы побыстрее оказаться в доме. Жак!
– Что? – жалобным голосом отозвался второй шпик.
– Ты жив?
– Не знаю.
– Он определенно то ведет себя, как полный дурак, то демонстрирует зачатки ума, – проворчал Латур.
– Где ты?
– На земле.
– Ранен?
– Он проломил мне грудь.
– А ноги?
– Вроде целы.
– Встать сможешь?
– Попробую.
Жак с трудом уперся в землю локтем, перекатился и встал на колени. Наконец ему удалось кое-как подняться на ноги.
– Ну вот, – сказал он.
– У тебя со зрением все в порядке?
– Да, черт побери!
– Тогда слушай.
– Какой же ты идиот, Латур! Сначала спрашиваешь все ли у меня в порядке со зрением, а затем велишь слушать.
– Да заткнись ты, скотина.
Жак умолк.
– Принеси мне в фуражке чистой воды.
– Чистой воды?
– Ты что, оглох?
– Нет, но чтобы принести чистой воды, мне придется отмахать целое лье.
– Набери в болотной яме, придурок!
– Это другое дело. Не сердись, Латур. Не каждому дано командовать другими. Если не будет идиотов, умных никто даже не заметит.
«Поговори у меня! – подумал Латур. – Надо будет присмотреться к этому типу повнимательнее».
Жак ушел за водой. Он соорудил из фуражки что-то вроде чашки, наполнил ее и заботливо отнес Латуру, который промыл ею глаза. После чего к полицейскому тут же вернулось зрение.
– Ты видел, кто на нас напал? – спросил он у Жака.
– Да.
– Кто же?
– Как «кто»? Наш чертов солдат.
– Я так и думал.
– Он караулил нас за стеной.
– Ясное дело.
– Да, но пока мы бежали сломя голову, он отдыхал, а затем с первого же удара вывел нас из игры…
– Точно, месье Жак, вывел из игры.
– Еще бы!
– Из нас и сейчас вояки никакие.
– Ага, зато у тебя под глазами два огромных фонаря.
– Ночью их никто не видит.
– А я боюсь, как бы он не сломал мне пару ребер, грудь болит так, что прямо невмоготу.
– Ничего, пройдет.
– Не думаю, – ответил Жак.
– Что-то ты стал больно упрям, мальчик мой.
– Латур, могу я дать тебе совет?
– Валяй! С меня не убудет.
– Послушай меня и больше не преследуй этого гренадера.
– Ты предлагаешь его отпустить? – ошеломленно спросил Латур.
– Ну конечно. Разве что он решит сдаться сам, но это уже его дело.
– Ты серьезно? – спросил Латур.
– Более чем.
– Ну дела! – сказал полицейский. – Ты знаешь, что за такие слова у меня есть полное право вышибить тебе мозги?
– Что ты говоришь! Вышибить мозги?
– Ну да.
– Брось, ты даже прицелиться сейчас не сможешь.
– Ну ты наглец. Завтра посмотрим, смогу или нет.
– Ладно. В конце концов, меня дали тебе в помощь и я должен выполнять твои приказы. Я свое мнение высказал, а ты поступай как знаешь. Я буду подчиняться и помогать тебе, но это не мешает мне считать, что ты ошибаешься.
– Будь по-твоему. Но ты готов идти?
– Готов.
– Ну что же, пойдем к тому дому, который виднеется за стеной. Жан-Мари направился туда, не так ли?
– Да.
– Тогда мы двинем по его стопам.
– В этом нет необходимости, – сказал Жан-Мари, вырастая перед полицейскими, будто из-под земли.
– Боже правый! – воскликнул Жак. – Откуда он взялся.
– Лучше покончим с этим здесь же, – продолжал гренадер.
– Эге, – прошептал Латур, – игра, похоже, будет вестись по правилам.
Полицейский агент был мастак на хитрости. И хотя смелости ему было не занимать, он все же предпочитал тайные маневры, а не открытое противостояние.
– Умирать так с музыкой, я предпочитаю отдать свою жизнь в бою. И если быть честным до конца, то для меня лучше сгинуть от руки полицейского, чем быть расстрелянным у всех на виду.
– Но мы вооружены, – сказал Латур.
– А вы думаете, что я буду драться с вами голыми руками?
– А если мы не хотим с вами сражаться?
– Тогда вам придется меня отпустить.
– В самом деле? – спросил Латур.
– Да, потому что я решил либо оставить здесь свою шкуру, либо этой же ночью обрести свободу.
– Тогда будем драться! – воскликнул Латур.
– Тем более что преимущество на вашей стороне, ведь вас двое, а я один.
– Ну да! – проворчал полицейский. – Беда лишь в том, что один из нас вряд ли сможет прийти другому на помощь.
– Ну что же, господа, защищайтесь! – сказал Жан-Мари, вынимая из кармана длинный нож.
Латур сделал пару шагов назад и тоже открыл свой каталонский тесак.