риваются, как будто ему больно.
— Что такое? — Я боюсь того, что он может сказать. Вдруг он наконец разглядит во мне какой-то недостаток. Что-то, о чем я всегда знала, но пыталась скрыть от него, потому что так отчаянно хотела, чтобы он увидел во мне достаток.
Илрит качает головой и как будто читает мои мысли.
— Ты совершенство. Ты сияешь, как сама Леди Леллиа.
Возможно, наш дуэт затуманил его рассудок, но я не спрашиваю его. Я не хочу спорить. Поэтому я принимаю его похвалу с теплотой и готовностью.
— И ты тоже, — отвечаю я. — С того момента, как я впервые увидела тебя, ты показался мне великолепным.
Комплимент, кажется, застает его врасплох. Впервые он отводит глаза от моего тела не от неодобрения, как я, возможно, когда-то ожидала, а, похоже, от смущения. Я прижимаю руку к его груди, откидываюсь на корень и смотрю на него сквозь ресницы.
— Ты сногсшибателен, — еще раз подчеркиваю я. Как такой прекрасный мужчина, как Илрит, может думать о себе иначе, ума не приложу, но я буду повторять это так часто, как он захочет. — И я хочу, чтобы ты прикасался ко мне и держал меня до тех пор, пока я не потеряю всякое чувство собственного достоинства. Пока весь мир не исчезнет, а вместе с ним и все мои заботы и боли.
Я хочу чувствовать, пока я еще жива. Хотя бы еще раз…
— Думаю, я смогу удовлетворить твою просьбу, — говорит он, прижимаясь к моим бедрам и проводя ладонями вверх, скользя по моей груди. Я задыхаюсь. Глаза закрываются, и я прикусываю нижнюю губу, смакуя это ощущение. Он продолжает двигаться вверх, прослеживая следы на моей груди, плечах, руках, вплоть до кистей.
Я твой холст, хочу сказать я. Сделай меня.
Без слов он ведет меня к кромке воды, усаживая на дно. Мои колени обхватывают его бедра, и я сажусь на него, обхватывая его плечи, пока он разминает мои бедра и задницу. Мы целуемся до тех пор, пока я не устаю от поцелуев. И все же я не могу смириться с мыслью о том, чтобы остановиться. Меня поглощает потребность в большем, в большем количестве ощущений, в большем количестве этого чувства, которое пульсирует во мне, как лихорадочное спасение.
— Я хочу больше. — Мысль ускользает от меня, и он ухмыляется мне в губы. — Дай мне все.
Крепко обняв меня, Илрит наклоняется вперед и укладывает меня на песок и прибой.
— Я намерен удовлетворить твою просьбу, — говорит он. — Но всему свое время.
— Ты невыносимый дразнила6, — задыхаясь, говорю я, когда он покусывает мою ключицу и целует грудь.
— Должен признаться, что никто раньше не называл меня так. — Он уделяет особое внимание моей груди.
— Я уверена, что кто-то называл. — У меня перехватывает дыхание.
Он делает вид, что думает об этом, и я стону, когда его движения прекращаются. Он снова смеется и продолжает осыпать меня ласками.
— Нет, я не думаю, что это кто-то делал.
Я уверена, что буду первой из многих. Эта шальная мысль — непрошеная и нежеланная, но она остается только в моей голове. Я не хочу думать о том, сколько еще бесчисленные другие последует за ним, привлеченные его притягательностью и неоспоримой харизмой. Я не буду строить догадки о том, кто из прекрасных женщин, которых я видела в Герцогстве Копья, станет его невестой. Я могу изменить будущее так же, как и свое прошлое — все, что я могу сделать, чего хочу, это быть беспомощной перед настоящим.
Илрит продолжает спускаться по моему телу с жадными руками и поцелуями, задирая туго затянутую юбку, руки скользят по моим бедрам, расстегивая ткань. Я стону, выгибаясь на песке. В тот момент, когда мне кажется, что он вот-вот достигнет апогея моего желания, он останавливается и опускается на колени. Единственное, что удерживает меня от возражений, это когда он тянется к завязкам юбки. Он распускает узел, и облегающая ткань спадает, обнажая всего его.
Мы оба одновременно впервые по-настоящему смотрим друг на друга. Мы замираем на мгновение во взаимном молчании. Благоговения.
Почему-то это не кажется нам началом конца. Только началом. Как будто вместе мы можем как-то избежать суровой судьбы, впечатанной в нашу плоть.
Илрит сдвигается и устраивается на мне. Наши тела сливаются, я чувствую каждый сантиметр его тела между бедер, прижимаясь ко мне. Ищет входа без слов. Меня охватывает чувство вины, внезапное и непрошеное — я не могу найти его причину. Илрит замирает. Должно быть, он видит мгновенную панику в моих глазах.
Он ласково гладит меня по щеке и говорит:
— Мы можем остановиться.
— Я знаю, — отвечаю я. — Я не хочу.
— Ты уверена?
— Уверена, — настаиваю я. Первый раз с любым человеком — это, по крайней мере, немного неловко. Первый раз с мужчиной, который не является тем, за кого вышла замуж, кажется еще более неловким. Но я не делаю ничего плохого. Я напоминаю себе, что я свободна душой, законом и духом. Я даже с трудом вспоминаю о тех узах, которые были на мне изначально.
Илрит как будто знает, какое смятение — все сомнения — преследует моря моего разума. Он терпеливо ждет, пока я разберусь с ними. Пока я трачу время на то, чтобы избавиться от неуверенности, пока, наконец, не смогу кивнуть ему. Его ответная улыбка не похотливая и не безудержная страсть. Напротив, она искренняя, наполненная неподдельной радостью и привязанностью.
Илрит наклоняется вперед и целует меня еще раз — нежно, почти целомудренно. Но нет ничего целомудренного в том, как он крутит бедрами, впервые вжимаясь в меня.
Я ахнула от мгновенной боли, вызванной расширением, чтобы принять его внушительные размеры. Хотя у меня, насколько я могу вспомнить, было не так уж много опыта в обращении с плотью, я подозреваю, что Илрит особенно благословен. Похоже, он и сам это знает: он медленно входит в меня, изучая мое лицо в поисках признаков боли или колебаний.
Не найдя таковых, он подается вперед до тех пор, пока наши бедра не соприкасаются и наши тела не становятся единым целым. Солнце светит ярче. Припев в моем сознании звучит громче, четче, как будто сама Вселенная открывается, чтобы открыть давно скрытый великий секрет. Я легка, как песня, напряжена, как молитва. Я расслабляюсь, когда меня охватывает сладкое чувство наполненности. И тут, как только я утвердилась в этой новой реальности, созданной нами самими, он начинает двигаться. Каждый толчок разрушает и переделывает весь мой мир.
Его бедра бьются о мои, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Я обхватываю его ногами за талию, как прошлой ночью, и держусь за него так, словно от этого зависит мое существование. Илрит неистово целует меня, крепко прижимаясь губами к моим, словно желая уловить каждый стон, прорывающийся между моих губ, и выдохнуть его обратно, как песню в моем сознании. Его темп становится устойчивым, а выносливость — непоколебимой, посылая волны удовольствия по моему телу.
Мои стоны звучат так громко, что я не могу понять, то ли они только в моем сознании, то ли я сама теперь веду песни наслаждения, исполняемые на этом пляже. Какая-то часть меня надеется, что это последнее. Я хочу его со всепоглощающим желанием. Я хочу, чтобы они все услышали, чтобы сама старая богиня смотрела со своего дерева и улыбалась, что мы каким-то образом раскрыли великую тайну. Что именно это и требовалось все это время, чтобы сделать подношение, способное унять ярость Крокана.
Это должен был быть дуэт, который бы гармонировал с обещанием, данным Кроканом Леллии. Двое влюбленных. Не холодные и бесчувственные жертвы. Но жертва страсти.
Илрит медлит и отходит в сторону. Я смотрю на него, смущаясь и борясь с хныканьем. Он улыбается, в его глазах появляется лукавый блеск, и откидывается назад. Мои ноги обхватывают его бедра, и, не отрываясь от меня ни на мгновение, он оказывается на спине. Я сижу на нем верхом. Он хватает меня за бедра, подталкивая и направляя. Теперь моя очередь задавать темп. Моя очередь контролировать ситуацию, и я наслаждаюсь этим. Я двигаюсь быстро, наслаждаясь стонами и криками, которые он при этом издает. И тут же, без предупреждения, я останавливаюсь.
Кончики его пальцев впиваются в мою плоть, он пытается притянуть меня к себе, но я не двигаюсь. Мои руки прижимаются к его широкой, сильной груди, и я ухмыляюсь, медленно, целенаправленно покачивая бедрами. Его голова откидывается назад, и Илрит издает стон, переходящий в рычание. Он знает, что я дразню его, и наслаждается этим не меньше, чем я.
Я повторяю — быстро, потом медленно, быстро, потом медленно. Мы продолжаем ползти к краю этой чудесной сладкой разрядки, но так и не достигаем ее.
С разочарованным стоном он отталкивает меня. На мгновение мне кажется, что я зашла слишком далеко и дразню его. Но его глаза по-прежнему полны вожделения и интенсивности. Он поворачивает меня, усаживая на колени. Руки по-прежнему держат меня за бедра, и он одним плавным движением входит в меня, беря меня сзади, как животное. Даже несмотря на дыры в памяти, я знаю, что никогда не чувствовала мужчину под таким углом. Я никогда не знала, что существует столько способов испытать удовольствие — разные точки внутри меня, которые можно поражать снова, снова и снова.
И когда это уже становится слишком, он наклоняется вперед. Одной рукой он хватает меня за грудь, другой обхватывает мои бедра, поглаживая вершину бедер, и продолжает неустанно входить и выходить из меня, умоляя сдаться. Это слишком сильно, чтобы сопротивляться.
Я издаю крик. Я содрогаюсь и нахожу свою сладкую разрядку. Илрит обнимает меня, поддерживая в страсти. Его грудь прижимается к моей спине. Он остается во мне, целуя мои плечи, проводя пальцами по моему телу, словно рисуя на нем новые линии.
Когда я наконец собралась с силами, чтобы заговорить, я сказала:
— Это было невероятно.
Илрит кусает меня за плечо. Я слышу ухмылку в его словах, не видя ее.
— Это было только начало.
Глава 36
Мы одеваемся молча, воздух между нами густой от затянувшейся страсти. Это не вызывает ни малейшего дискомфорта или неловкости. Даже наоборот, это приятная близость. Мы обмениваемся взглядами и понимающими улыбками под раскрасневшимися щеками. Каждый взгляд подчеркивает, что теперь у нас есть опасная тайна.