Он хмурится и ухмыляется, проводя языком по моим губам, углубляя наш поцелуй. Я жажду его так, что это одновременно и возбуждает, и пугает. Тоска и отчаяние захлестывают меня, заменяя всякую нерешительность и печаль жжением, которое грозит поглотить меня. Я не могу притянуть его к себе достаточно близко и крепко обнять.
У Илрита перехватывает дыхание, когда он хватает меня за талию и посылает толчок по моему телу. Наши движения становятся неистовыми, поцелуи сменяются поцелуями зубов и языка. Руки — неотложными. Слишком много его, слишком много меня, и недостаточно нас. Все, чего я хочу, — это сократить расстояние между нами, оставив только горящую кожу и восхищенные вздохи.
Обхватив меня за колени, он тянет меня к краю корня. Мои ноги инстинктивно обхватывают его бедра, и я выгибаюсь дугой вверх, мои руки скользят по его плечам. Наши глаза встречаются, пока он позиционирует себя. Я более чем готова, и он легко входит в меня. Мои глаза закрываются, и все тело охватывает волна удовольствия от маленького, но бесконечно захватывающего акта полного и абсолютного наполнения.
А потом он двигается, заставляя все мои чувства пылать.
Ритм легко найти, темп нарастает с каждой секундой. Я реагирую инстинктивно, помогая по мере сил. Когда я прижимаюсь лбом к его лбу, Илрит — все, что я вижу, его тело — все, что я чувствую. Нет ничего, кроме этих глубоких, грохочущих стонов, которые гулко отдаются в его груди и резонируют в моей. Мы — одно целое, слившееся в причудливой гармонии, присущей только нам.
Сдвинувшись, он берет обе мои руки, не сводя с меня глаз, и кладет их мне на голову, обхватывая пальцами корень над головой.
— Приготовься, — рычит он мне в ухо, а его руки перемещаются на мои бедра.
Я делаю то, что мне говорят, и уверена, что моя душа покидает мое тело, когда он погружается в меня со свирепостью, которая лишает меня рационального мышления. Его дыхание скребется о мое горло, его зубы следуют за языком, как будто он пытается слизать вихри, нарисованные на моей коже. То, как он овладевает мной, неистово, и я полностью отдаюсь его неистовству. Меня не волнуют ни синяки, которые я могу на нем оставить, ни звуки, которые я могу издать. Есть только его руки, ощущение того, как он входит и выходит, как его большой палец внимательно перебирает все точки на моем теле, от которых можно получить удовольствие.
Мое тело дрожит в предвкушении. Спина выгибается. Глаза закрываются. Сломай меня, хочу сказать я. Но с моих губ срываются лишь стоны. Но я думаю, что он слышит.
Кульминация наступает быстро и тяжело, мы задыхаемся, заглядывая друг другу в лицо, а Илрит рушится на меня, снова прижимаясь лбом к моему. Мои пальцы наконец разжимаются и скользят по блестящей поверхности его груди. Прижимаясь к моему лицу, он целует меня, снова и снова. Сладко и в то же время страстно. Голодный и в то же время сытый.
— Я мог бы иметь тебя тысячу раз, но этого никогда не будет достаточно, — тихо произносит он.
Маленькая, лукавая улыбка рассекает мои губы.
— Ночь еще только начинается.
Глава 51
Еще так рано, что солнце еще не успело взойти над волнами. Не факт, что мы сможем увидеть его, когда оно появится, из нашего гнезда корней. Мы с Илритом лежим бок о бок, нежась в объятиях друг друга. Конечно, нам еще предстоит найти способ сбежать. Мы предпочли гарантированное наслаждение телом друг друга, а не неопределенную возможность найти выход из затруднительного положения.
— Ты боишься? — шепчет он, кончиками пальцев скользя по моей руке, задрапированной на половину его тела, пока мы лежим на корне, который был нашей опорой в течение последних нескольких часов.
— Не очень, — признаю я. — А ты?
— Немного, если быть честным. — Мягкая усмешка. — Хотел бы я иметь твою стальную волю.
— У тебя есть. Ты уже побывал в Бездне, — напоминаю я ему. — Ты предстал перед старым богом и выжил, чтобы рассказать об этом. Что еще могут сделать с нами простые смертные? Что может вселить в нас страх, когда у нас есть сила гимнов древних?
— Ты правильно заметила. Но во мне все еще живет страх.
— Есть вещи похуже, чем сохранение своей смертности. — Интересно, не потеряла ли я по дороге часть себя? Хотя — благодаря дуэту песен Леллии и Крокана и их благословению — ко мне вернулась память. Моя плоть по-прежнему соткана из магии, мерцающей, как звездный свет, вдоль золотых и серебряных линий, выгравированных в моем теле среди цветных вихрей. Мой разум вышел за пределы своих возможностей и растянулся, чтобы вместить форму.
Колеблющийся песок отвлекает нас.
— Пришло время помазания, — раздается в голове незнакомый грубоватый голос. Мы садимся, не спеша приводить себя в порядок, как вдруг из-за угла появляется не кто иной, как Лючия.
— Лючия! — Илрит мгновенно поднимается на ноги, и я тут же благодарю его за то, что у нас было время привести себя в порядок. Он бросается к сестре и заключает ее в крепкие объятия. Остается только надеяться, что она не чувствует моего запаха на его коже. Но, к счастью, у Лючии другие приоритеты.
— У нас мало времени, — поспешно говорит она. — Мы с Фенни организовали смену караула — наши люди заступят на смену прямо перед тем, как хор и остальные прибудут на жертвоприношение. У вас двоих будет достаточно времени, чтобы ускользнуть.
— Ускользнуть? — Илрит нахмурился. — И куда мы пойдем?
— Отправляйтесь в бассейн для путешественников. Отправляйтесь к юго-западным морям у лыкинов. Идите куда угодно, — умоляет Лючия брата. Илрит приводит разумные возражения.
Тем временем мои мысли заняты другим. Смена караула… узкое окно… Если бы мы могли создать достаточно отвлекающих факторов — достаточно хаоса. С дополнительными людьми… Мои мысли проносятся со скоростью дюжины в секунду. Возникает дикая идея, возможно, безумная, но она может сработать.
— Вот оно, — говорю я, напугав их обоих.
— Что такое? — спрашивает Илрит, когда они с Лючией поворачиваются ко мне лицом, и в их выражениях обоих проглядывает замешательство.
— Как мы собираемся открыть дверь. — Я тоже встаю. Лючия хочет возразить, но я говорю первой. — Бежать некуда. Мы освободим Леди Леллию, или все будет кончено. И вот как мы это сделаем…
Наше окно возможностей невелико. Воины из Герцогства Копья прибывают незадолго до начала хора. Первоначально обсуждался вопрос о том, чтобы дождаться полной смены караула. Но было решено, что это не оставит нам достаточно времени.
Мы с Илритом стоим бок о бок у туннеля, ведущего из нашей маленькой тюрьмы.
— Ты готова? — шепчу я.
— Как никогда.
Хотелось бы, чтобы его слова звучали более уверенно. Но я не могу винить его за нерешительность. Даже если он знает, что поставлено на карту. Даже если он слышал слова Лорда Крокана. Это противоречит всему его воспитанию — всему его миру до меня.
Моя рука скользнула в его руку, и я уверенно выдержала его взгляд.
— Все будет хорошо, — клянусь я ему, всему миру. — Мы доведем дело до конца.
— Я вам верю. — Он кивает.
— Значит, ничего не будет. — Я закрываю глаза и сосредоточенно нахмуриваю брови, мысленно обращаясь к нему. На переднем плане моих мыслей стоит одно лицо, которое я знаю так же хорошо, как своего родного отца из плоти и крови. От соли в его волосах до щетины на подбородке. — Кевхан?
— Виктория? — В его голосе слышится удивление.
Я сжимаю руку Илрита с предвкушением и тревогой.
— Сосредоточься только на мне, хорошо? И не говори больше, чем нужно. — Наступила тишина. Я воспринимаю это как хороший знак. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал: отвлекся.
Еще одна секунда молчания, которую на этот раз я воспринимаю как колебание. Тогда:
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Я рассказываю Кевхану об острове. Как обплыть дальний берег, пробираясь между корнями и гнилью, чтобы не попасться на глаза ни приближающимся воинам, ни собирающемуся хору. Я верю, что в нынешних обстоятельствах на пляжах страсти нет сирен, которые могли бы поскандалить с ним, пока он будет пробираться по лабиринту, образованному Деревом Жизни. Учитывая его молчание, я верю, что он без проблем найдет дорогу на пляж и в корневой туннель.
— Итак, Кевхан… — Мои мысли на мгновение разбегаются, осознавая, какой опасности я его подвергаю. Один удар копьями воинов — и с ним, как с духом, будет покончено. — Ты должен бежать. Как только воины придут за тобой, беги так, как будто от этого зависит твоя жизнь. Вернись к воде и спрячься, как прежде. Уходи глубже в гниль, где они не будут преследовать. Несмотря ни на что, не позволяй им поймать тебя.
— Я тебя не подведу, — заверяет он меня. Это отголосок одних из первых слов, которые я ему сказала. Я умоляла его, как молодая женщина на улицах Денноу, о шансе сделать что-то лучшее для себя.
За шанс стать той женщиной, которой я являюсь сейчас.
— Я знаю, что ты этого не сделаешь. Я доверяю тебе, — отвечаю я, зеркально отражая слова, которые он сказал мне однажды. Я поворачиваюсь к Илриту и говорю только для него. — Ты готов? — Он кивает. Затем, снова закрыв глаза, я возвращаю свое внимание к Кевхану. — Хорошо… Сейчас.
Я задерживаю дыхание и прислушиваюсь. Хотя на суше сирены не говорят ртом, я слышу удивленные возгласы, когда Кевхан появляется из дальнего туннеля, и звуки скрежета песка, когда они бросаются в погоню. Переглянувшись с Илритом, мы тоже начинаем действовать.
Как и в случае с Серым Проходом, я готовлюсь к тому, что будет дальше. Всякий раз, когда я пробиралась через проход, меня защищал Илрит. Теперь я иду под защитой самих богов. Божественная миссия.
Илрит выходит из-за спины оставшегося в стороне воина. Остальные — лишь песчаное пятно, несущееся по туннелю. Не теряя времени, Илрит обезоруживает человека и делает его беспомощным.
Я уже на полпути к главному стволу Дерева Жизни, по пути прихватив топор. Дверь Леди Леллии тускло светится во мраке и серости раннего рассвета, как будто внутри заперта частичка солнца. Тонкое, теплое пульсирование — ритм, который я теперь понимаю. Я борюсь с желанием прикоснуться к дереву и отвожу топор назад.