Перебранка Локи
Эта история, в которой на суд зрителей вытаскивается грязное белье богов, содержится в песне «Перебранка Локи» (Lokasenna) «Старшей Эдды». О дате создания поэмы идут споры, и она может приходиться на период от Х до XII века, но буквально все ученые согласны, что это произведение относится к периоду перехода в христианство (Х век) и никак не к более раннему времени383.
В диалоге, приведенном в песне, упоминается множество других мифов, некоторые из которых известны по другим источникам, а другие не встречаются нигде, кроме «Перебранки Локи». По поводу тех, которые попадают в последнюю категорию, не ясно, до какой степени автор имел доступ к не дошедшим до нас источникам, на основании которых и включил в диалог непонятные отрывки, а до какой степени он выдумывал их, вкладывая в уста Локи и других богов слова, которыми они оскорбляли друг друга384.
В песне говорится, что Локи не позволил Бальдру прийти на пир, но непонятно, не убил ли он для этого Бальдра или Бальдр жив, а Локи просто заставил его пропустить это отдельное мероприятие, поскольку не мог найти ничего оскорбительного, что можно было бы сказать в его адрес385.
Также мы не знаем, относится ли обрамляющая история к традиционным мифам эпохи викингов. Это возможно, но с таким же успехом она могла быть и изобретением поэта, симпатизировавшего христианству и желающего показать богов своих предков в невыгодном свете, привлекая внимание к их просчетам.
Локи – нарушитель спокойствия
Великан Эгир («Морской гигант») обычно был в дружеских отношениях с богами. Однажды он пригласил их на пир в свой прекрасный дом, в котором находилось так много сверкающего золота, отражающего свет, что едва ли было нужно освещение. Боги с радостью приняли приглашение, но в день пира Тор был в отъезде, уничтожая других, более враждебных великанов, и не смог принять в нем участие. Но десятки других богов и альвов прибыли в дом Эгира и были встречены двумя слугами Фимафенгом («Занятый») и Эльдиром («Зажигающий огонь»).
Подали пиво, и все были в радостном и мирном состоянии духа. Много похвал досталось слугам Эгира. Локи начал ревновать и завидовать, и, когда Фимафенг подошел наполнить его рог, бог хитрости выхватил меч и заколол его. Другие боги закричали на Локи, застучали в щиты и прогнали его из сияющего дома в лес. Там он некоторое время предавался гневу, пока не решил вернуться и во всеуслышание заявить, что он думает о богах.
У входа в дом Локи встретил Эльдира. Он грубо схватил слугу за руку и сказал:
– Скажи мне, Эльдир, о чем сейчас говорят гости? Отвечай мне, или, будь уверен, ты не сойдешь с этого места.
– Они говорят о своих военных достижениях и о том, как прекрасно их оружие, – нервно ответил Эльдир. – Если бы я был на твоем месте, Локи, я бы туда не возвращался, поскольку там ты не найдешь никого, кто бы был благожелательно к тебе настроен.
Локи нахмурился:
– Я в любом случае войду. Боги заслуживают того, чтобы их хвастовство кто-нибудь прервал, как и яда в их напитках.
Эльдир попытался еще раз:
– Если ты войдешь туда и станешь порочить богов своей клеветой, будь готов к тому, что они вернут ее тебе сторицей.
Кривая улыбка, полная ненависти, изогнула губы Локи:
– Глупый Эльдир, чем больше ты пытаешься разубедить меня, тем больше возможностей попробовать силы даешь ты мне.
Грубо сдвинув слугу Эгира в сторону, Локи освободил его от своей хватки, открыл двери и вошел в зал.
Когда гости увидели его, все разговоры стихли. Все сидели в тишине и смотрели на него.
– После долгого путешествия меня мучит жажда! Кто-нибудь, налейте мне! – повелительно заявил Локи.
Когда никто не сдвинулся с места и ничего не произнес, он продолжил:
– Давайте же, вы, презренные трусы! Либо дайте мне место за своим столом, либо заставьте меня уйти!
Наконец заговорил Браги, бард Вальгаллы:
– Боги очень хорошо знают, кого они хотят видеть на своих пирах, а чье присутствие нежелательно. Они сделали ошибку, найдя для тебя место за своим столом в прошлом, но, уверен, они ее не повторят.
Локи повернулся к Одину и заговорил издевательски-умоляющим тоном:
– А ты не помнишь, Один, как однажды мы с тобой смешали кровь и ты пообещал, что никогда не будешь пить крепкие напитки без меня?
Один, зная, что на кон поставлена его честь, нехотя приказал, чтобы Локи дали место и напиток:
– Дайте отцу волка то, чего он хочет, чтобы он не говорил о нас гадости.
Прежде чем сделать глоток Локи произнес тост:
– Славьтесь, боги! Славьтесь, богини! Слава вам всем – за исключением Браги.
Браги попытался торговаться с нарушителем спокойствия, чтобы предотвратить ухудшение ситуации:
– Я дам тебе лошадь, меч и кольцо, если ты сможешь удержать себя и не будить еще больше гнева в сердцах богов.
– У тебя никогда не было достаточно лошадей, мечей или колец, чтобы раздавать их, – язвительно усмехнулся Локи. – Но, возможно, они бы у тебя были, если бы ты хоть раз проявил хоть малейший признак смелости в битве.
– Если бы мы не были гостями в чужом доме, я бы отплатил тебе так, как ты этого заслуживаешь за свою ложь, – проворчал Браги. – Я бы отрубил тебе голову прямо здесь и сейчас!
Локи рассмеялся:
– О, Браги, украшение скамей! Ты намного храбрее, когда сидишь, чем когда стоишь!
Прежде чем Браги смог ответить, его жена Идунн схватила его за руку и успокаивающе прошептала:
– Подумай, муж мой, насколько он близок по происхождению к тем, кто собрался здесь. Прекрати эту пустую болтовню между вами!
Но это только заставило Локи обратить свой ядовитый язык против нее:
– Замолчи, Идунн! Из всех распутных богинь, присутствующих здесь, ты, наверное, хуже всех! Вспомни, как твои руки обнимали того, кто убил твоего брата!
Идунн осталась спокойной. Глядя прямо перед собой и не поворачивая голову к Локи, она сказала:
– Я не собираюсь говорить с тобой, Локи, здесь, в доме Эгира.
Затем заговорила Гевьон, обращаясь ко всем собравшимся:
– Зачем мы отвечаем на ненависть ненавистью? Мы все прекрасно знаем, что Локи – жестокий насмешник, который ненавидит нас всех.
– Ах, Гевьон, – сказал Локи тоном, в котором слышалось веселье, – что же так омрачило твое сердце? Случилось ли это в те времена, когда ты раздвинула ноги перед красивым юнцом, подарившим тебе ожерелье?
Один вмешался в разговор:
– Мне не кажется мудрым, Локи, вызывать гнев Гевьон. Знаешь ли, у нее есть дар предвидения и понимания, как и у меня.
– Замолчи, Один! – крикнул Локи. – Ты вмешивался в исход бесчисленного множества битв, но ни разу не присуждал победу справедливо. Более слабой стороне ты дарил оглушительный успех, а более сильной – сокрушительное поражение.
– Ну, – парировал Один, – по крайней мере, я не жил восемь лет под землей, не доил коров, как женщина, и не рожал детей. Ты муж женовидный!
– Но я не надевал женское платье и не путешествовал с мужчинами как ведьма, не читал заклинания, не бил в барабаны, не пел. Так что, мне кажется, это ты муж женовидный!
У Фригг на лице появилось выражение стыда, и она вмешалась:
– Никто из вас не должен говорить о деяниях давно минувших дней.
Ее попытка закончить дело миром провалилась. Следующие слова произнес Локи:
– Замолчи, Фригг! Если уж говорить о давно минувших днях, ты помнишь, как спала с Вили и Ве, когда твой муж был в отъезде?
– Если бы Бальдр, мой возлюбленный сын, был здесь, рядом со мной, ты не вышел бы из этого зала живым! – выкрикнула Фригг.
– А ты хочешь узнать, почему Бальдра здесь нет, Фригг? – фыркнул Локи. – Я не дал ему прийти. Это так много говорит о прославленной силе твоего сына!
– Локи, только идиот будет заводить разговор перед другими о постыдных преступлениях, которые он совершил! – вступила в разговор Фрейя. – А если уж речь идет о Фригг, которая знает судьбы всех живых существ, в том числе и твою, – это еще более безумно.
– Замолчи, Фрейя! – шикнул Локи. – Ты и сама не без греха. По правде говоря, среди всех богов и альвов, которые сегодня здесь собрались, нет ни одного, который не побывал у тебя внутри.
Фрейя бросила на него взгляд, в котором смешивались ужас и ненависть, и сказала:
– Если ты не перестанешь задевать богов своим лживым языком, в конце концов, они поразят тебя тем же оружием.
– Ты, Фрейя, молчи! Ты злобная ведьма! Не тебя ли боги поймали с братом, когда ты стонала от удовольствия в его руках?
Ньёрд встал на сторону своей дочери:
– Мне кажется, нет великой беды, если женщина делит ложе с тем или иным мужчиной. Куда хуже, если такие обвинения исходят от столь женоподобного мужчины, который рожал детей!
– Замолчи, Ньёрд! Не ты ли однажды позволил великанше мочиться в свой рот, как в отхожее место? – уколол Локи.
– Но мой сын Фрейр – первый среди всех богов, и никто не испытывает к нему ненависти, – ответил Ньёрд. – Я бы сказал, здесь я хорошо поработал.
Локи усмехнулся:
– Ты имеешь в виду сына, которого ты прижил со своей сестрой?
Заговорил Тюр:
– Все мы знаем, что Фрейр – храбрейший из героев, которые сидят здесь. И в отличие от тебя, Локи, он не причиняет вреда тем, кто этого не заслуживает, но освобождает их от тех, кто причиняет зло.
– Замолчи, Тюр! Ты никогда не умел призывать людей к миру, только к войне. А нужно ли мне напоминать тебе историю о том, как ты потерял руку из-за моего сына, волка?
– Действительно, моя рука досталась Фенриру, – признал Тюр, – но ты таким образом потерял своего сына, который мучается в цепях тысячелетия.
– Замолчи, Тюр! Твоя жена посчитала честью, когда я позволил ей иметь от меня сына. А за это великое бесчестье ты со мной не рассчитался! Ха!
Тут Фрейр решил поддержать делом то, что говорил о нем Тюр:
– Фенрир воет и звенит своими цепями тысячи лет, и то же самое будет с тобой, Локи, если ты не придержишь свой язык.
– А для тебя единственным способом заполучить жену было заплатить ее отцу золотом, – глумился над Фрейром Локи. – Когда огненные гиганты прискачут из Муспельхейма, чтобы сжечь твой маленький чудный мирок, ты будешь бессилен перед ними.
Бюггвир, слуга Фрейра, вступился за своего господина:
– Если бы я был столь высокороден, как Фрейр, и вызывал бы такое же восхищение своими деяниями, я бы бил эту ворону, пока от нее не осталась бы только грязная лужа на полу.
– Что там за мелочь виляет хвостом под ногами у своего хозяина? – со злостью бросил Локи. – Никогда не видел тебя нигде, кроме как работающим до седьмого пота на его ферме.
Бюггвир постарался сесть особенно прямо:
– Я заслужил уважение всех богов за свою преданную службу.
– Но когда приходит время битвы, ты прячешься в соломе на полу, – засмеялся Локи.
Хеймдалль попытался воззвать к голосу разума:
– Локи, только подумай, что ты говоришь! Ты пьян. Почему бы тебе не уйти и перестать позорить себя дальше? Невоздержанность любого приведет к тому, чтобы говорить необдуманные вещи.
Конечно, Локи ничего этого не принял к сведению.
– Хеймдалль, ты просто огорчен, потому что боги давно назначили тебя охранять свою крепость, и это все, чем ты занимаешься день за днем – стоишь тут, стоишь там, а спина у тебя уже не гнется.
Затем Скади сказала Локи:
– Наслаждайся своей свободой, пока она у тебя есть. Скоро боги свяжут тебя путами, сделанными из кишок твоего сына, чье тело будет лежать холодное, как лед.
– Возможно, так и будет, – ответил Локи, – но последним, кого видел твой отец Тьяцци, был я, и я его обхитрил.
Лицо Скади побледнело, и глаза сузились:
– Если это правда, то у меня для тебя есть только слова и деяния холодные, как ледники, где я живу.
Локи презрительно усмехнулся:
– Разумеется, у тебя для меня было кое-что еще в тот раз, когда ты призывала меня в свое ложе.
Сиф, прекрасная жена Тора, подошла к тому месту, где сидел Локи. Она наполнила медом дружеский кубок из хрусталя тонкой работы.
– Прими от меня этот дар, – сказала Сиф Локи, – поскольку ты знаешь, что из всех, собравшихся здесь, одна я невинна.
Локи отлично видел наглую попытку подкупить его. Без церемоний осушив кубок, он причмокнул губами и сказал:
– Да, Сиф, то, что ты говоришь, было бы правдой, если бы ты оставалась верной своему мужу. Но я уверен, что всем здесь было бы интересно узнать, к кому ты ходишь, когда Тор отсутствует.
Он посмотрел на нее с заговорщицкой улыбкой, ожидая ее ответа. Поскольку это был не кто иной как Локи.
Издалека послышалось слабое громыхание. Бейла, жена Бюггвира, обратилась к гостям:
– Несомненно, это Тор возвращается из своего путешествия. Когда он будет здесь, он не будет долго терпеть этого скользкого хулителя.
Словно для того, чтобы ухватить последний кусочек перед тем, как появится грозный бог грома, Локи огрызнулся:
– Замолчи, Бейла! Как будто тебе не было достаточно стыдно выйти замуж за такого низкого человека, как Бюггвир! Ты еще и совершила множество недостойных деяний, о которых все мы знаем.
Тор вошел в зал и услышал, что происходит. Он подошел к стулу Локи и склонился над ним, угрожающе занося свой молот:
– Мерзостный негодяй! Закрой свой рот или я закрою его моим молотом! А потом я сверну тебе шею, и таким будет твой конец.
Локи сделал вид, что не испугался:
– Сын Ёрд, почему ты обращаешься со мной так грубо? Храни силы до того момента, когда тебе предстоит сразиться с великим змеем во время Рагнарёка.
Тор крепче сжал рукоять Мьёльнира.
– Заканчивай свои оскорбления, или я брошу твое беспомощное тело великанам и позволю им делать с ним все, что они пожелают.
Локи насмешливо улыбнулся Тору:
– Не то чтобы ты особенно хорошо управлялся с великанами. Помнишь, когда-то ты трусливо прятался в одной из их перчаток?
Тор зарычал:
– Этот молот, который сразил Хрунгнира, положит конец и твоей мерзостной, низкой жизни! Если ты сейчас же не прекратишь свои насмешки, он превратит в пыль каждую кость твоего тела!
Локи захихикал:
– Думаю, я проживу еще долго. В конце концов, ты был так уверен, что сможешь развязать завязки сумы Скрюмира, но в ту ночь остался голодным, разве нет?
Тор зашипел сквозь зубы:
– Еще одна насмешка, и я буду пинать тебя до самых ворот Хель!
Локи вздохнул и оглядел зал с выражением удовлетворения на лице. Через несколько секунд он заговорил:
– Все, что я говорил здесь сегодня вечером, было правдой, и вы все об этом знаете. Но все мы также знаем, что я не могу сравниться с великим Тором, так что прекращу говорить о том, что у меня на уме, и покину этот прекрасный зал.
Еще раз оглядев комнату, он добавил:
– Эгир, твои блюда и твой эль достойны своей репутации. Совершенно очевидно, почему ты так знаменит как хозяин. Но наслаждайся своими пирами, пока можешь, потому что пройдет меньше времени, чем ты думаешь, и пламя Рагнарёка вспыхнет и будет танцевать в твоем доме и на твоем теле.
Сказав это, пройдоха ушел, а другие боги преследовали его по пятам.