заняты его заправкой и запуском. Господь Бог явно был на нашей стороне. Мягко ступая, я наконец добрался до автомата и, стараясь держать спящего Харрисона в поле зрения, аккуратно сдернул ремень автомата с жерди и одновременно с этим увидел расширяющиеся от удивления глаза раненого, сидевшего за углом на матраце. В ту же секунду я щелчком скинул предохранитель в положение одиночного огня. Раненый завизжал, как дикая обезьяна, и в отчаянии прыгнул на меня, хватаясь за автомат. Возможно, именно это и спасло ему жизнь. Но, заполучив автомат, я ощутил приток сил и уж отдавать его явно не собирался! Сработали старые навыки (последний раз автомат я держал в 1998 году, но мышцы помнили отработанные сотни раз движения). Рванув автомат на себя и вверх, я резко описал стволом окружность, шагом вперед вернул его к земле и на себя, стряхивая нападавшего. Тот покатился на землю. Я передернул затвор автомата, а раненый, вереща, уже на четвереньках несся в верхний лагерь.
Боковым зрением я увидел упавшего с дерева Харрисона, который приземлился на все четыре конечности. Повернувшись к нему вполоборота, я произвел в его направлении три одиночных выстрела. Он попытался убежать в сторону верхнего лагеря. Я выстрелил в него еще два раза, и он так на четвереньках и замер. Я не стал разбираться, попал в него или нет, и начал спиной вперед отходить на тропу, поглядывая на вход в палатку и держа под прицелом тропу, ведущую в верхний лагерь. Я крикнул:
– Костя, ко мне!
Заметив, как Костя выбегает из палатки, я бросился бежать по тропе. За спиной я слышал его дыхание. Как мы и решили ранее, метров через двести мы свернули с тропы и, стараясь оставлять как можно меньше следов, побежали через подсохший водоем. Уже через несколько шагов мне пришлось снять мокасины, поскольку их засасывало в грунт. Я сунул их за пазуху и продолжил путь в носках. С кроссовками у Кости таких проблем не было. Поросшие свежей зеленью мангровые корни[31] хорошо закрывали нас от лагеря.
Первая автоматная очередь прозвучала, когда мы были уже на середине озера. Было слышно, как пули ударили в поросль мангров метрах в пяти от нас на уровне пояса.
Первая пулеметная очередь прозвучала, когда мы были уже на другом краю водоема. Было понятно, что стреляют наугад. До лагеря уже было метров пятьсот. Я напомнил Косте, что он – наши глаза, на меня надежды нет, и чтобы он внимательно осмотрелся. Мы выскочили на тропу на другой стороне водоема, Костя шел впереди. Не задерживаясь на дорожке, мы стали углубляться в джунгли. Пришлось снова надеть мокасины. И тут случился казус: я, споткнувшись о тонкую лиану (а лианы в джунглях – как кабель полевого телефона, только с шипами, как у роз), упал и при падении случайно нажал на спусковой крючок. Выстрел эхом прокатился по джунглям, мы замерли.
В следующую секунду ниже по тропе, с которой мы входили в джунгли, и в метрах ста перед нами началась стрельба из пулеметов и автоматов; раздались крики бандитов. Продолжая двигаться, мы неминуемо наскочили бы на один из этих заслонов, а так – незапланированная «разведка боем» дала свои результаты.
Мы ползком продвигались в глубь джунглей, практически не обращая внимания на колючки, ссадины и непроходимость. Ползли минут тридцать, пока не решили, что ушли уже достаточно глубоко, но все это время крики не стихали. Послышался шум моторной лодки, и вскоре стрельба и крики вспыхнули с новой силой – к ним добавился лай собаки. Это меня совсем не обрадовало. Я стал осматриваться в поисках укрытия, из-за которого можно было бы вести стрельбу. Сдаваться без боя в мои планы не входило. Радовало то обстоятельство, что двигаться в джунглях толпой было практически нереально, так же, как и двигаться бесшумно. А огромное количество лиан, усеянных шипами, создавали превосходные природные заграждения, мешающие быстро перемещаться. Мы внимательно вслушивались в доносящиеся звуки.
– Костя, если дело дойдет до боя, то я тебя пристрелю.
– Да ты что?! Такой грех на душу! – прошептал Костя. – Я тебя прощаю. Все-таки, надеюсь, до этого не дойдет.
– Мне в этом плане хуже будет, потому что Бог самоубийц не любит, но, возможно, в моем случае сделает исключение. Если, конечно, успею застрелиться. Ну уж постараюсь прихватить с собой по максимуму.
Костя, смирившись, опустил голову и начал молиться, прося Бога, чтобы нас не нашли. Из долетавших до нас криков и визга собаки стало понятно, что никто не горит особым желанием лезть в джунгли. Постепенно крики стали стихать, и уже вскоре до нас доносились лишь отдаленные разговоры. Можно было перевести дух и расслабиться. Не рискуя соваться в джунгли, наши преследователи выставили караулы на тропе.
Так, не шевелясь, мы пролежали на одном месте, пока не опустились сумерки. Надо было как-то устраиваться на ночлег. Оставив Косте автомат, я прополз немного вперед и нашел небольшую впадину, окруженную поваленными деревьями. Когда полз, обратил внимание на какую-то дыру в большом кусте. Попросил Костю посмотреть, что там. Оказалось, это некое подобие шалаша, образовавшегося естественным путем. Опавшая листва и ветки образовали плотную крышу, а внутри могли достаточно удобно разместиться мы с Костей. В этом шалаше мы и расположились на ночлег.
Глава 18Утро новой жизни
Окончательно стемнело. Голоса боевиков, находившихся на тропе, были хорошо слышны – казалось, до них не больше ста метров. Мы старались говорить шепотом и не кашлять, хотя в горле першило от пыли и трухи, которой мы наглотались, пока ползли. Со стороны лагеря было много шума: короткая очередь из тяжелого пулемета; звуки моторов лодок, то подъезжавших, то покидающих лагерь. Бандитам явно было не скучно.
Появилась возможность перевести дух и подвести итоги. Главное – мы были живы и мы были на свободе. А вот воды с собой оказалось всего пол-литра. Выяснилось, что, выскакивая из палатки, Костя схватил первую попавшуюся бутылку с водой, наполненную только на треть. Пулемет он схватить не забыл, но, поскольку тот был очень тяжелый, трезво взвесив шансы, выбросил его по дороге в кусты. По крайней мере, из него нам в спину не стреляли. Обсудили, что будем делать дальше. Высокая влажность и роса скроют наши следы, искать нас в джунглях вряд ли кто-то решится. На юге от нас были изредка слышны звуки моторных лодок – скорее всего, там была протока. Если бандиты оставили засады на тропе, то пройти между ними можно только в темноте. Но в то же время двигаться в джунглях ночью – нечто из области фантастики.
Что-то неприятно упиралось в спину, я выкопал это из земли и передал Косте посмотреть. Предположили, что это кости обезьяны. Я долго вырывал их из-под спины, пока не стало достаточно удобно лежать. Пригодился и полиэтиленовый пакет, один из которых я сунул себе в карман еще в палатке, – его я положил под голову. Перед сном я поблагодарил Бога и попросил оградить нас от всякой твари, которой кишат джунгли.
Мы решили отлежаться в джунглях до следующего вечера. Было немного душно из-за повышенной влажности, но все это было ничто по сравнению с пьянящим воздухом свободы. Уснули мы быстро, но пробуждение наступило раньше, чем нам хотелось. Раздался пронзительный вопль. Было темно, и создавалось ощущение, что кричала птица. Прислушавшись, мы поняли, что это все-таки не птица. Похоже на то, что кто-то бегал по тропе взад-вперед, периодически вскрикивая. Также отметили странную закономерность: так же, как и вчера, когда боевики бегали по тропе, источник этого вопля как бы натыкался на какое-то препятствие, разворачивался и бежал обратно. Все это продолжалось минут пятнадцать и стихло так же внезапно, как и началось. Быть может, это была попытка заставить нас как-то обнаружить себя. Полежав еще немного, мы опять заснули.
Проснулись от звука моторной лодки; было уже светло, но солнце еще не поднялось над джунглями. Лодка пристала к берегу на востоке от нашего убежища. Сначала мы слышали много голосов и предположили, что привезли смену для постов на тропе; но потом стало слышно, что в лодку что-то загружают. Вскоре взревел мотор, и лодка отчалила. Затем, часа через два, вернулась опять. В нее что-то снова загрузили, и она опять ушла. Мы предположили, что лагерь, находящийся на востоке от нас, так же сворачивается, как и основной, и, возможно, наш побег явился катализатором переноса лагеря в другое место. В любом случае нам это было на руку.
ОЩУЩЕНИЕ НЕНОРМАЛЬНОСТИ МЕСТА НЕ ПРОПАЛО, А ДАЖЕ УСИЛИЛОСЬ. ТОЛЬКО ЕСЛИ СНАЧАЛА ОНО У НАС АССОЦИИРОВАЛОСЬ СО СТРАШНОЙ СКАЗКОЙ, ТО ТЕПЕРЬ, КОГДА МЫ ВЫБРАЛИСЬ НА БЕРЕГ, ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО МЫ В ЭПИЦЕНТРЕ ПРИМЕНЕНИЯ КАКОГО-ТО ХИМИЧЕСКОГО ОРУЖИЯ: ПРАКТИЧЕСКИ НИКАКОЙ РАСТИТЕЛЬНОСТИ; ГНЕТУЩАЯ, ТЯЖЕЛАЯ ЭНЕРГЕТИКА. КАЗАЛОСЬ, ЧТО В ЭТОМ МЕСТЕ ПРОИЗОШЛО ЧТО-ТО ОЧЕНЬ СТРАШНОЕ.
Мы надеялись, что бандиты уедут сегодня, но наступил полдень, а голоса в лагере все еще были слышны. Радовало то, что нас, похоже, никто не искал; не было слышно и голосов на тропе.
Мы с Костей обсудили дальнейшие действия. Нужно пробираться куда-то, где есть военные или полицейские силы, не попадаясь на глаза местным, которые, скорее всего, уже были предупреждены о нашем побеге. Если нас увидят, лучшее, на что мы могли надеяться, – это что нас продадут в банду, которая будет более сговорчива в плане суммы нашего выкупа.
Нам необходимо было двигаться практически незаметно. Вспомнились тренировочные выходы со спецназом в районе станицы Шолоховской: там приходилось идти, а потом и бежать несколько дней, чтобы добраться до места сбора. А карты были старые, многих ориентиров уже не было; мы тогда уложились впритык. Только сейчас в нашем случае ни на какую экстренную эвакуацию и помощь надеяться не приходилось.
Мы прикинули возможные направления движения: Порт-Харкорт находится на севере, но идти к нему, во‐первых, мимо основного лагеря, во‐вторых, нас, скорее всего, ждут именно в том направлении. На юге – океан и нефтяные платформы. В связи с угрозой нападения на них там должно находиться большое количество военных катеров. Решили попробовать идти на юг.